Больше снега, больше света, больше любви

В этом году «Прочтение» — партнер «Национального бестселлера». В рамках этого партнерства рецензии нашего обозревателя и члена большого жюри премии Елены Васильевой на книги лонг-листа будут одновременно публиковаться на обеих платформах, у нас — в расширенном варианте.

Книгу можно приобрести на сайте издательства.

• Ксения Буржская. Мой белый. — М.: Эксмо, 2021. — 256 с. 

В романе Ксении Буржской «Мой белый» столько наивности и нежности, что отнестись к нему равнодушно не выходит. Он может растопить чьи-то сердца, а у кого-то вызвать сильное раздражение. Похожий эффект вызывает и другой роман Буржской, «Зверобой». Но «Мой белый» — в разы светлее. Его можно читать в самые темные времена и самые снежные зимы.

Начинается «Мой белый» с козыря: с предисловия соведущей Буржской, по подкасту «Белый шум» Татьяны Толстой. Она перечисляет те чувства и состояния, которые, по ее мнению, заставляет пережить эта книга. При всей эмоциональности «Моего белого» это скорее манифест спокойствия, точнее, жизни, которая шла в другую эпоху, — и которая недоступна людям сейчас. «Мой белый» — легальный способ немного перекрыть тоску по той размеренной жизни без глобальных трагедий.

В романе три главных героини: девочка-подросток (шестнадцать лет) Женя и две ее мамы — Саша и Вера. Те расстались из-за Сашиной измены, но Женя продолжает общаться с обеими. За пределами семьи, в школе у Жени свои приключения: она влюбляется в Лёню, художественного руководителя своего музыкального кружка.

Меня зовут Женя, мне шестнадцать. Я люблю худрука нашего музыкального кружка, его зовут Леня. Моя мама и моя вторая мама, Вера, не живут вместе уже восемь лет. Они расстались друг с другом, но не со мной. Потому что я их общее произведение. Вера — та, кто дает вам надежду и делает материнство возможным. Она это сделала для моей мамы. И для себя.

Дальше течение сюжета определяется исключительно чувствами героев, и пересказать книгу не представляется возможным. Но в целом это и не нужно: интересно становление характеров  в результате переживаний. Потому что и Женя, и Саша, и Вера, и Леня в итоге показывают себя добрыми людьми, которые не хотели бы никому причинять боль.

Главная деталь, символизирующая свет, — это, конечно, снег. Его в книге действительно много, иногда даже слишком много:

Ее белый халат в темноте светился и походил на гору, когда она шепотом входила в мою комнату поздней ночью после дежурства, на белую гору Монблан, которую я по незнанию и детской наивности перевела однажды с французского как «мой белый», когда мы взбирались на жестких цепях к зимнему домику, чтобы наутро спуститься.
//
Там, на горе, точнее, у ее подножия, я впервые почувствовала, что значит счастье: проснулась утром, ослепла от солнца и снега, от запаха гвоздики и дыма, от жара натопленной печи; побежала в спальню, расплескиваясь, звеня этим новым чувством, булькая, словно чайник. Мама и Вера обняли меня, завернули в одеяло, как шаурму. Мы хохотали, а впереди был еще целый день — еще один день вместе. Я натянула сапоги и выскочила на улицу — растерла в ладонях крупный, кружевной снег. Никогда после этого дня я не видела такого белого снега. Никогда после этого дня мы не были счастливы втроем.

«Мой белый» — книга не столько о счастливой любви, но о любви несложившейся, и именно ей отведено центральное место в романе. Так несложившаяся любовь утрачивает трагизм и признается нормальной. Однако для «Моего белого» выбрана особенная рассказчица — та самая шестнадцатилетняя Женя, которая периодически обращается к письмам матери или пересказывает разговоры с другой матерью. Женя очень эмоциональна, как и положено быть человеку в шестнадцать лет.

Если суть любви в том, чтобы стоять вот так: на голову сыплется снег, первый в этом году, и он по-дружески обнял вас, как собаку, и у вас земля из-под ног уходит от счастья, и ничего главнее этого момента не придумала жизнь?

Тут, кажется, по-дружески, как собаку (что все же не равно одно другому), обнял не человек, а снег. В другом месте говорится, что «вены застыли в руках». Встречаются и гастрономические метафоры: «Сегодня весь день думала о тебе. Решила сварить макароны, а на пачке зашифровано сообщение для меня. Там написано, что альденте — это внешняя готовность при твердой сердцевине внутри. Да это же про тебя!».

Несмотря на все это, невозможно не признать, что Ксения Буржская написала и правда светлый и даже в чем-то обескураживающий роман, который способен привести в равновесие. Эффект от его «свечения» для каждого будет своим: кому-то станет теплее от детских и юношеских воспоминаний, для кого-то будут играть важную роль неповторимость и незабываемость первой любви, кого-то вернет к жизни атмосфера тихой и снежной зимы, на которую пришлись самые счастливые мгновения жизни главной героини. А кому-то просто полегчает от того, что персонажи «Моего белого» человечны. Оказывается, это так просто и одновременно так сложно — чтобы люди вели себя как люди.