Элмер Шёнбергер. Искусство жечь порох

• De kunst van het kruitverschieten
• Перевод с голландского И. Лесковской, Б. Филановского
• СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2007
• Переплет, 400 с.
• 2000 экз.

Глаза открыты всегда

Это сборник эссе о музыке. Но не просто о музыке, а о том, как человечество с ней, музыкой, взаимодействует, и о том, как менялось наше восприятие музыки в течение ХХ века. Элмер Шёнбергер — музыкальный критик, немножко композитор, немножко писатель, которому, если судить по его фамилии, сам Бог велел заниматься звуками. Он почти что однофамилец известного музыканта — изобретателя и экспериментатора Шёнберга, решившего в первой половине ХХ века строить композицию на основе строгих правил. Шёнбергер, кстати, руководит Шёнберг-ансамблем. Другие композиторы, к которым Шёнбергер приглядывается особенно внимательно, Стравинский и Малер. Так что для любителей Малера или Стравинского книга — сущий клад. Впрочем, эссе Шёнбергера будут интересны в любом случае, если только вам небезразлична музыка.

Помимо прочего, прочитав книгу, перестаешь стесняться своего музыкального невежества. «Радикальное следование радикальному индивидуализму приводит к радикальному академизму, и нет такой музыки, для которой академизм был бы столь губителен, как для музыки последних сорока лет». Вот-вот, именно-именно,— начинаешь понимать, что происходит. Одна сторона никогда не бывает виновата в ссоре. Слушатели, со своей стороны, утратили навык внимательного слушания, полюбили «музыку как фон», «музыкальные обои». Композиторы, со своей стороны, возвели вокруг своей музыки настолько высокие барьеры, что не каждый способен найти достаточно вескую причину эти барьеры преодолевать.

Другая проблема — отношение исполнителя к произведению. Следует ли, спрашивает Шёнбергер, гнаться за аутентичностью, и если да, то что под ней понимать? Современный композитор, к примеру, может в разные периоды своей жизни слышать свое сочинение по-разному. А вот у Баха мы спросить уже не можем. Как же его надо играть — как «Баха времен Баха» или как Баха, услышанного заново после Стравинского, Прокофьева и так далее? Какой из Бахов будет нашим?

А вот, например, животрепещущая тема: музыка на концерте и музыка дома, на пластинке, диске, DVD и других носителях. «Посетителю концерта важна неповторимость переживания; слушатель CD вкладывается в повторяемость». Но тогда не будет ли вершиной создание «неидеального» диска, который будет при каждом прослушивании запускать случайные ошибки: там — неодновременное вступление, тут — киксы на высоких нотах, но никогда в одном и том же месте? Или встроенная программа скрипа: при каждом следующем прослушивании всё больше шипа и шума, «в знак изнашивания слуховых привычек». В попытках понять, как правильно слушать музыку, Шёнбергер перемещается в прошлое и вспоминает, как слушал музыку со своим школьным учителем: «В полном молчании, с сигаретой, параллельно уставившись в проигрыватель, как на сцену. Глаза открыты. Глаза открыты всегда». По этому отрывку видно, кстати, как Шёнбергер пишет. Он не заботится о последовательности изложения и говорит сразу о том, что считает важным. Никаких скидок, пояснений; нас не вводят в курс дела, а прямо сразу к нему, к делу, приступают. На что легче писать музыку — на стихи или на прозу? Что такое хорошая пауза? Может ли в негениальное произведение затесаться одна гениальная нота, и как ее распознать? Что мы вспоминаем, когда вспоминаем мелодию?

Признаюсь: читая эту книгу, я не раз пожалела, что в свое время передумала поступать в консерваторию по классу композиции. Ну, что ж: по крайней мере, я знаю, что такое додекафония.