Дэйв Эггерс. Голограмма для короля

Алан Клей проснулся в Джидде. 30 мая 2010 года. Летел в Саудовскую Аравию двое суток.

В Найроби познакомился с одной женщиной. Сидели рядом, ждали посадки. Высокая, пышнотелая, в ушах капельки золота. Румяная, мелодичный голос. Понравилась Алану — обычно люди, каждодневные его знакомые, ему нравились меньше. Сказала, что живет на севере штата Нью-Йорк. А он под Бостоном — практически рукой подать.

Хватило бы храбрости, он бы придумал, как продолжить знакомство. Но нет, он сел в самолет, полетел в Эр-Рияд, оттуда в Джидду. В аэропорту его встретили и отвезли в «Хилтон».

Щелчок замка — и в 1.12 Алан вошел в номер. Быстренько подготовился ко сну. Поспать не помешало бы. В семь отправляться, ехать час, к восьми — в Экономический город короля Абдаллы. Там с командой установить систему голографических телеконференций и ждать презентации перед королем. Абдалла, если ему понравится, все ИТ города отдаст на откуп «Надежне», а комиссия, обещанная Алану, — крупное шестизначное число — исправит все, что его терзает.

В общем, к утру надо отдохнуть. Быть готовым. А он четыре часа уснуть не мог.

Думал о дочери Кит — в колледже учится, в прекрасном колледже, и притом дорогом. Алану нечем оплатить осенний семестр. А оплатить он не может, потому что в жизни своей принимал неверные решения. Неудачно планировал. Недоставало храбрости, а без храбрости было никуда.

Его решения были недальновидны.

И чужие решения были недальновидны.

Безрассудные были решения, хитроумные.

Но он тогда не знал, что его решения недальновидны, безрассудны и хитроумны. Он и сотоварищи не подозревали, до чего в итоге докатятся все они, — до чего докатится Алан: почти банкрот, почти безработный, владелец, он же единственный сотрудник консалтинговой фирмы с домашним офисом.

С матерью Кит он развелся. Дольше живут по отдельности, чем были вместе. Руби — смертоносный геморрой, жила теперь в Калифорнии, деньгами Кит не помогала. Колледж — твоя забота, сказала она Алану. Уж будь мужчиной, прибавила она.

А осенью Кит в колледж не пойдет. Алан выставил дом на продажу, но дом пока не ушел. Других вариантов нет. Алан многим задолжал — в том числе $ 18 тысяч двум велоконструкторам за прототип нового велосипеда, который Алан думал выпускать в Бостоне. За что был обозван идиотом. Он должен Джиму Вону, который ссудил ему $ 45 тысяч — на сырье, на первый и последний месяц аренды склада. Еще штук 65 он должен полудюжине друзей и несостоявшихся партнеров.

В общем, он банкрот. А когда сообразил, что не сможет оплатить колледж, поздно было искать другие источники. И переводиться поздно.

Здоровая девица пропускает семестр в колледже — это трагедия? Нет, не трагедия. Долгая и мучительная мировая история даже не заметит, что умная и способная девица пропустила семестр. Кит переживет. Не трагедия. Отнюдь не трагедия.

С Чарли Фэллоном, говорили, случилась трагедия. Чарли Фэллон до смерти замерз в озере неподалеку от Аланова дома. В озере у Алана за забором.

Не в силах уснуть в номере «Джидды-Хилтона», Алан думал о Чарли Фэллоне. Алан видел, как Чарли вошел в озеро. Алан как раз уезжал в карьер. Непонятно, зачем Чарли Фэллону в сентябре лезть в мерцающую озерную черноту, но, в общем, ничего тут такого нет.

Чарли Фэллон слал Алану книжные страницы. Это длилось два года. Чарли довольно поздно открыл для себя трансценденталистов — словно давно потерянных братьев отыскал. Брукфарм* неподалеку — Чарли считал, это что-то значит. Изучал своих бостонских предков, надеялся на родство — ничего не нашел. Но все равно слал Алану страницы — отдельные фрагменты выделял маркером.

Машинерия незаурядного ума, считал Алан. Кончай слать мне эту макулатуру, говорил он Чарли. Тот ухмылялся и продолжал.

Увидев, как Чарли в субботний полдень заходит в озеро, Алан решил, что перед ним логическое развитие новообретенной любви к природе. Когда Алан проезжал, Чарли стоял в воде по щиколотку.

II

Когда проснулся в «Джидде-Хилтоне», уже опоздал. На часах 8.15. Уснул только в начале шестого.

В Экономическом городе короля Абдаллы его ждали к восьми. Дорога — минимум час. Пока душ, пока одеться, пока доехать — десять утра. В первый же день командировки он на два часа опоздает. Вот дурак. И дуреет с каждым годом.

Звякнул Кейли на мобильный. Она ответила — голос сиплый. В иной жизни, на другом повороте колеса, где он моложе, она старше и обоим достало бы глупости, они бы с Кейли отжигали.

— Алан! Привет. Тут красота. Ну или не красота. А вас нету.

Он объяснил. Врать не стал. Уже не хватало сил, не хватало выдумки на вранье.

— Ну, не переживайте, — сказала она и хихикнула — этот голос намекал на возможность, славил существование фантастической жизни, полной неустанной чувственности, — мы только начали. Но вы уж добирайтесь сами. Кто-нибудь знает, как тут машину найти?

Это она, похоже, заорала коллегам. Судя по звуку, там какая-то пещера. Алан вообразил темную пустую нору — три молодых человека со свечами ждут, когда Алан принесет фонарь.

— Он не может взять в прокате, — сказала она им. Потом ему: — Взять в прокате можете?

— Разберусь, — сказал он.

Позвонил вниз:

— Здравствуйте. Это Алан Клей. А вас как зовут? Он всегда спрашивал. Еще Джо Триволи в «Фуллер Браш»* приучил. Спрашивай имена, повторяй имена. Ты запоминаешь людей, они запоминают тебя.

Администратор сказал, что зовут его Эдвард.

— Эдвард?

— Да, сэр. Эдвард меня зовут. Чем могу быть полезен?

— Вы откуда, Эдвард?

— Из Джакарты, сэр.

— А, Джакарта, — сказал Алан. И сообразил, что ему нечего сказать о Джакарте. Он ничего о Джакарте не знает. — Как вы думаете, Эдвард, можно мне через отель взять машину напрокат?

— А международные права у вас есть?

— Нет.

— Тогда, наверное, не стоит.

Алан позвонил портье. Сказал, что ему нужен водитель с машиной — доехать до Экономического города короля Абдаллы.

— Придется немножко подождать, — сказал портье. Акцент не саудовский. Видимо, саудовцы в этом саудовском отеле не работают. Это-то Алан понял. Говорят, саудовцы почти нигде не работают. Всю рабсилу импортируют. — Нам нужно найти подходящего водителя, — сказал портье.

— А такси вызвать нельзя?

— Да не очень, сэр.

Алан вскипел, но он ведь сам виноват. Сказал портье спасибо, повесил трубку. Он знал, что в Джидде и Эр-Рияде так запросто такси не вызвать — об этом предупреждали путеводители, очень красноречиво живописали, сколь опасно для иностранцев Королевство Саудовская Аравия. В Госдепартаменте оно чуть ли не первым номером в списке. Не исключены похищения. Алана могут продать «Аль-Каиде», потребовать выкуп, через границу перебросить. Но Алану никогда ничего не угрожало, а он по работе ездил в Хуарес в девяностых и в Гватемалу в восьмидесятых.

Телефон.

— Нашли водителя. Когда он вам понадобится?

— Как можно скорее.

— Через двенадцать минут будет здесь.

Алан принял душ и побрил крапчатую шею. Надел майку, белую рубашку, хаки, мокасины, бежевые носки. Ты американский бизнесмен? Вот и одевайся соответственно, сказали ему. Предостерегали: бывали случаи, когда чрезмерно рьяные западные туристы обряжались в дишдашу и куфию. Из кожи вон лезли, чтобы слиться с обстановкой. Никто им за это спасибо не говорил.

Поправляя воротник, Алан нащупал шишку на шее — обнаружил месяц назад. С мячик для гольфа, торчит из позвоночника, на ощупь как хрящ. Временами казалось, что это лишний позвонок, — ну а что еще это может быть?

Может быть опухоль.

Такая шишка прямо на позвоночнике наверняка инвазивна и смертельна. В последнее время в голове мутится, походка неловка — ужасно, но логично, если на шее что-то растет, пожирает его, высасывает жизненные соки, притупляет остроту ума и выхолащивает целеустремленность.

Хотел к врачу сходить, но так и не сходил. Врач не станет это оперировать. Алан не хотел облучаться, не хотел лысеть. Нет, надо не так; надо иногда ее щупать, отмечать сопутствующие симптомы, снова щупать и больше ничего не делать.

Через двенадцать минут Алан был готов.

Позвонил Кейли:

— Выезжаю.

— Вот и славно. Когда приедете, мы тут уже все поставим.

Команда может добраться без него, все поставить без него. Он-то здесь зачем? Под благовидным пред- логом разве что, но предлог сработал. Во-первых, Алан старше всех в команде — они прямо дети, тридцать и моложе. Во-вторых, Алан когда-то водил знакомство с племянником короля Абдаллы — в середине девяностых вместе занимались пластмассой, и Эрик Ингвалл, вице-президент нью-йоркской «Надежны», счел, что этого хватит привлечь внимание короля. Может, и не хватит, но Алан не спорил.

Хорошо, что есть работа. Работа ему нужна. Последние года полтора, до звонка Ингвалла, пообломали Алану крылья. Он не ожидал, что в таком возрасте придется заполнять налоговую декларацию на $ 22 350. Семь лет консультировал из дома, с каждым годом доходы таяли. Никто ничего не тратил. Еще пять лет назад дела шли хорошо, старые друзья подбрасывали заказы, он был полезен. Знакомил с поставщиками, пользовался уважением, пользовался связями, как-то выкручивался. Думал, чего-то стоит.

А теперь ему пятьдесят четыре, и корпоративной Америке он интересен не больше, чем глиняный самолет. Работы не найти, клиенты не идут. Сначала «Швинн», потом «Хаффи»*, «Производственное объединение „Фронтир“», «Консалтинг Ала на Клея», а теперь он сидит дома и смотрит на ди-ви-ди, как «Ред Сокс» выигрывают чемпионат в 2004-м и 2007-м. Ту игру, когда у них было четыре хоумрана подряд против «Янки». 22 апреля 2007 года. Сто раз посмотрел эти четыре с половиной минуты и неизменно переживал что-то похожее на радость. Как будто все правильно, во всем порядок. Победа, которой не отнять.

Алан позвонил портье:

— Машина приехала?

— Простите, опоздает.

— Это вы из Джакарты?

— Это я.

— Эдвард?

— Эдвард.

— И снова здравствуйте, Эдвард. На сколько она опоздает?

— Еще двадцать минут. Прислать вам завтрак?

Подошел к окну, выглянул. Красное море спокойно, с такой высоты — море как море. Прямо по берегу — шестиполосное шоссе. На пирсе рыбачит троица в белом.

Глянул на соседний балкон. Увидел свое отражение в стекле. Человек как человек. Когда побрит и одет, сойдет за настоящего. Но взгляд потемнел, запали глаза — люди замечали. На последней встрече школьных выпускников один дядька, бывший футболист, которого Алан презирал, спросил: «Алан Клей, тебя что, контузило? Что с тобой такое?»

С моря дохнуло ветром. Вдали по воде тащился контейнеровоз. Тут и там редкие суда, крохотные, будто игрушечные.