Убийца — садовник

• Роман Шмараков. Автопортрет с устрицей в кармане. — М.: Эксмо, 2020. — 256 c.

Эту и другие упомянутые в наших публикациях книги можно приобрести с доставкой в независимых магазинах (ищите ближайший к вам на карте) или заказать на сайте издательства, поддержав тем самым переживающий сейчас трудный момент книжный бизнес.

— Один итальянский художник, — сказал Роджер, — имя которого я сейчас не вспомню, прославился тем, что на каждой картине помещал маленькую сову и наконец добился, что люди перед его полотнами начинали искать сову и не расходились, пока ее не обнаруживали. Конечно, это было непросто, ведь он водворял сову в неожиданных местах, то на плече у пахаря, то среди фигур на шахматной доске, то в чашке с бульоном на пиру у Ирода, то внутри другой совы, побольше, зато когда люди находили сову, они улыбались друг другу и говорили: «Здорово он ее запрятал, ничего не скажешь! Ну, пойдем теперь дальше».

В этом небольшом эпизоде из романа «Автопортрет с устрицей в кармане» Романа Шмаракова раскрывается глобальная концепция когнитивной поэтики: удовольствия от разгадки литературного шифра. Маленький Джек Хорнер в английском детском стихотворении, выковыряв сливу из рождественского пирога, восторгается: «До чего же хороший я мальчик!». Аналогичное ощущение испытывает читатель при знакомстве с текстом, вынуждающим проделать интеллектуальную работу.

Издание 2020 года — надо отметить, внешней эстетикой соответствующее содержанию, — лишь выпускает в твердой обложке уже опубликованный в электронном виде текст, который не только хорошо известен читателю, но и номинировался на премии «Национальный бестселлер» и «Новые горизонты». Сюжет романа гораздо менее замысловат, нежели его форма: в селении Бэкинфорд, где проходят регулярные рыцарские реконструкции, в особняке убита юная девушка, по совместительству начинающая художница. За расследование берется классическое воплощение рациональности в стиле Шерлока Холмса — инспектор, которому предстоит разобраться в сплетнях и домыслах обитателей имения. Бесконечная болтовня об истории, искусстве, языке, наследстве и знакомых прерывается чуть более изящными вставками — диалогами героев висящей на стене картины: волка и пастушки.

«Автопортрет с устрицей в кармане» — математически выверенная конструкция, филологический эксперимент академического исследователя, выстроенный не по хаотичному веянию авторского «вдохновения», а в рамках уже заданных литературной традицией законов и приемов. Если выбран детектив, текст следует всем жанровым признакам; если есть единство времени — к нему прилагается единство действия и пространства; если на стене висит ружье — оно не будет кокетничать, а обязательно выстрелит. Текст Романа Шмаракова — это реконструированный английский детектив, написанный русским языком. Он, как и многие британские аналоги, подчиняется театральным законам: действие происходит в одной комнате, пять глав схожи с пятью драматургическими актами и интермедиями.

Один человек убил свою жену и решил захоронить ее прямо в доме, вскрыл полы, уложил тело, вернул помещению безобидный вид и уже торжествовал победу над правосудием, но тут к нему явился сосед снизу с претензией, что покойная упала ему на стол и расколола супницу, и что надо соразмерять свои пороки с квартирой, в которой ты их практикуешь.

В «Автопортрете с устрицей в кармане» фактически отсутствуют авторские описания, всю информацию читатель получает благодаря единственному инструменту, возможному при выбранной Шмараковым повествовательной форме полилога: из речевых характеристик персонажей. Артем Рондарев, рецензируя роман Шмаракова, доказывает, что в тексте разговор существует ради самого себя, он не имеет ни смысловой, ни сюжетной ценности — он «ценность ради ценности», идея, почти дословно повторяющая «искусство ради искусства» в созвучной системе эстетизма. И в самом деле, речь персонажей вообще не очень похожа на речь живых людей или же функциональную речь современных романных героев: они говорят на выхолощенном литературном языке, избегая любых нарушающих правила выражений. То есть фиктивные герои даже не прикидываются настоящими: подобно волку и пастушке на картине, действующие лица внутри детективного сюжета существуют исключительно как текстовые элементы, набор букв и словосочетаний. Роли распределены так же канонически, как и на «говорящей» пасторальной картине: проницательный детектив, харизматичный денди, говорящий попугай, корыстная служанка и пожилой попугай жако. И здесь количество наслоений внутри романа приближается к дурной бесконечности: в итоге получается, что текст Шмаракова — пастиш или палимпсест, смешивающий английский детектив и французскую пастораль, герои текста далеки от реального и тем самым сакрализируют текстуальное пространство, над этими героями возвышаются и вовсе нарисованные персонажи.

В одном из интервью Шмараков рассказывает, как люди в сюжете из вставной ghost story викария про ползущую простыню увидели намеки на повесть «Малыш и Карлсон, который живет на крыше». При этом сам автор при использовании в общем-то классического хода британской литературы о полтергейстах ориентировался на «Ты свистни — тебя не заставлю я ждать…» Монтегю Родса Джеймса. Возможно, этим несовпадением авторского и читательского иллюстрируется условность нагромождения аллюзий, реминисценций и отсылок — текст уже существует самостоятельно, опираясь только на сочетаемость или несочетаемость с бесстыдно широким кругозором Шмаракова, и эта опора на деле оказывается мнимой. Тем не менее «Автопортрет с устрицей в кармане», несмотря на понятный сюжет и интригу, сложно воспринимать, не выходя из автоматизированного восприятия, — он неизбежно требует вдумчивого и осознанного прочтения, даже если ни одна отсылка, кроме привидения в простыне, не считывается.

Хотите — ищите, хотите — нет, Роман Шмараков мог бы преподносить «Автопортрет с устрицей в кармане» в качестве экзаменационного теста для своих студентов, где незамеченная игра слов «back and forth» в названии локации может и не учтется, а пропущенная «Лысая певица» наверняка снизит балл. А еще по книге можно составить гастрономический путеводитель: от жареного фламинго до той самой креманки с вареньем из айвы. Жаль только, устрица встречается лишь однажды.