Вестники и глашатаи

Отрывок из книги Тура Гутоса «История бега»

О книге Тура Гутоса «История бега»

Рассказывают, будто один скороход, отправляясь в дальний путь, выдрал себе волосы и записал послание на лбу. Волосы отросли, и получателю пришлось отстригать их, чтобы прочитать написанное.
Неизвестный источник

Однажды в XVIII веке в немецком Майнце одна молодая девушка, забеременев вне брака, от отчаяния и стыда убила собственного ребенка. Ее арестовали, обвинили и приговорили к публичной казни.

Подошел назначенный день.

По пути к месту казни жители города смотрели на нее и ее провожатых, и многим казалось отвратительным, что руки палача коснутся столь очаровательного создания. Одна знатная дама, преисполненная сочувствия, решила, что девушка не должна умереть. Со всей поспешностью отыскала она князя Иоганна-Фридриха-Карла фон Онштейна, который написал прошение о помиловании и поручил своему скороходу доставить его верховному судье как можно быстрее. Скороход и сам был тронут таким сочувствием и помчался по улицам, ускоряя свой бег на подъемах, — он бежал так быстро, как еще никогда не бегал, понимая, что на карту поставлена жизнь девушки. У городских ворот он закричал: «Помилована, помилована!» Народ подхватил эти крики, и они дошли до верховного судьи.

Судьи выполнили требование князя и ослабили веревку вокруг шеи бледной перепуганной девушки. Упав в обморок, та рухнула на руки священнику — избавленная от главного кошмара своей жизни.

Скороход стал героем дня, и городские жители с триумфом отнесли его обратно, а князь щедро наградил его. Но он надорвался и с тех пор смертельно боялся опоздать. Этот страх так глубоко укоренился в его душе, что спустя весьма непродолжительное время скороход, к огорчению князя и народа, умер.

От дома к дому

В разных культурах на протяжении многих столетий бегом занимались тысячи специально натренированных мужчин. Говорили, будто в ступни скороходов можно было забивать гвозди — такими твердыми они были. Возможно, это не совсем соответствует истине, однако ноги скороходов были мощнее, чем у всех остальных — независимо от того, жили они в Европе, Африке, Америке, Индии или Китае. Наибольшей известностью пользуются скороходы инков.

Когда испанцы в 1532 году пришли в Южную Америку и завоевали империю инков, она занимала площадь от теперешней границы между Эквадором и Колумбией до Рио-Мауле в Чили, а численность населения достигала 10 миллионов.

Могуществом своей империи и своим господством инки были обязаны, помимо прочего, хорошей системе коммуникации и тщательно продуманной системе дорожных сообщений. Чтобы сократить время в пути, дороги строили по возможности прямыми, отчего они часто поднимались по склонам длинными лестницами. Дороги мостили камнем или укрепляли стенами, а вдоль наиболее значимых путей ставили столбы, которыми мерили расстояния: одна миля соответствовала 6000 шагов. Над речными потоками были перекинуты висячие мосты из лиан, и переход по этим примитивным конструкциям каждый раз был сопряжен с риском.

Благодаря профессиональным бегунам — часкис, то есть обменивающихся, дающих и берущих — существовала эффективная коммуникационная система. Их тренировали с самого детства, выбирая лучших и наиболее ответственных, они приносили обет молчания. Они гордились своей профессией, а законопослушность в империи инков, где кража кукурузы с поля каралась смертью, сомнению не подвергалась. Бегуны жили в маленьких домиках вдоль дорог — по четыре или шесть человек в каждом, в зависимости от важности того или иного пути. Двое постоянно сидели у порога в полной готовности и наблюдали за дорогой. Едва завидев вестника, один из бегунов выходил ему навстречу. Вестник передавал ему простую устную новость или веревку с узелками, содержащую послание, — инки не знали ни колеса, ни алфавита.

На веревке было завязано несколько узелков разного цвета. Они располагались либо параллельно, либо расходились от одной точки, и каждый узелок что-нибудь да значил. Узелками передавали слова, цветами — числа. Бегуну не нужно было уметь читать узелковые послания. Часто вестники приносили известия, которых сами не понимали и расшифровать которые могли только посвященные люди.

Приняв послание, вестник как можно быстрее бежал к следующему домику, расположенному в нескольких километрах, и там все повторялось. Бегунам удавалось передвигаться довольно быстро, так как домики располагались недалеко друг от друга.

Они доставляли новости людям различной важности и значения: от управляющего округом до инка, носителя высшей власти в империи, — местные известия, указания от вышестоящих лиц и вести, касающиеся полей и скота. По мостам и дорогам, которые простирались от побережья до высокогорных районов на высоте до 4000 метров над уровнем моря, непрерывно передвигались скороходы, для которых суточная норма пробега составляла около 250 километров. Новости беспрерывно текли от одного посланца к другому, а скороходы для восстановления сил жевали кокосовые орехи. Во многих землях скороходов узнавали по длинным перьям на голове. О своем прибытии они возвещали, трубя в раковину, которую носили на поясе. В любое время дня и ночи наготове находились тысячи скороходов, которые работали сменами по 15 дней, за что получали питание и жилье от государства. Их роль была столь важна, что им платили столько же, сколько наместникам областей.

Чего только не доставляли скороходы верховному инку в Куско: например, особые блюда — такие, как улитки и морепродукты. Двор к обеду получал рыбу, выловленную утром, хотя располагался далеко на материке. Еще были скороходы специального назначения — хатун-часкис, разносившие более тяжелые и объемные грузы. Они работали сменами по полдня.

Особо важные известия от монарха отмечались красной нитью или палкой с засечками. У каждого домика был сложен костер, который в чрезвычайных случаях разжигали — например, чтобы предупредить о восстании или вторжении. Бодрствующие рассыльные зажигали огонь и передавали весть в столицу, где жил правитель со своей свитой. Еще не зная причины тревоги — а она становилась известной лишь с прибытием вестника, — правитель выдвигал войска в том направлении, откуда пришла тревога.

Отправным пунктом скороходов в империи инков был город Куско — центр мира и жилище сына Солнца, Великого Инки. Этот город располагался почти в 3500 метрах над уровнем моря и во времена расцвета империи насчитывал до 200 000 жителей. Самые отдаленные уголки империи, когда она достигла наибольших размеров, находились в 1500 километров от Куско, и вести доходили туда за пять дней. Из Куско и в Куско ежедневно отправлялись и возвращались скороходы. Встречаясь в пути, те, кто направлялся в Куско, всегда уступали дорогу — так велико было уважение к городу.

Источники свидетельствуют о том, что у инков было трепетное, благоговейное отношение к окружающему миру. И скороходы не были исключением. В государстве инков считалось, что даже самые незначительные вещи имеют душу. Все было живым и требовало уважительного к себе отношения, а человек должен был заручиться благорасположением всех существ. Бегуны, передвигавшиеся по высокогорным плато, видели не просто дикую природу — все вокруг них кишело духами и разными субстанциями, камни и животные принадлежали миру, в котором жил и которому подчинялся человек. Миллионы существ наблюдали и следили за каждым их шагом. Скороходы инков страшились не одиночества в безлюдной местности или во мраке ночи, а скорее того, что мириады духов вдруг заявят о себе. Они жили в мире, наполненном постоянными опасностями, и никогда не знали, какую напасть уготовали им враги или природные силы. Скороходы понимали, что от скорости их бега и от доверенных им посланий зависит благосостояние всего общества, которое должно выстоять и в войне, и в мире, пережить природные катаклизмы и неурожайные годы. Прежде чем перейти реку, скороход выпивал немного воды из нее и просил реку о благосклонности во время переправы. Тень летучей мыши, крики птиц или чудной сон — все это отпечатывалось в памяти скорохода и имело символическое значение.

— Это должно было случиться! — восклицал он, когда исполнялось предначертанное судьбой, так как инки чувствовали себя подчиненными заведенному мировому порядку.

Обычные люди тоже должны были хорошо бегать.

Чтобы войти в высшее сословие, нужно было пройти четырехлетнее обучение, по завершении которого самым важным экзаменом был бег наперегонки. Представители высшего сословия обучались в школах Куско у лучших ученых государства языку, религии и искусству плести узелки на веревках. На последнем году обучения они проходили историю и получали дополнительные знания о землемерном деле, географии и астрономии. Им не предстояло быть скороходами, но бегать все равно нужно было уметь.

В день экзамена, хуараку, в двенадцатый месяц по календарю инков, ноябрь, кандидаты собирались на большой площади в Куско, чтобы вознести молитвы солнцу, луне и грому. Перед экзаменом все юноши коротко стриглись, облачались в белые одежды и прикрепляли к голове черные перья. Вместе со своими семьями кандидаты шли к близлежащей вершине Хуанакаури, где им предстояло, живя на строгой диете из воды и сырого риса, танцевать и свершать ритуальные обряды. Через несколько дней они получали красно-белые одежды и могли спать в палатках вместе со своими семьями. Их ожидал восьмикилометровый забег к Хуанакаури, одному из самых почитаемых священных мест в округе, где один из братьев первого инка, согласно преданию, был превращен в покоящийся на вершине камень. Однако перед превращением он был наделен двумя крыльями и уподобился самой почитаемой — за скорость — индейцами птице: соколу. Слово «хуаман» означало на языке инков и «сокол», и «скорость», а в фольклоре инков многие слова, начинавшиеся с «хуа», были так или иначе связаны с образом сокола. Забег тоже проходил под знаком сокола.

Скорость в государстве инков была очень важна, чтобы обеспечить власть и порядок. Это касалось как скорости вестников, так и войск на марше. Соколы, солдаты и вестники были тесно связаны друг с другом в стране, не имевшей других средств передвижения, кроме своих собственных ног. Одним из завоеванных инками народов были караны, у которых не было ни системы вестников, ни узелкового письма. Как следствие, они уступали инкам в развитии и были легкой добычей.

Ко дню соревнования заранее приготовленные фигурки животных помещались на вершине горы около финиша: сокол, сова, дикая утка, гриф, колибри, змея и лиса. На старте же наблюдалась отчаянная борьба, поскольку все участники хотели добиться почестей и благорасположения богов. Добежав до фигурок животных, бегуны хватали их, первым доставались самые быстрые птицы, в то время как последние получали никудышных ползучих зверей. Таким образом, участники подтверждали свою силу или слабость, и публика знала, кого ей следовало приветствовать, а кого высмеять. Сойти с дистанции было позорно.

Вечером соперники ложились спать у подножия горы и отдыхали до утра, а потом шли к вершине, где были установлены два каменных сокола. Там начиналось состязание между двумя командами юношей. После этого мерились навыками в стрельбе из лука и метании из пращи. Были и проверки воли, когда кандидатов били, а они не должны были показывать, что им больно, или надо было простоять на страже десять ночей без сна. Кандидатам приходилось стоять, не моргая, в то время как военачальник размахивал дубиной над их головами или острием меча перед глазами.

Выдержавшие экзамен удостаивались приема у верховного инка и получали специально сшитые набедренные повязки, диадему из перьев и металлическую нагрудную пластину. Уши им прокалывали золотыми иглами, и они могли носить тяжелые серьги — явный знак, указывающий на принадлежность к элите. Существовали и другие обряды, которые нужно было пройти, чтобы быть принятым в элиту: танцы и ритуальное купание, вручение оружия и праздник. По завершении участники праздника должны были убрать территорию.

Хотя для инков бег был также важным видом спорта — состязания в беге проводились на ежегодных спортивных играх и прочих соревнованиях, об этом упоминается реже, нежели чем об эстафетной системе, которая была гордостью и одним из неизменных атрибутов государства инков. Вестники были центральным нервом государства. Благодаря им верховный инк и получал свою власть, и удерживал ее. Испанцы оценили пользу такой системы и сохранили ее. Испанскому отряду на лошадях потребовалось двенадцать дней, чтобы преодолеть расстояние от Лимы до Куско. Бегуны инков преодолевали его за три дня.

Вестники и спортсмены

В Центральной Европе скороходы появились в XV веке, среди них были нанятые на постоянную работу, но были и скороходы-поденщики, выполнявшие поручения купцов и помещиков. Вот одно из характерных распоряжений, устанавливающее отношения между крепостным и господином: «Ты будешь служить ему шесть дней в неделю, а на седьмой — приносить вести».

В польском Вроцлаве в 1573 году сорок вестников подчинялись одному верховному скороходу. Некоторые из них имели хорошее жалованье, охрану и пользовались привилегией не служить в армии. Хотя Центральная Европа была раздроблена на мелкие государства, что часто сокращало расстояния, так как располагавшимся по соседству государствам было проще контактировать друг с другом, вестники за день могли пробегать более ста километров. Они получали вознаграждение в зависимости от расстояния и не зарабатывали ничего, если не выполняли своей работы. В XVII веке немецкие вестники организовали свой профессиональный союз, о чем сегодня свидетельствуют такие фамилии, как Лойфер, Лёпер и Ботт («бегун», «вестник»). Профессия эта часто передавалась по наследству.

Предписания, даваемые скороходу, касались маршрута и человека, К которому он держал путь. Маршруты часто получались извилистыми, и вестникам было что порассказать. Норвежское выражение «бегун и врун» («en loper og en logner») говорит о том, что вестников, когда они возвращались в город, усталые и готовые к новым распоряжениям, так и тянуло приврать и сболтнуть чего-нибудь лишнего.

Велик был соблазн помолоть языком, когда любопытные горожане толпились вокруг человека, который много странствовал и поэтому мог рассказать много новостей. Было нечто экзотическое в прибытии вестника, в том, как его пропускали в городские ворота, и в его заключительном рывке к заданной цели — целый ритуал, включавший в себя выкрикивание новостей или передачу документов — а читать в тогдашнем обществе умели немногие. Вовсе не все вестники были грамотны. Рассказывают, будто один скороход, отправляясь в дальний путь, выдрал себе волосы и записал послание на лбу. Волосы отросли, и получателю пришлось отстригать их, чтобы прочитать написанное. Вестники должны были рассказывать новости за чаевые, если же они отказывались, это влекло за собой штрафы и запрет на профессию. Невыполнение обязанностей каралось строго.

По сравнению с оседло живущими людьми вестники обладали и богатым опытом путешествий, и большими способностями. Они принадлежали профессиональной группе, для которой были открыты государственные границы, они встречались с представителями элиты, хотя сами были незнатного происхождения. Вестников уважали, и эта работа была одной из ступеней на пути к повышению социального статуса.

Запрещалось препятствовать вестникам или причинять им вред. Они пользовались дипломатической неприкосновенностью (даже в военное время) и беспрепятственно пересекали поля сражений, разнося послания и обслуживая переговоры. Сами послания, хорошо защищенные от дождя и ветра, находились внутри палки или посоха, которые они носили с собой. Некоторые вестники носили флягу с вином на конце палки и прикладывались к ней в пути, другие носили яйца вкрутую и прочую дорожную пищу. У них был специальный костюм, окрашенный в цвет их города, и еще одна палка, копье или короткий меч, чтобы защищаться от собак, разбойников и других недругов. Щит с изображением герба города позволял судить о происхождении вестника.

В Германии эпоха вестников закончилась примерно в 1700 году. Дороги становились лучше, коммуникации налаживались, передвигаться стали на лошадях — это привело к тому, что в скороходах больше не нуждались, в то время как почтовая система, напротив, набирала обороты. Впрочем, в 1712 году всего четыре человека спокойно разносили всю берлинскую почту. Постепенно задачи скороходов перешли к почтальонам. В то же время почтовый оборот увеличивался за счет газет, журналов и многочисленных личных посылок.

Городские вестники, оставшиеся в XVIII веке без работы, нашли себе новое применение. Короли и знатные дворяне выпускали вестников вперед, чтобы те выкрикивали известия об их прибытии на праздниках или собраниях. Обоз с лошадьми редко двигался быстрее восьми-девяти километров в час, и крепкий парень легко уходил далеко вперед.

Изначально у таких глашатаев была другая задача. В XVI веке дороги были настолько скверными, что слуги выпрыгивали перед каретой, чтобы найти твердый участок пути для господина. Постепенно они стали обеспечивать комфортное путешествие и светить факелами перед обозом. Они часто выдвигались широкой колонной, такую процессию было легко узнать. Ее было слышно за много километров, как будто путешествовал турецкий султан, в шуме можно было различить звон колокольчиков, скрип тележных колес, песни и громкие разговоры вестников.

Персидский султан в XVI веке содержал штат из ста бегунов, которых называли пеирлы. Когда султан путешествовал по стране, они выпрыгивали по обе стороны от кареты и кривлялись и дурачились, развлекая султана. Среди бегунов у султана были фавориты, которые засовывали себе в рот продырявленные серебряные шарики и медленно жевали их, как лошади уздечку. В руках у них были приторно-сладкие сушеные фрукты, которые они ели, когда во рту начинало сохнуть. Это было очень удобно в такой жаркой стране, как Турция.

Объявление в одной из газет Вроцлава позволяет судить о том, какие требования предъявляли дворяне к бегунам:

Требуется бегун. Нужен молодой вестник с хорошей фигурой и приятной внешностью, выбритый и остриженный, с хорошими манерами, быстро бегающий и выдерживающий большие расстояния. Если таковой найдется, ему следует обратиться до двадцать восьмого числа сего месяца в замок в Краскове, где ему предложат работу на очень выгодных условиях.

Если откликалось несколько равноценных кандидатов, устраивался отбор.

Английский герцог Куинсэбэри усаживался на балконе на Пикадилли и наблюдал за кандидатами,

с которых ручьями струился пот. Те, что меньше потели и выглядели менее усталыми, получали место.

— Ты нужен мне, парень, — говорил герцог выдержавшему испытание. А если кандидат был изящно одет и элегантно двигался, то его шансы возрастали. Рассказывают, что бегуны привлекали женщин, и на рисунках их изображали ладно сложенными и волевыми. Они были бодры и подвижны в отличие от дряблых дворян, их легко узнавали по худощавым лицам и стройным телам. В Англии вестников называли running footmen, начиная с XVII века они служили у знати, составляя конкуренцию лошадям. Бегун должен был быть молодым и здоровым холостым мужчиной с хорошо развитыми ногами. В зрелом возрасте его порой назначали дворецким, передав трудоемкую работу более молодым преемникам. Бегуны должны были повиноваться указаниям незамедлительно и выполнять свою тяжелую работу вне зависимости от времени года и суток.

Однажды шотландский граф Хоум послал своего лакея поздним вечером с важным посланием в Эдинбург, расположенный в пяти милях от поместья. Утром, спускаясь к завтраку, граф увидел похрапывающего на скамейке лакея. Неужели он позабыл о чести и заснул? Граф пришел в ярость и хотел ударить лакея, как вдруг внезапно понял, что тот был в Эдинбурге ночью и вернулся назад.

Если у хозяев появлялась какая-нибудь сумасбродная идея, если им нужно было что-то отнести, или передать, или забрать склянки с лекарствами у доктора, или удивить дамского ухажера подарками, за дело принимались скороходы.

Чувство принадлежности своему сообществу и профессиональная гордость были у них очень развиты. Об этом свидетельствует случай в Милане весной 1751 года, когда скороходы, находившиеся в услужении у дворянина, увидели полицейских с портупеями и в обуви с разноцветными лентами. Они полагали, что эти предметы одежды являются привилегией скороходов, и просили полицейских не нарушать этого порядка. После того как те отказались, бегуны набросились на одного из полицейских и заставили его снять обувь прямо посреди улицы. Они угрожали убить полицейского, если такое будет продолжаться: «Они уже были готовы броситься друг на друга, когда пришел губернатор и приказал полицейским не носить больше голубые портупеи, а ленты на их обуви должны были быть того же цвета, что и сама обувь. Обе стороны были удовлетворены и разошлись, не вступив в столкновение».

Быстро доставлять известия было для бегунов делом чести, и они не щадили себя. Зачастую молодые люди выдерживали не более трех-четырех лет подобной службы, многие очень рано умирали. Но были и такие, кто служил и по двадцать, и по сорок лет, как, например, Генрих Эрке, который находился в услужении великого герцога Мекленбургского в течение 43 лет, начиная с 1790-х годов Состарившись, он занялся обучением своих молодых преемников и имел в подчинении одиннадцать человек, в том числе троих сыновей.

Эрке относился к работе серьезно. Он устанавливал для своих учеников режим питания, показывал им дыхательные упражнения и учил географии. Он советовал дышать через нос и сдавливать бока, если они ощущали колющую боль, — еще они пили болеутоляющие травяные настойки. Одна из историй, рассказываемых посыльными, гласила, что некий бегун сделал себе операцию по удалению селезенки — лишь бы избежать этих болей. Может быть, так оно и было, а может быть, это лишь досужие вымыслы. Тренировались бегуны в тяжелой обуви, они бегали по свежевспаханной земле или песку, стараясь выше поднимать колени. Перерыв наступал, когда группа совершенно выматывалась.