Поморская соль

• Дмитрий Новиков. Голомяное пламя. — М: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2016. — 352 с.

С этой книгой произошло много путаницы.

Во-первых, до двести какой-то страницы казалось, что книга называется «Голомяное плЕмя» — это многое бы объяснило (кроме, пожалуй, самого слова «голомяное»). Оказалось, «голомя» — это открытое море, а «пламя» — радуга, появившаяся на воде, вот так все просто. Но роман рассказывает именно о «племени» поморов, об их судьбе и уникальности, а вот красивый образ водного «пламени» мелькает в тексте всего раз или два.

За лесом, недалеко по дорожке идти, — поляна большая, ровная. Тут летом девушки хороводы гуляют.

Песни прерывистые — на ветру долго не потянешь. Нарядятся все, любо смотреть. Повойники, жилетки, подолы — все жемчугом шито. На вышивке — мелкий жемчуг, на шее, в ушах — крупный, залюбуешься. Голубой, белый, розовый, даже черный порой попадается. Это у богатых совсем. А и остальные не обделены были. Самое главное — красоту, любовь, ласку настоящую — за деньги не купишь.

Во-вторых, создалось впечатление, что «Голомяное пламя» — первая, максимум вторая книга молодого карельского автора. Его хотелось назвать интересным, подающим надежды, в общем, сказать все, что в таких случаях полагается. Но нет, Дмитрий Новиков — уже зрелый прозаик, его хвалили Андрей Битов, Владимир Маканин и даже Фазиль Искандер. За плечами несколько сборников рассказов и повестей, а вот роман в его творчестве действительно первый.

Сюжет «Голомяного пламени» плохо поддается описанию: парень Гриша едет на Север; Варлаам Керетский мучается, согрешив; поморское селение истребляют коммунисты в тридцатые годы; какой-то мужчина в начале нулевых едет в Карелию залечивать раны от расставания с женщиной... Полифония, впрочем, не удается — разобраться, кто и что говорит, получается с трудом. Объединяет героев только топос и почему-то очень схожая манера речи. Повествование никуда особенно не движется, голоса и времена смешиваются, читатель уже плохо понимает, где находится и куда его ведут. Наверное, такую книгу очень интересно писать — но как же трудно плутать по этому лабиринту авторских восторгов и ласк. Даром что повторяется практически одно и то же: Карелия прекрасна, поморы — потрясающие люди, Север велик, Север велик, Север велик.

В конце концов перестаешь следить за фабулой и просто наслаждаешься общим настроением — оно как раз автору удалось великолепно. «Голомяное пламя» не просто так называют гимном. Карельская природа здесь главный персонаж, и ее воспевают умело, поэтично, со знанием дела.

Но зачем же гимну так много всего — героев, микросюжетов, проблем?

Догадка, впрочем, есть — но очень уж неприятная. «Что теперь в моде?» — думает автор, желающий признания. Национальная тема — отлично. Сталинские репрессии — неплохо. Стилизация под сказ, даже если рассказчик — тридцатилетний городской житель? Тоже можно. Механически вставить древнерусские тексты (взятые из интернета, о чем скромно указывает сноска), привязав к теме поморской истории? Да-да, что-нибудь да выстрелит. А если нет — то куда-нибудь можно вставить эпизод с насилием. А если и это не заденет, то вот, например, смешная байка о паленой водке. Философия еще есть, хотите?

Роман не ладится, рассыпается на глазах, и общий полусказочный, лубочный стиль тут не спасает, а только начинает раздражать уже к сотой странице. Потому что взрослые парни, от лица которых идет рассказ, не говорят «мне в голову вошел парализующий шар», не поют в лесу песен про кенгуру Скиппи, не называют рыбу «дролечкой», не употребляют инверсию и уменьшительно-ласкательные словечки в каждой фразе. По крайней мере, никто не делает всего этого разом. Автор, рыбак, не может не знать, как на самом деле разговаривают русские мужики, отогревшиеся спиртом, — но в порыве умиления почему-то забывается и перемешивает речь всех рассказчиков. Потому-то тут и не «пламя», а «племя» окончательно смешавшихся голосов.

Из этой книги могла бы выйти прекрасная повесть — если бы автор остановился на одной сюжетной линии и избегал трюизмов вроде «жизнь тяжела, смерть легка, и есть между ними любовь». Ведь все остальное органично и прекрасно:

Нет ничего в мире красивее, чем берег Белого моря. Словно медленный сладкий яд вливается в душу любого, увидевшего это светло-белесое небо, эту прозрачную, как из родника, воду. Это серое каменное ущелье, покорно подставляющее волнам свое пологое тело и благодарно принимающее лестную ласку воды. <...> Этот легкий ветер с запахом неземной, водной свежести и отваги, и каждый знает теперь — что такое свежесть и отвага. Этот пряный шум соснового леса, и удирающий от берега трусливый бурый зверь, кисельно плескающий жирным огузком. Это радость бескрайней дороги, свободного пути к жизни, к счастью, к смерти...

При этом в «Голомяном пламени» много воздуха, просоленного, пряного, много простора, в книге бесконечное море любви к своей земле и какой-то древней рыбацкой мудрости. Даже велеречивые описания какой-нибудь семги здесь изредка бывают к месту. Радуга в море, буйные пороги, жестокая, но сладкая усталость от похода, чай на костре, «кружение вкусов» и запахов, чувство братства — точнее и не скажешь о судьбе поморов:

— Ты смотри, — Михаил зачерпнул ложкой икру, — вот семга. Когда любили ее, жалели да лелеяли, рождалось сколько нужно. А вывели, убили всю безжалостно — будто сила из нее куда ушла. Сейчас разводят искусственно на рыбзаводе в Керети, миллионы икринок собирают да мальков выпускают. Казалось бы — живи не хочу. А стадо не возрождается. Ту, что выпустили, обратно и приходит, дичка совсем пропала. Не стало сил у рыбы после извода. Так и у людей — порушили уклад, надежд понадавали, а потом и бросили, да самых крепких извели под корень.

Оставить бы это все, привести к общему знаменателю, выстроить стержень, не замахиваться на полифонию — и вышла бы потрясающе сильная книга. Пусть не роман, а, может быть, добротное эссе, зато цельное и органичное. Так что третья путаница на совести самого автора. Романы, даже небольшие, пишутся о человеке в частности. А общему людскому племени, их земле, их внутреннему огню лучше сложить красивую оду — проще говоря, иногда уж лучше отдавать рыбу без снасти, жемчуг без раковины, а морскую соль без воды.