Ее величество и собачья жизнь

Сью Таунсенд. Королева Камилла. М.: Фантом-пресс, 2009.

После прихода к власти социалистов — уравнителей и борцов с экстремизмом — британскую королевскую семью выкидывают из 439 комнат Букингемского дворца и отправляют жить в гетто. Теперь их бывшим высочествам нельзя выходить за колючую проволоку, отовсюду на них смотрят камеры наблюдения, у каждого на ноге закреплен металлический жетон, а бобби постоянно проверяют у них документы, будто не узнают. Вместе с Виндзорами в зоне изоляции проживает 6,5 млн. «преступников, возможных пособников террористов, наркоманов и антиобщественных типов». Последний термин трактуется очень широко: к таким типам относятся, например, сильно ожиревшие граждане.

Переулок, где маются царственные бедолаги, называется «Ад», и жизнь у них, стало быть, адская. Однако живут они не в бараках и даже не в бетонном девятиэтажном улье, как вы, наверное, подумали, а в симпатичных ту-бедрум коттеджах с садиками, получают, как и другие изолированные, 71 фунт в неделю в качестве пособия (примерно 500 долларов в месяц), отнюдь не голодают и держат девять собак. Собаки питаются исключительно собачьими консервами и отказываются жить «на человечьих объедках» (все псы в романе говорящие и с амбицией; под конец они даже устраивают бунт — как раз из-за недопоставок консервов). Соседями королевы и принцев, правда, оказываются ярко выраженные пролетарии, но Виндзоры с ними отлично уживаются, а королева даже дружит.

В общем, не знаю, хотела ли Сью Таунсенд напугать британцев картиной трущобного ада, но, с точки зрения российского читателя, ничего страшного она не придумала. Жизнь вполне себе ничего, вроде нашей, нормальная, как говорил Сорокин, да и вообще — 9/10 населения земного шара такой жизни еще бы и позавидовали.

Изложенный выше сюжет — это еще не «Королева Камилла», а ее предыстория. Новая книга Таунсенд — сиквел вышедшего в Англии в 1992 году (в России в 2002-м) романа «Мы с королевой», в котором и рассказано о падении дома Виндзоров. А в сиквеле (вполне самодостаточном) излагается история их возвращения на трон. Премьер-министр Баркер (т. е. «барбос» или «Шариков»), ненавидящий королей и собак, проигрывает выборы, и к власти приходят неоконсерваторы. Для народа эти ребята, в общем-то, ничем не лучше социалистов, но они, безусловно, настоящий подарок судьбы для Виндзоров и собак: королевскую семью под конец книги пускают обратно во дворец, а псов перестают уничтожать.

Таунсенд, прославившаяся в 1980-х книгами о зануде-графомане Адриане Моуле, — сатирик свифтовско-щедринско-пелевинского типа, то есть ее сатира — это равномерная ковровая бомбардировка всех проявлений социальной активности вида homo sapiens. Смех у Сью Таунсенд тотален, и потому, читая «Камиллу», трудно решить, чего тут больше — сатиры на монархию или на демократию?

С одной стороны, портреты принцев нарисованы чистейшей желчью: благородный, но дураковатый Чарльз, «крутой» Гарри, тупица Эндрю, подкаблучник Эдвард, хабалистая Анна и т. д. Но с другой стороны, самый симпатичный и самый убедительный образ в книге — это Елизавета II. Королева и в Аду ведет себя по-королевски, вежливость и спокойствие никогда ей не изменяют. Чего стоит запись в дневнике: «Хлопотливый день. Мне удалили зуб пассатижами, навестила Филипа, бранилась с заведующей интерната, созвала семейный совет. Отреклась». Писательница как бы говорит нам: «Характеры людей, семейные проблемы, горести и радости всегда остаются неизменными и не зависят от условий жизни, не правда ли?» На что мы, осторожно оглянувшись на свою историю, отвечаем: «Правда, мэм. Но это потому, что у вас концлагерь ненастоящий».

Таунсенд ничего не имеет против лично королевы и кое-кого из Виндзоров, но при этом институт монархии ей совсем не нравится. Причина проста: при любой монархической системе всегда есть вероятность того, что на трон заберется придурок. Отсюда одна из сюжетных линий: у Чарльза и Камиллы обнаруживается незаконорожденный сын Грэм 1965 г. р., который по новым демократическим законам имеет право наследовать трон. Королева Елизавета отрекается, Чарльз не желает царствовать без Камиллы, а Камиллу не хочет народ и консерваторы, восстанавливающие монархию. Получается, что корона должна достаться этому Грэму — на редкость занудному чудиле, в котором просматривается небольшой, но вполне сформировавшийся Гитлер. Кончается все, правда, хорошо: Грэма упекают в психушку с диагнозом «мания величия» (нечего было кричать, что ты наследник престола), а Чарльз надевает корону. Однако хэппи-энд — всего лишь дань вкусам публики, скептического отношения автора к монархии он не отменяет. В финале король Чарльз и королева Камилла вынуждены дать согласие на то, чтобы их показывали туристам — посетителям дворца:

— Просим экспонаты руками не трогать и не кормить, не пытаться заговаривать с ними. И пожалуйста, не заходите за ограждение.

Правильно, там ей и место, этой монархии.

С демократией у Сью Таунсенд тоже сложные отношения. Все левые и правые политиканы, понятное дело, отличаются запредельным цинизмом. Пародии на предвыборные пиар-акции, где партийные лидеры позируют с детишками, собачками и представителями сексуальных меньшинств, сделали бы честь лучшим британским сатирикам. Но вот закавыка: давая полную волю фантазии и рисуя злющую-презлющую карикатуру на демократию, Таунсенд одновременно все время проговаривается в пользу демократии. Упоминает она, скажем, депутата, которого выгнали за то, что он «попался на воровстве из фонда детского хосписа». А я читаю и думаю: и в самой черной антиутопии английская авторесса не может представить себе общество, в котором депутат парламента в принципе не может попасться на воровстве из детского хосписа. А если попадется, допустим, полиции другой страны на убийстве, то у себя на родине депутатом быть не перестанет. И потому лично меня такая сатира на демократию убеждает в преимуществах демократии.

То же с поликорректностью. В книге много близких российскому сердцу издевок над этим гнусным лицемерием. Нельзя, видите ли, говорить «холодно, как у эскимоса в заднице», это противозаконно, надо говорить «холодно, как в заднице у представителя народности инуитов». Однако шутки шутками, а вот о том, что один из центральных героев — чернокожий, читатель узнает только на 134 странице. У нас бы то обстоятельство, что герой — негр (бурят, татарин), отметили бы на самой первой странице, указали бы пальцем еще раньше, чем назвали по имени, не так ли? Вот вам и плоды политкорректности.

Распространенное в России представление о британском «джентльменском» юморе (Пиквик — Дживс — анекдоты типа «Темза, сэр!») благодаря роману Таунсенд значительно корректируется и расширяется. Тут много героев-пролетариев, которые употребляют выражения «ёкарный бабай», «манда» и «салага», или разговаривают так:

— Тут ходит такая мулька, что королева где-то у себя дома прячет корону британской империи. Знающие пацаны говорят, ей цены нет...

Русмат и блатные словечки в британском романе звучат диковато, но осуждать переводчика не стоит — лучше ему посочувствовать. Книга состоит почти сплошь из гэгов, ломаных слов и особого наречия английских люмпенов, которое на русском не передать. Николай Мезин очень старался, текст получился легкий, смешной, но местами речь героев все-таки чуть-чуть режет слух.

А в целом книжка замечательная. Смешит до колик, а попутно еще и лечит от англофилии, монархизма и других детских болезней.