Из мышеловки

  • Ласло Краснахоркаи. Сатанинское танго / Пер. с венгерского В. Середы. — М.: Издательство АСТ: CORPUS, 2018. — 352 с.

Запоздания в переводе современных восточно-европейских авторов — дело привычное. Их причиной (а может, и следствием) является тот факт, что о литературах этих стран условный среднестатистический читатель обычно знает только то, что они, вероятно, существуют. Специалистам не остается ничего, кроме как возражать или просто мириться со сложившимся положением вещей, но время от времени все же торжествующе ухмыляться, узнав об очередном фуроре, произведенном «никому не известным» гением Милорадом Павичем, Чеславом Милошем, Миланом Кундерой, Гораном Петровичем и далее по списку.

Последним открытием такого порядка стал венгерский писатель Ласло Краснахоркаи. Его дебютный роман «Сатанинское танго», написанный тридцать с лишним лет назад, — меланхоличная история о доживающем свои последние дни безымянном поселке. Когда-то он был спешно отстроен, то ли под нужды городских жителей, то ли просто по разнарядке, заселен, облагорожен, а затем с той же скоростью ликвидирован. Все, кому было куда идти, давно ушли: отправились к родственниками, разбрелись по соседним деревням. Оставшиеся в поселке полтора десятка человек сидят без работы и изредка собираются в местной корчме выпить, посплетничать и посетовать на свою судьбу. Их действия повторяются день ото дня, мысли ходят по кругу. Время здесь замерло — сложно придумать более удачную иллюстрацию для бахтинского хронотопа провинциального городка:

Время тянулось медленно. Будильник, по счастью, давно уже вышел из строя, поэтому не напоминал об этой медлительности своим тиканьем, тем не менее женщина, помешивая деревянной ложкой булькающий на огне паприкаш, не отрывала взгляда от неподвижно застывших стрелок.

Однако внезапно по ветхим домам проносится весть: к ним идут Иримиаш и Петрина. И это не просто какое-то рядовое возвращение в родные пенаты — хотя и это событие стало бы для жителей праздником, — а настоящее воскресение: долгое время их считали мертвыми. Казалось бы, вот оно, знамение небес, тот переломный момент, которого все так долго ждали:

— Все наладится, вот увидите! — сказал он, и по твердому его голосу можно было понять, что он принял окончательное решение. — Иримиаш, — добавил он, улыбаясь, и положил руки Шмидту на плечи, — это великий волшебник. Он даже из коровьего дерьма тут хоромы построит... стоит ему захотеть.

К сожалению, не все волшебники бывают добрыми: Иримиаш на поверку оказывается обыкновенным обманщиком — но не для героев, которые не подозревают о его мотивах и в итоге даже остаются вполне довольными получившимся раскладом, а для читателя. Кто-то поймет это еще в самом начале, взглянув на цикличную структуру романа в содержании, традиционно не предвещающую ничего хорошего: две части — двенадцать зеркальных глав, от первой к шестой, от шестой обратно к первой. Кто-то найдет предсказание итогов большой аферы в эпизоде-двойнике, в котором обман не по годам расчетливого мальчика Шани заканчивается смертью его младшей сестры.

Впрочем, ни к какому торжеству локального зла оба предприятия в конце концов не приводят. Умный и обаятельный Иримиаш, герой, который фактически является осью всего повествования, а самое главное — именно так себя и ощущает, совершенно справедливо обличает людские пороки. Однако не замечает, что сам покорно выполняет волю людей, сидящих в начальственных кабинетах, хоть и обещает «оторвать башку» капитану и вообще «все тут повзрывать». Он находится в мышеловке и ничем не отличается от «лапотников» и «рабов», которых бичует словом и делом.

По-настоящему особенными героями являются те, кто слышит далекий звон колокола, — Футаки и доктор:

Воодушевленный, он двинулся в сторону тракта, пересек его и, не обращая внимания на грязь и лужи, зашагал в сторону владения Хохмайса «с сердцем, полным надежд, упований и чаяний»... Он чувствовал, что этот «звон» вознаградит его за все пережитые страдания, за мучительные поиски верных слов, за его настойчивость и упорство... И когда он точнее поймет смысл этого призыва, то, без сомнения, сможет, обладая необыкновенной властью, придать «делам человеческим» небывалый размах...

Именно с этим таинственным звуком, идущим будто бы из ниоткуда, связан главный постмодернистский разворот «Сатанинского танго» — как только доктору удается отыскать его источник, фигура автора, который до этого момента прочно занимал позицию отстраненного повествователя, вмиг становится неясной, а текст зацикливается в буквальном смысле: последние страницы романа идентичны его началу. Правда, в книге нет и намека на привычную для этого литературного направления иронию: жизнь в художественном мире романа абсолютно бесперспективна и лишена смысла, но это не становится почвой для авторской шутки — доброй или злой, — а остается трагедией.

Печально, что «Сатанинское танго» было переведено только сейчас — очевидно, после того, как в 2015 году Ласло Краснахоркаи стал лауреатом Международной Букеровской премии. Будь это сделано раньше, его давно бы уже разобрали по косточкам в учебниках по истории и теории литературы. С другой стороны, в формировании литературного канона нет судьи справедливее времени — а в этом случае оно уже все расставило по своим местам.

Дата публикации:
Категория: Рецензии
Теги: CorpusАСТЛасло КраснахоркаиСатанинское танго
Подборки:
0
0
7362
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь