Три попытки полюбить

• Хан Ган. Вегетарианка / Пер. с корейского Ли Сан Юн. — М.: Издательство АСТ, 2018. — 320 с.

«Вегетарианка» — одно из немногих современных корейских произведений, переведенных на русский язык, поэтому сложно понять, насколько оно вписывается в контекст национальной литературы. Но оно прекрасно смотрится в ряду большинства французских, американских и даже скандинавских текстов последних десятилетий, благодаря своей откровенности, чувственности и даже жестокости. И благодаря объему: это чтение на пару вечеров, но с долгим послевкусием — странной смесью крови и зеленого травяного сока.

Хан Ган написала роман более десяти лет назад, а в 2016 году получила за него Международную Букеровскую премию, обойдя Орхана Памука и Элену Ферранте. Их книги вышли в России почти сразу же, а вот Хан Ган перевели только сейчас. Может быть, издательство искало переводчика, способного в полной мере продемонстрировать российскому читателю тонкости корейского языка? — и такой человек был найден. «Вегетарианку» перевела кореянка Ли Сан Юн, которая несколько десятилетий пропагандирует родную культуру в России. В сети можно найти ее статьи о неточностях переводов, издаваемых при финансовой поддержке корейских фондов и Института переводов корейской литературы. Словом, книга попала в руки профессионала, и уже качество перевода само по себе доставляет удовольствие.

А вот содержание может отпугнуть читателя еще на стадии аннотации. Словесный ряд «насилие, кровь, жестокость, бунт, болезнь» — как этикетка, которой не стоит верить до конца. Безусловно, все это присутствует в тексте, и для тех, кто привык кратко пересказывать, «про что» книга, такой простой список послужит шпаргалкой. Но роман гораздо больше своего сюжета.

«Вегетарианка» — это триптих о бессильных и неумелых любовях. В центре повествования — женщина по имени Ёнхе, а точнее, ее контур, затем фигура, портрет — образ, который проясняется только под действием чувств и поступков окружающих, пытающихся ее любить.

В первой части романа мы видим Ёнхе глазами мужа, и жена здесь выступает как персонаж второго плана, который неудобен, мешает жить, работать и чувствовать себя значимым. Она невзрачна, нелепа в своих странных привычках, не носит бюстгальтер и не ест мясо.

Муж пытается разобраться, как такая женщина оказалась рядом с ним, в какой момент он не увидел опасность — когда из традиционно безропотного существа, выполняющего функции домохозяйки, жена превратилась в серьезную помеху карьере. Его опасения разделяют и мать с отцом Ёнхе — они извиняются за неудобства, причиняемые их глупой дочерью. И супруг, и родители действительно переживают за Ёнхе. Прежде всего их беспокоят не вызывающие соски, просвечивающие сквозь блузку, и не скудная растительная пища на столе, а то, что женщина стремительно худеет и страдает бессонницей. Поэтому все они тоже теряют самообладание и стараются сломить ее волю. Как родители кричат на болеющего ребенка, не желающего принимать лекарство, так и семья выкручивает руки Ёнхе, пытаясь просунуть сквозь сжатые губы кусочек мяса. Каждый из них уверяет себя, что он-то нормален, в отличие от Ёнхе. Нормальный мужчина может взять жену силой, нормальный отец из любви к дочери может приказать всем вокруг держать ее, пока он исполняет свой долг — кормит и жалеет.

Иногда слышен голос самой Ёнхе. Он доносится из глубины, издалека и говорит о снах, о чувствах, о страхе, поселившемся внутри тающего от душевного недуга тела. В ее монологах — отчаяние и бессилие, потому что на тех, кто рядом, надежды нет. В мире, наполненном людьми, она одна. Если бы я могла спать.

Если бы я могла забыться хоть на час. Ночью, когда я то и дело просыпаюсь и мечусь по комнатам, дом стоит уже холодный. холодный, как остывший рис, как остывший суп. В черных окнах ничего не видно. Входная дверь время от времени громыхает, но стучаться некому. Вернувшись в спальню, суешь руку под одеяло и чувствуешь холод. Всё остыло.

Ёнхе перестает интересоваться окружающими, замечать их, но ее образ приобретает к концу первой части более глубокие черты. Во второй части мы видим героиню глазами художника, страстно влюбленного и мечтающего прикоснуться к ней хотя бы кончиком кисти. Некрасивое, исхудавшее тело под его взглядом светится изнутри и переливается каждым изгибом, а самым притягательным оказывается потаенное «монгольское пятно», давшее название главе.

Изнывающему художнику, не умеющему любить обыденно, вдруг становится понятно, как обратить на себя внимание женщины, в глазах которой пустота и страх. Нужно притвориться растением, нарисовать на ее и своей, пусть немолодой коже цветы — и тогда она увидит тебя, захочет тебя.

Так художник реализует свою любовь по отношению к объекту (не интересующему его как личность), воплощает свою давнюю мечту — создает заветный фильм:

От ключиц до грудей желтыми и белыми красками он нарисовал большой цветок. Если спину украшали ночные цветы, то грудь — яркие полуденные соцветия. Оранжевый лилейник расцвел на худом животе, большие и малые золотые лепестки беспорядочно опадали на бедра. Ни разу — за почти сорок лет его жизни — не испытанная им прежде светлая радость, тихонько излившись из какого-то тайного закутка внутри него, собралась на кончике его кисти.

В жертву этому арт-проекту приносится семья, устоявшаяся жизнь и... остатки самообладания главной героини, которая окончательно тонет в пучине безумия.

В третьей части романа звучит голос Ёнхо — сестры Ёнхе, посвятившей себя семье, ребенку, а под конец и безумной умирающей сестре. Вся любовь, которая есть в Ёнхо, вытекает в пустоту. Муж бросил ее, сестра не слышит, жизнь не приносит радости, не возвращает ее в ответ на усилия и страдания.

Если первую часть можно сравнить с зарисовкой семейного быта, где лица персонажей не важны, вторую часть — с живописным портретом, полным эротических символов, то третья часть — мистическая графика, на которой черной тушью изображены бесконечные ветви деревьев, скрывающие какой-то страшный смысл за пересечением линий. К концу романа никому (и читателю тоже) так и не удается разгадать Ёнхе, но получается хотя бы разглядеть ее.

Так красивое растение — дерево в парке, подаренный цветок — вызывает чувства, и каждый проявляет их как может. Любуется, вписывает в натюрморт, старается присвоить, отрезает от растения какие-то части или даже съедает его. Бесполезно разговаривать с цветком, объяснять ему нормы человеческой жизни. Он уже давно нас не слышит.