Даниил Артёменко. А был ли круг, а было ль небо

Даниил Артёменко родился в Москве. Три года учился в кадетском классе. В 18 лет поступил во МГИМО, изучал японский язык, ушёл с первого курса и перевелся в МГУ на классическое отделение филологического факультета. Публиковался на порталах «полутона», «Прочтение», «Интерпоэзия» и в журнале «Формаслов», «Prosodia» и др.

 

 

Борис Кутенков: Даниил Артёменко доходит, по собственному признанию, до «списка конца слов»; по-прежнему присутствует восстановимый целостный ряд ассоциаций (корабль — нос — изрезанное переменой лицо), но словам уже мало вербализованных значений. В свои права вступает графика, никогда не вырождающаяся в пустые эксперименты, но служащая молчаливым визуальным подтверждением речи; иллюстративность (в эту подборку не вошедшая, но первоначально автору был важен фон, на котором воспринимаются его тексты в этой публикации) и даже структурная функция пробела. Магия нездешних слов («тех слуг чех слух на фаворита») создает внятную архитектурную конструкцию, в которой задействованы разнообразные части целого — визуальность, метаболическая конструкция письма, глоссолалическая фонетика, — готовя слово к выходу за пределы словарного значения, в плоскость Слова. Наделяя его самостоятельным действием: «кисть умолчала / это смешение / взяла молот / взяла камень / не будет отныне кирпичей» — очевидно, функцией первой реальности.

 

 

А БЫЛ ЛИ КРУГ, А БЫЛО ЛЬ НЕБО

 

 

 

TABULA RASA

 

 

                        ветер протяжён

                                   слух не поможет измерить его

                        и не увидеть его

                                   нет, не стекло он колышет

                                                           а голос его колышет

 

 

                                                                       ничто не дышит

                                                                       и только следы от ног на снегу

                        так они и останутся здесь

                               они метелью не будут тронуты

                                   о глаз страшные омуты

                                               зачем моргаю и зачем не слышу

                                                             метели и ветра

 

а вдруг оно так и будет

 

 

 

ЛЕС

О. Седаковой

 

 

            лисы усеяли поле

                                    прыгают в чернозём

что может быть более

                                    вечным чем чéрнозём

 

их лапы мнут осоку

острую и опасную для их мягких лап

                        точно тонкая изогнутая игла

 

                                                                       уколовшая горло пророка

                                                                        летящая как нить по свету

янтарная жемчужина барокко

 

молчание лежит на губах

и уши тоже молчат

дыши спокойно скромный бах

 

вдыхая холодный органный воздух

своих протяжённых глаз

                        он материи слышит отзвук

 

                                                                        он закрывает глаза от усталости

                                                                              как сложно служить богу

             и снятся ему лисы

 

                                                их глаза-жемчужины

                                                снится страшная осока

                                                но она не пугает его

 

ведь сколько можно добыть

сладкого и терпкого эфира

    из её стеблей

 

                                    этого сна дебри

                                    нужны только чтобы проснуться

ВИЛОН*******

 

 

ВАВИЛОН

 

кирпич поставлен

            в о́снова́ние

камень остался / лежать в пустыне

обожжённая рука / уложила его с нежностью

 

я кирпич — она говорила

я смола

               неотступная и вязкая

 

               кисть мала

                                    а камень кровоточит

 

            из этих твёрдых точек

            сложились страшные наречья

 

            язык ломает междуречье

 

кирпич положен

            тут наступает падение

                        земли на небо

            растворение неба

                                                в ущелье

 

кисть умолчала

                              это смешение

            взяла молот

            взяла камень

 

не будет отныне кирпичей

 

 

***

 

            истец сказал своё слово

                        истекла минута

                                   меч разрезал волосы

                                   и оставил след

                                   как осока на синем небе

 

                        истекла минута

                                   и суд намеченный на завтра

                                   — вчера ты суд а суть теперь

 

                                   терпеть и ждать начала года

 

                        пальцы вяжут нити

                        истекла минута

                                   и нити вяжут пальцы

                       

                        нить взгляда проходит

                        от пряжи до кафедры

 

судья молчит / как ладья на замёрзшей реке

 

 

***

на отрывке сажи

            тонкое лежит лицо

                        сажени три или четыре

 

ты ли это или вижу я себя

            забытый говорит

            ты ли это или вижу

                                                нет не видишь

 

отвечает тишина

 

ты — забытый в север ягеля

сепия гегеля и кадмий канта

 

вот и скажи мне теперь

кто силён а кто дышит

                                                            ты дышишь доро́гой

а сила — ничто когда

при низких температурах

                                                                        плавится охра

 

 

 

***

 

теч-ёт ять ер

                        как ветер

            неде-лит день

            а леденеет тень травы

                        и засыпает аз и буки спит

            и так закончится тот день

            когда и спид и чашка вместе

            когда окажется что есть те

            кто спит под звуки алфавита

            тех слуг чех слух на фаворита

            елизаветы — сколько их? — овал

            её лица завито о

            направлен в ϑ и χ

 

                                   ведь просто нету их

            ни звука ни шувалова а просто

            я засыпаю просо в сундуки

            я засыпаю и нельзя дуги

            надбровных сводов распрямить

            как альфу вывернет омега

                       

                                    во сне мне недо

 

                                               каких-то букв и всё же небо

            не распрямить как буквы круг

           

                        а был ли круг а было ль небо

 

***

 

я дошёл до списка

конца слов, тени их остаются

во мне как тени кораблей   

                 их мачт тиснение

                 тесей ты ли? твой ли корабль

                 ожил в конце став самим

                                   собой 

                 твой ли корабль — нос его            

                 изображал лицо протея

                 красные его морщины

                 изрезанное переменой

                                      лицо

                                                 как можно забыть

                 бесноватые его глаза

                                                 как можно забыть

 

            оторопь остова — оторопь позвоночника?

 

 

TABULA RASA

 

 

тот кто рождён уже забыл слова

                        но помнит ласточку

                          её сломанные крылья

                             делают её полёт видимым

 

veni hirundo

 

с небес

               она не принесла с собой свет

                        она принесла себя

 

ты услышишь уже после её падения что говорили крылья покрытые инеем

— глаза жмурились —

что глаза её отражали

                                           жалость слуха и жалость памяти

 

 

ласточка ты жива

и живы твои слова

 

 

 

Обложка: Арина Ерешко