Илья Соловьев. Рибыпуста

Илья Соловьев родился в 1999 году в Краснодаре. Писать начал в 8 лет. Несмотря на предостережение Джорджа Оруэлла, работал в книжном магазине. Направление своего творчества характеризует как «алиумизм», в основе которого лежит скрещивание драматургии и прозы.

Артем Роганов и Сергей Лебеденко: Литература абсурда — сфера, еще не до конца оформленная даже в приблизительный канон, хотя бы потому что абсурд сам по себе зачастую отрицает любую оформленность. Однако здесь тоже всегда должна быть своя логика, и молодому автору из Краснодара Илье Соловьеву удалось ее выстроить в рассказе «Рибыпуста». Отчасти напоминающая творчество Хармса, отчасти — Егора Радова и, конечно же, классическую антидраму, эта история посвящена прежде всего самой себе — процессу создания художественного произведения. Фактически перед нами метатекст с лирическими отступлениями и отголосками черного юмора в духе новейшей драмы.

 

РИБЫПУСТА

1

Меня усадили за стол.

////////////////////////////////

Как такое могло произойти, остается для меня подвешенной на желатиновом мясокомбинате загадкой..

Я не люблю столы, не люблю стулья, любую мебель не переношу.

Сидеть на ней не могу, не могу лежать, не могу стоять и есть в том числе за ней не могу и не хочу.

И любить мебель, принимать ее в этой реальности,

НЕ-ХО-ЧУ!

Я считаю, что мебель своего рода дополнительная конечность.

Своего рода протез, помогающий мне упрощать свое существование.

А я всегда был против упрощений.

С самого своего рождения.

1. Сам вылез из утробы матери.

2. Сам перерезал пуповину, точнее перегрыз.

3. Сам пришел к дому. И в итоге два дня ждал родителей, искавших меня по всему роддому.

4. Сам научился говорить (буквально через неделю после появления на свет). Сам придумал имя, перебрав тысячи вариантов. Сам оформил свидетельство о рождении, подделав подписи родителей.

5. Я не пошел в детский сад. Не пошел в школу. Потому что это слишком просто. Данные образовательные учреждения должны упростить мне познание мира, упростить мое гордое вхождение в социум. А я (как говорилось выше) против упрощений. Поэтому сразу пошел работать на завод по переработке чугуна в атомную лепешку и параллельно учился на математическом факультете МГУ.

 

И что теперь…

Меня усадили за стол…

///////////////////////////////////////////////

Передо мной положили тарелку.

////////////////////////////////////////////////

 

*Опись материальных ценностей условной столовой номер 42

 

(расположенной по адресу: г. К…, ул. Сталиноусая, д. 768, подвал 1999.)

 

Форма номер 78

Дата: 09.09.19

 

Стол ((деревянный) складной) — 98 шт.

Стул ((стальной) не раскладной) — 196 шт.

Ложки ((не стальные) (не раскладные) (пластиковые) простые) — 10 400 шт. украденных вором Бараняном (в кругу адлерских шашлычников «Баран»).

Вилка ((стальная) (не раскладная), которая на вилку не похожа) — 1 шт.

Мужик — 1 шт.

….….

 

— Что? ( сгусток говяжьего фарша полетел в стену)

— Что! (черная шариковая ручка оторвалась от листа бумаги)

— Ты так и будешь писать? (голова мертвой курицы (не без помощи тесака) покинула ненавистное туловище; приобрела свободу и независимость в ведре для собак, ошивающихся вблизи столовой)

— Я так и буду писать, что вижу то и пишу! (мучной туман окутал кухню (не без помощи кулака, с новым маникюром))

— То есть после всего произошедшего, ты продолжаешь эту опись? (включилась печь)

— А что произошло? (яблоко закатилось под стол)

(Продолжительное молчание и злые взгляды поварих условной столовой номер 42 Хризантемы Степанны и Герцеговины Патрисиовны (хруст булки хлеба)веки отяжелели, рука усилила воздействие на бумагу)

— Ничего…( вторая куриная голова обрела свободу (не без помощи уже упомянутого тесака)

— Вот именно поэтому я продолжу, не мешай… (ручка прилипла к бумаге)

 

Дыра в стене в виде головы летучей мыши — 3 шт.*…

 

— Ты дура ?

(Хризантема вырывает лист бумаги из рук Герцеговины)

— Никак нет!

(Герцеговина сжала губы)

— Так точно! То есть ты даже не думаешь, что ты пишешь, да?

(Хризантема поправила фартук)

— Нет, ну я пыталась, и в итоге ничего не получилось, тогда я решила писать все, что вижу, и теперь что-то получается…

(Герцеговина поправила сетку для волос)

— Получается?

(икнула Хризантема)

— Получается!

(чихнула Герцеговина)

— Не знаю…меня все равно это «что-то» пугает.

— Почему? Приведи хоть один пример?

— Ну, например то, что ты на такое не способна.

(оплеуха)

— Да за что?

— Было бы за что, убила бы.

— Между нами даже конфликта не было!

— Был!

— Не было.

— Не спорь, а иди и делай. Иначе то, что между нами было…

— А между нами что-то было?

— Не было, но могло и может быть в дальнейшем, если ты пойдешь и сделаешь это.

— Что?

— Ты до сих пор ничего не поняла.

— Некую каплю всего это я поняла, но…

— Только каплю?

— Да…

(Хризантема рычит и топчет банановую кожуру)

— То есть, я тут перед ней распиналась!

— Ты не распиналась.

— Пыталась изо всех сил донести до нее важность того, что она должна сделать.

— Ты даже не пыталась, и тем более я ничего никому не должна…

— Ах так.

— Вот так.

(Между поварихами завязалась драка, и опись имущества так и не была закончена)

//////////////////////////////////////////////////////

На тарелке в условной столовой номер 42 лежало нечто.

Оно хлопало глазами, которые были листами капусты, перемещало губы, лицо, щеки, бывшие кусками скумбрии на коже, являвшейся рисом, и гордо именовало себя едой (хотя по всем приметам оно едой не являлось).

Оно чертило круги на краях стола, прыгало по перечницам, ело соль и желало залезть в мой рот.

Желало быть пережеванным, но я не желал это есть, а вот оно желало, доставало сельдерей из левого глаза правой стороны головы скумбрии. Сельдерей истошно вопил, повторяя: «Пожалуйста ненада ненада пожалуйста у меня семена в почве остались я многоплодовое растение gens una sumus

gens una sumus gens una sumus gens una sumus» (оно щекотало сельдерей, из-за чего у сельдерея полились слезы, падавшие на пол лепестками ромашек)

— Ты должен меня съесть! Ты должен меня съесть! — утверждало оно.

— Не должен я тебя есть.

Тогда мы решили сыграть в шахматы, потом в шашки, и играли мы до тех пор, пока оно не съело тарелку.

Затем, осмотревшись по сторонам и подмигнув мне листом капусты, оно съело поднос, затем, причесавшись, съело скатерть, затем стол.

— Ты должен меня съесть.

— Нет не должен!

— Должен.

— Не должен.

— Дол-жен.

— Не-дол-жен.

 

Понимая всю безвыходность данной ситуации, а также наивысочайшую степень моей упрямости, оно съело повариху Хризантему (бившую сковородой повариху Герцеговину)

— Что же ты такое?

— Я Рибыпуста, а вот чем являешься ты?

 

И я не смог ответить на этот вопрос.

 

— А вот я могу сказать! — завопило Рибыпуста. — Ты абстракция!

— Абстракция? — спросил я, встав со стула.

— Да, абстракция. — закивало всем своим телом оно. — Абстракция, принадлежащая Федору Степановичу Желчневу, сидящему сейчас в очереди к терапевту.

— Врешь! — закричал я.

— Нет, — бесстрастно ответило оно.

— Но это так, — сказала, ищущая в кусочках Хризантемы ручку, Герцеговина.

— Нет, это ложь! — еще громче закричал я и вышел из условной столовой номер 42.

— Вот ваша ручка, — сказало Рибыпуста, вытащив из хряща скумбрии черную шариковую ручку.

— Спасибо, — откланялась Герцеговина и продолжила опись…

 

*РИБЫПУСТА (обыкновенное) — 1 шт.*

//////////////////////////////////////////////////////

 

2

— Значит вы утверждаете, что некая смесь капусты, риса и рыбы, которая принуждала Вас себя съесть, назвала вас…

— Назвало. У этого существа нет пола.

— Ладно, считайте так, как вам будет удобно…Так вот, это существо, как вы утверждаете…назвал…о вас абстракцией?

— Да, все именно так.

— И что же вас смущает?

— На самом деле ничего. Да, я кричал и психовал…потому что понимал, что это так… Всю свою жизнь, если, конечно, два часа, прожитых в голове человека, пытающегося отвлечься от нескончаемой очереди, можно назвать жизнью, я ощущал свою неполноценность, все то, что я принимал за свои реальные воспоминания, на деле является пустым, так же, как и я, в теории я не должен этого ощущать, но я ощущаю, внутри все сжимается, и хочется курить. Понимаете, насколько это глупо, абстракции — тому, что лишено какой-либо конкретной цели, мечты, биографии — хочется курить от того, что она осознает всю свою внутреннюю пустоту. А может и люди так же. Проживают не один десяток лет, накапливают воспоминания, опыт, разочарования и все лишь для того, чтобы в конце ощутить эту пустоту, выйти на балкон, ночью, в нижнем белье, смотреть на сотни многоэтажных коробок, с квадратными дырами, больше похожими на дыры в голландском сыре, чем на жилые помещения, и не ощущать ничего, кроме тоски. Тоски по чему-то далекому, несбыточному, что каждый вторник звездой падает на спортивную площадку, ожидая вас, а вы не вылезаете из библиотеки.

Разве после этого я могу оставаться всего лишь абстракцией?

— Можете…но…это не объясняет Рибыпусту.

— В этом существе нет ничего особенного, оно настолько же пустое, как и я, и наша задача отвлечь разум Федора Степановича Желчнева, ощутившего два дня назад острую боль в желудке, вечно бьющегося за еще один проведенный день с сыном, которого у него забрала жена, не желающая оформлять развод, так как по решению суда ребенок остается за отцом, за ним, работающим учителем информатики и пытающимся наладить личную жизнь со школьной поварихой Хризантемой Герцеговиновой, и очередь кстати закончилась.

— И что это значит? Объясните мне, кто я?

— Вы такая же абстракция, как и я. И теперь пришло время нам просто стать мыслью о том, что у Желнчева заболело в правом боку…

 

3

У Желчнева заболело в правом боку.

Он встал со скамейки.

Взглянул на стенд о вреде курения во время беременности.

Впитал в свою голову слова молодой пары о предстоящей свадьбе и о том, как невеста будет прятать на ней живот от отца, впитал жалобы на голову от краснолицего мужчины с черным синяком под левым глазом и крики трехмесячного ребенка, ожидающего на руках своего папы маму, когда та вернется с перевязки руки, сломанной во время ссоры на почве измены.

Желчнев подошел к кабинету терапевта, обозначенному цифрой двенадцать.

Пересекся взглядом с перепуганным призывником тощего телосложения, прижавшего повестку и положительные результаты анализов к груди.

И исчез в открытой двери с мыслью о боле в боку и рисе с рыбой и капустой, который он съел на завтрак, и с ощущением пустоты в груди. Он прикрыл дверь правой рукой, закончив исчезновение.

 

Обложка: Арина Ерешко