Собери сам

• Серафима Орлова. Голова-жестянка. — М.: КомпасГид, 2019. — 280 с.

Подростки тут делают макияж «модильяни», пока на кухне варится оленина, ищут цветмет в заброшенном санатории, посещают занятия по робототехнике и ломают друг другу носы.

Имена им под стать. Жесть, Приходька, Маньяк, Страшный, Мафия — герои этой распавшейся, фрагментарной истории, читать которую временами сложно. Дело не столько в проблематике — в одну повесть вместились и буллинг, и потерянная дружба, и поиск себя, и травма, — сколько в нарочитой усложненности (аннотация расставляет все по своим местам, в самом тексте же повествование нелинейно) и обилии диалогов, местами действительно смешных. В пьесе или экранизации это смотрелось бы органично, в книге — тормозит восприятие, позволяя на собственном опыте прочувствовать, каково это — заново строить свой мир при сомнительных исходных данных.

— Я правда злой человек. Я Жесть, потому что на самом деле Жесть. Я, может, когда паспорт буду менять, даже в паспорте так и напишу.

В аннотации психологизм Серафимы Орловой сравнивают с тем, что мы видим у американских авторов — в бестселлере Джона Грина «Виноваты звезды» (породившем целую серию других «виноватых» книг: «Виновато море» Люси Кларк, «Виновата ложь» Эмили Локхарт, «Виновата любовь?» Дэни Аткинс) или в чуть менее популярном романе «Все на свете» Николы Юн.

Как бы то ни было с психологизмом, поклонников названных книг повесть о девочке Жене-Жести скорее отпугнет. Романтическая линия здесь не первична (да и есть ли она вообще?), градус патетики снижен — трагичность разлита в быту, в пресловутом мире «России для грустных» (если у Николы Юн юные влюбленные сбегают в тропический рай, у Джона Грина — в Голландию, то куда бежать Жене — в Минусинск?), вместо последовательной истории с началом, серединой и концом читатель получает разрозненные детали конструктора — собери сам, пока героиня собирает роботов, людей, себя. Романы Грина и Юн роднит вынужденная оторванность героинь от живой жизни и настойчивая ее жажда — Женя же, напротив, слишком сильно погружена в реальность — настолько, что перестает замечать, когда сама становится не лучшей ее частью, и искренне не понимает, где роль агрессора, а где — жертвы.

Просто я отлично знаю, что такое буллинг. Я тысячу раз читала про него и смотрела ролики. В моей жизни буллинг — это то, что делает Приходька. Он меня бойкотировал, бил, разбил мне нос. Про буллинг пусть мама Приходьки сама себя спросит, ее же воспитание.

Женя поясняет действия сверстников или ребят помладше — «это мода такая», будто то ли рассказывает о происходящем непонимающему взрослому, то ли сама видит себя за пределами подросткового мира: трость, с которой пришлось ходить героине после травмы, ассоциируется для нее со старостью. Ненавистная трость — сомнительная опора, да и во всех остальных сферах положиться героине не на кого. Ее жизнь — неприкаянность и хаотичное движение: никто тут, кажется, понятия не имеет, что делать и куда податься — торчать в молле, собраться с подружками, снять происходящее на видео, купить чесночного хлеба.

Дичиться мы с Маней любим обе. Она иногда даже в соцсети не выходит, потому что дичится. Не хочет, чтобы кто-то видел, что она онлайн. Говорит, что это ворует душевные силы. Я представила энергетического вампира. Который пялится на аватарки людей и выкачивает из них энергию.

И когда в общественном туалете появляется — как белый кролик перед Алисой — таракан-робот, не ждешь никакого решения проблем: волшебный помощник может лишь привести тебя в другой, лучший мир, а дальше сама, постоянно сама.