Шаг назад

• Ханья Янагихара. Люди среди деревьев / Пер. с англ. В. Сонькина. — М.: Издательство АСТ: CORPUS, 2018. — 480 с.

Выход книги в последние годы редко становится настоящим событием — как говорится, все меняется, все течет, и этот лавровый венок как-то незаметно перекочевал к фильмам и сериалам, — но «Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары напомнила о прежней культурной парадигме. Подтверждением тому служит не столько мгновенно развернувшаяся на бесчисленных площадках дискуссия, сколько появление настоящей фанатской базы — людей с сумками, футболками и значками с заветным перечислением имен главных героев, начертанных, словно мантра: «Jude & JB & Willem & Malcolm». Было сложно представить, что чему-то, кроме «Гарри Поттера» или «Властелина колец», такое будет по силам, тем более что отнести этот роман к массовой литературе без многочисленных упрощений вряд ли удастся. Еще тогда, в славное время триумфа «Маленькой жизни» на российской земле, послышались осторожные завлекающие намеки: есть ведь и другая книга, первая, незаслуженно обделенная вниманием читателей и критиков, произведение, вроде бы куда более сложное и искусно написанное.

Спасибо переводчику и всей издательской братии, на русском «Люди среди деревьев» вышли скоро — возможности подтвердить эти слухи или, встав в оппозицию, отрицательно покачать головой долго ждать не пришлось. Сюжет дебютного романа Ханьи Янагихары читатель узнает сразу же — его событийная структура весьма изящно дается буквально на первых страницах, конечно конспективно, но без каких-либо значительных белых пятен. Ученый-иммунолог Абрахам Нортон Перина отправляется с антропологами в экспедицию на затерянный остров Иву’иву в Океании и по воле случая обнаруживает неизвестное науке заболевание, которое существенно замедляет физическое старение организма, но постепенно ведет к деменции. Он, напомнивший людям об иллюзорно близкой вечной жизни, вскоре становится уважаемым человеком, обладателем собственной лаборатории, лауреатом Нобелевской премии по медицине, многодетным отцом. А в старости попадает в тюрьму по обвинению в изнасиловании одного из своих сорока трех приемных детей. Сюжет, пожалуй, можно было бы счесть чуточку слишком искусственным, «надуманным», не будь все так на самом деле — Янагихара построила свою историю вокруг биографии американского вирусолога Дэниела Карлтона Гайдушека.

Впрочем, утверждение, что содержание в книге — далеко не самое главное, давно стало прописной истиной, но это не отменяет, а только подчеркивает его справедливость. Именно форма позволяет писательнице сразу раскрыть все карты сюжета. «Люди среди деревьев» стилизованы под мемуары Нортона Перины, собранные, отредактированные и прокомментированные его коллегой и другом Рональдом Кубодерой. Работа проведена скрупулезная: перед текстом — две газетные статьи, в которых разом и раскрываются все грядущие события, прямо за ними — предисловие составителя, вполне серьезное, с указаниями принципов работы. В конце — хронологическая сводка и краткий словарь языка у’иву, который главный герой выучил во время экспедиций. Справочный аппарат до нелепого обширен. Сноски с библиографией и развернутыми пояснениями возникают на страницах так часто и бывают настолько занимательными, что начинаешь сомневаться, не является ли вспомогательный текст основным:

Как и предполагал Нортон, у Смайта действительно была семья — жена и две дочери. Интересно, что в наши дни они, а не он, хорошо известны в контркультурных кругах как руководители небольшой, но влиятельной феминистской группы наподобие «Синоптиков», которую они основали в 1967 году. Нортон, вероятно, ужинал в доме Смайта вскоре после того, как его жена, поэтесса Элис Рив, бросила его и сбежала с детьми в Канаду со своей любовницей, профессором поэзии из колледжа Рэдклифф по имени Стелла Янович. Но это — сюжет для отдельной истории.

Поэтому, когда натыкаешься на последние «Благодарности», от Янагихары, а не от Кубодеры или Перины, но, к сожалению, никак не отделенные непосредственно от романа, на мгновение даже разочаровываешься — будто играть прекратили в шаге от победы.

Композиция мемуаров предельно ясна и традиционна — следование обыкновенному хронологическому принципу: от детства до колледжа, от медицинской школы к работе в лаборатории, от опытов с мышами и полной жизненной неопределенности до первой случайной экспедиции, оказавшейся судьбоносной... Но в каждой части есть своя эмоционально-тематическая доминанта — читателю словно приходится менять линзы в очках, чтобы получше разглядеть предмет исследования: к мотивам приключенческого романа неловко подходить с инструментами для анализа романа воспитания.

Изощренностью формы можно восхититься. С другой стороны, несложно вспомнить, что главной претензией к «Маленькой жизни» была именно стерильная заданность ее элементов. В «Людях среди деревьев» это неназойливое, но постоянное ощущение авторской руки никуда не исчезло — правильнее, конечно, сказать, именно здесь оно и обозначилась впервые. Другое дело, что эмоциональный накал второго романа в дебютном полностью отсутствует — проще смотреть на вещи трезво. Поэтому в пути от страницы к странице нет-нет да и сыграешь в эдакое книжное бинго: осложненный нарратив — вычеркиваем, заигрывания с гипертекстуальностью — вычеркиваем, обращение к мифу — еще один шаг к победе, коллизия вокруг члена ЛГБТ-сообщества — бинго!

Слабым роман Янагихары не назвать, а вот напоминающим ученическую работу — запросто: ведь активнее всего навыки демонстрирует тот, кто ими только-только овладел. Впрочем, кое-что заставляет воздержаться от однозначной оценки: книга провоцирует на вопросы и поиск собственных ответов. К такой реакции, конечно, ведет любой мало-мальски осмысленный текст, но, например, у близкого по теме «Голубого ангела» более опытной писательницы Франсин Проуз это получилось значительно хуже. «Люди среди деревьев» не просто вздыхают над неразрешимой проблемой — справедливо ли гения осуждать за злодейство как обыкновенного человека, — а подводят к этической развилке. Читателю приходится самому выбирать направление, потому что авторская точка зрения остается скрытой — морализаторства в книге нет ни капли:

Возможно, это звучит очень наивно, но я, видимо, до того момента считал, что в мире есть некоторое количество незыблемых истин — что такое-то поведение или такие-то действия, например убийство, по определению несправедливы, а другие по определению правильны. Но время, проведенное на Иву’иву, заставило меня осознать, что любая этика или мораль относительна и зависит от культуры.