Живой Журнал как иллюзия свободы

Живой Журнал
как иллюзия свободы

Есть такой анекдот, который очень любят рассказывать молодые лингвисты и психологи: крошка-сын приходит к отцу, продвинутому компьютерному пользователю, и спрашивает: «Пап! А правда говорят, что общение в чатах влияет на речь?» — «Гы, сынок, лол!» — отвечает папаша. В каждой шутке, безусловно, есть своя доля правды.

Интернет-коммуникация, так же, кстати, как и вошедший в моду обмен sms-сообщениями, оказывает воздействие на характер нашего общения. Здесь мы, адресаты и адресанты, получаем колоссальную свободу в плане управления общением и контроля над ним по сравнению, скажем, с телефонным разговором. Физиология в таком общении почти не задействована, и физический контакт (хотя бы голосовой) сведен к нажатию клавиш и заменен простым обменом значками. В такой ситуации отправителю не нужно затрачивать дополнительных усилий на то, чтобы передать свои эмоции или их сымитировать. Достаточно вставить смайлик или выбрать подходящий по ситуации шаблон. И тогда стирается индивидуальность слов. Они превращаются в условные понятия — штампы, взятые напрокат. А это влечет за собой ослабление коммуникативных способностей человека.

Однако в уныние впадать не стоит. Еще рано делать выводы и заявлять об оскудении нашей повседневной лексики, которое прогнозируют некоторые социологи и лингвисты. Лексические формы, возникающие в Сети, не так уж жизнеспособны, как нам может сгоряча показаться. Благодаря популярному интернетному ресурсу — Живому Журналу (www.livejournal.com) — наш словарь пополнился словечками «френд», «френдлента», «зафрендить», «пост», «коммент», «юзерпик», «имхо», «зы» или загадочной для сетевого неофита фразой «учи албанский». Но большинство из нас, пользователей этого блога, употребляет их исключительно в пространстве сетевого общения или же когда в нашей повседневной жизни речь заходит о ЖЖ. Они почти обретают статус профессиональных терминов, с той лишь разницей, что их бытование будет недолговечным и продлится до тех пор, пока проект по каким-либо причинам не закроют.

И все же открывшиеся за последние пять-шесть лет безбрежные ресурсы Интернета, множащиеся в геометрической прогрессии различные сайты, блоги, форумы, гостевые книги известных людей принципиальным образом повлияли на самоощущение современной личности. И эти изменения затронули не только тех, кто активно вовлечен в виртуальную жизнь, но и тех, кто в ней непосредственно не участвует. Мы уже почти осознаем, что старые прогнозы киберпанков начинают сбываться и граница между реальным предметным миром и миром виртуальным постепенно размывается. Теоретики культуры и художники, рассуждавшие об индустриальном мире, замечали, что предметы, технические достижения современной цивилизации: автомобили, лифты, телефоны, авторучки, зажигалки,— стали естественным продолжением человеческого тела. Они фактически превратились в наши органы, без которых мы не можем обойтись. Человек входит в пространство предметов, закрепляется в нем, а предметы, в свою очередь, проникают в человека, выполняя функцию его несколько атрофированных органов. В постиндустриальном мире эти процессы продолжаются, и в качестве поддержки человека выступает главное техническое достижение последних десятилетий — компьютер. Он помогает людям мыслить, общаться, торговать, творить. Сознание человека и мир виртуальных знаков с каждым годом переплетаются все теснее. В романе Д. Коупленда «Рабы Майкрософта» биологическое существование одной из героинь, оказавшейся инвалидом, поддерживается исключительно благодаря тому, что ее тело подключено к мощному компьютеру. Здесь мы, конечно же, имеем дело с развернутой метафорой, но она весьма показательна. Жизненные процессы реального живого тела, облаченного в плоть и кровь, регулируются не существующими во внешнем мире виртуальными знаками. Это означает, что бестелесные виртуальные знаки гораздо сильнее реальных явлений, предметов или тел и способны генерировать гораздо большую энергию. Беда живых тел в том, что они воплощены, закреплены в пространстве. А преимущество виртуальных знаков в том, что они не воплощены, не закреплены и несут в себе колоссальный заряд энергии и нереализованных, невоплощенных возможностей.

Мир Живого Журнала, его атмосфера, самоощущение его пользователей весьма красноречиво свидетельствуют о виртуализации нашей жизни, ее постепенном превращении в игру, точнее, в компьютерную запись. Об истории возникновения Живого Журнала и его проникновения в русскоязычное сетевое пространство было сказано достаточно, и я не буду подробно распространяться на эту тему. Напомню лишь самое главное. Живой Журнал изначально был чисто американским развлечением и стал известен русскоязычным пользователям благодаря филологу и критику Роману Лейбову (жж-юзер r_l), обратившему внимание своих друзей на этот проект, который показался ему перспективным.

Те привлекли своих знакомых, знакомые позвали других знакомых, и число русскоязычных пользователей стало постепенно расти. Поначалу количество участников проекта было ограничено, поскольку за аккаунт нужно было платить, чтобы получить несколько кодов. Впрочем, счастливый обладатель платного аккаунта мог щедро поделиться кодом со своим знакомым, который, заведя ЖЖ, становился бесплатным пользователем. Ограниченная доступность ЖЖ, препятствовавшая долгое время проникновению туда широких масс интернетпользователей, придавала сайту, стремительно входившему в моду, оттенок клубности, элитарности. Там встречались люди более-менее одного круга, многие из которых друг друга знали лично. Этот период в истории ЖЖ был запечатлен в романе Дмитрия Бавильского (жж-юзер paslen) «Ангелы на первом месте». Одна из героинь романа приходит на встречу московских жж-юзеров в клубе О. Г. И., и их группа напоминает ей какое-то тайное общество или секту.

Впоследствии коды были отменены, и сегодня завести себе ЖЖ может каждый. Проект стал модным, популярным, а затем, когда о нем заговорили СМИ,— массовым, объединившим несколько сот тысяч пользователей.

Технически для пользователя сайт организован довольно просто. ЖЖ-юзер размещает некий текст (пост), на который приходят отклики (комменты) читателей, а также имеет возможность читать дневниковые записи других пользователей (френдов). Впрочем, техническое устройство ЖЖ пусть заботит программистов и веб-дизайнеров. Меня (жж-юзер ast) волнует проблема самоидентификации пользователя в виртуальном пространстве. В контексте данного разговора мне менее интересны жж-юзеры, использующие сайт главным образом как информационный ресурс,— такие, как московский поэт Дмитрий Кузьмин (жж-юзер dkuzmin), или известный питерский прозаик Александр Житинский (жж-юзер maccolit),— или литераторы, публикующие в ЖЖ свои тексты, как, например, Дмитрий Горчев (жж-юзер dimkin) и Павел Вадимов (жж-юзер vadimov). Они, так же как и автор этих строк, в общем-то используют ЖЖ не по своему прямому назначению. Впрочем, кто даст ответ на вопрос: каково прямое назначение ЖЖ? Но «истинный», средний — если так будет позволено выразиться — жж-ист избирает другую стратегию. Он старается честно вести дневник своей жизни, выставляя ее тем самым на всеобщее обозрение.

Здесь, на мой взгляд, и возникает ряд серьезных сдвигов в соотнесении реального и виртуального. Каждый из жж-юзеров, скрытый за произвольно выбранным псевдонимом (ником) и представленный картинкой (юзерпиком), неизбежно оказывается в ситуации анонимности. Он неожиданно для себя осознает, что его самого нет; нет биографии (ее можно подделать), нет ответственности за сказанное, нет никаких обязательств. Есть лишь ник, псевдоним, ни к чему не отсылающий, разве что к самому себе. И есть свобода, подвижность, неизмеримо большая, чем в реальной жизни. Теперь пользователь может примерить любую маску: уродливую (например, маску хулигана, эротомана) или, наоборот, привлекательную, призывающую к доброте, дружбе и всеобщей любви. Ему позволяется проиграть любую роль, доведя ее до гибельной крайности, а в конце даже совершить самоубийство. Все равно оно будет виртуальным, зато пользователь сможет увидеть отклики на свою «смерть», «некрологи» в других журналах, сможет посетить свои похороны и даже вернуться с того света (в ЖЖ это практикуется постоянно), чтобы поблагодарить френдов за чуткость. (Мне самому приходилось трижды взывать к виртуально «усопшим» и слезно умолять их вернуться.) Проигрывая роль, избирая определенную манеру говорения, жж-юзер получает возможность реализовать (иллюзорно, разумеется) ту часть своей личности, которую он в повседневной жизни вынужден был подавлять. ЖЖ позволяет пользователю компенсировать свою жизнь — дополнить ее, «выпустить пар», как заметил один из противников проекта.

И в этом своем качестве ЖЖ, несомненно, выгоден любой социальной системе. Потаенная страсть, социо- и психопатия выплескивается в слова, а не в реальную жизнь. Введение в ЖЖ цензуры, повлекшее закрытие нескольких журналов, в частности Михаила Вербицкого и Юлии Фридман,— даже с этой, «охранительной», точки зрения никак нельзя назвать дальновидным.

Но дело не только в том, что ЖЖ контролирует возможный бунт, моделирует его схему, примиряя человека с миром. С этой задачей успешно справляется и литература, очаровывая читателя формой и вымыслом. Дневник пользователя не может быть чистой фикцией, художественной прозой. Вымысел не вызовет у пользователей отклика. Как правило, художественные тексты, помещенные в ЖЖ, даже талантливо и сильно написанные, сопровождаются крайне небольшим количеством комментариев. Читатели, находясь внутри ЖЖ, жаждут не вымысла, а реальности, правды и, получая ее суррогат, вполне удовлетворяются, реагируя на вывешенный пост негативно или позитивно. Их комментарии создают иллюзию социального пространства,— правда, искусственно разыгранного. И тогда внимательный наблюдатель увидит, как знак начинает теснить предмет, а жизнь превращается в непрерывную игру — хитрую уловку, подмену, симуляцию. ЖЖ балансирует на грани реальности и вымысла, ловко запутывая своих пользователей, особенно неофитов.

У Живого Журнала есть еще одно внешне привлекательное свойство — демократичность. Его двери, простите за пошлость, открыты решительно для всех. Каждый может о себе заявить или самовыразиться как поэт, прозаик, литературный критик, политический обозреватель и даже воспитатель жизни. И никто, никакая инстанция не в силах ему воспрепятствовать, даже если уровень публикуемого (вывешиваемого) текста-поста окажется крайне низким. ЖЖ не знает и ничего не хочет знать о критериях качества. Предоставляя слово каждому, он притворно уравнивает в правах своих участников: профессионалов и дилетантов, провокаторов-хулиганов и серьезных аналитиков, философов и домохозяек, настоящих поэтов и пустых графоманов. Что не препятствует появлению в ЖЖ своих собственных гуру и знаменитостей, пользующихся авторитетом у их френдов. И все же заявившие о себе в какой-то момент персонажи — «засветившиеся», как у нас теперь говорят,— сокращают свое присутствие в ЖЖ, покидают его или сохраняют лишь в качестве информационного ресурса. Либеральная иллюзия равноправия, необходимость прислушиваться к каждому, кто по каким-то таинственным причинам решил вдруг высказаться, в конце концов наскучивают.