Максим Суханов в состоянии эмоционального морфинга

В 1998-м в «Стране глухих» он стал Свиньей. Потом был профессор из литвиновской «Богини», потом Сталин в «Детях Арбата», скоро вот снова будет Сталин — в «Утомленных солнцем-2». Но это в кино, в театре совсем другие роли - Сирано де Бержерак, Король Лир, Дон Жуан. В монологе для «Прочтения» - ни слова про кино.

ДОН ЖУАН

Здесь я похвастаюсь, приведу письмо от одного друга. Вот он пишет: «Я вот такой мужчина, слегка склонный к разврату... И вот я смотрел «Дон Жуана» и подумал»Как я завидую Максиму, если бы я играл «Дон Жуана» раз в месяц на сцене, я бы не изменял жене«. Потому что ты так нежно и красиво выкладываешься в этом спектак? ле, что, в общем-то, больше ничего и не надо. Все эти женщины, которые мелькают на сцене, каким бы лицедейством мы это ни назвали, они, так или иначе, становятся твоими во время спектакля».

Для меня эти слова очень лестны, но я считаю их еще и концептуально правильными. Это связано не только с Дон Жуаном. Театральная сцена дает возможность устроить все таким образом, чтобы жизненное пространство было гораздо насыщеннее интровертно, а все театральное пространство, наоборот, было экстравертно. Ты изучаешь себя и там и там, но совершенно разными способами. Мой друг был подключен, пусть на какое-то время, ко мне на сцене, своей физиологией, психофизикой своей. Был мною.

МУЖСКОЕ И ЖЕНСКОЕ

Неважно, Моцарта ты играешь или Дон Жуана: всегда важно находить в себе самом такие психоэмоциональные состояния, которые не опираются ни на какие музейные и которые могут переживаться одинаково сильно и мужчиной, и женщиной, и каким-то брутальным совсем существом, и — через доли секунды — ребенком, ищущим помощи у женщины. Нужно «раскачивать» и мать, и развратную женщину, и схимницу, если есть такое слово... Твоя эмоция не должна быть застывшей, нужно все время находиться в постоянно ускользающем состоянии эмоционального морфинга.

Ты все время должен работать этими состояниями на опережение... И отдача, которая идет от зала, допустим, от женской половины, — кстати, всегда больше, чем от мужской, — эта отдача позволяет тебе регулировать ритмы в сцене, в роли, в спектакле.

Слишком сложно объяснил?

ДЕТСТВО

Мое детство, по большому счету, не закончилось. У меня до сих пор жива бабушка, с которой я жил маленьким, она прекрасно себя чувствует, ей девяносто два года. Естественно, прекрасно чувствует себя мама.

В театральный кружок я не ходил, но играл один раз отрывок про Леню Голикова, поставленный бабушкой в школе. Я играл фашиста. Бабушка ставила это все, и мы пытали Леню Голикова. Были такие книжки, выпускались, о том, как погибли пионеры-герои, их было много очень. И вот по каждому рассказу моя бабушка... По-моему, на Девятое мая ставили.

А вообще все мое детство было очень праздничным таким. Ну, вот праздничным, я не могу ничего вспомнить такого, что бы омрачало или пугало меня сейчас, когда я вспоминаю что-то. То есть эпизоды, конечно, бывали какие угодно. Допустим, мы один раз с друзьями классе в третьем летом, часов в девять вечера (еще было светло) на платформе Вешняки нашли мертвого человека. Он умер, сидя на скамейке. И мы сначала не думали, что он умер, нам это в голову не могло прийти. А потом мы обратили внимание на странный цвет кожи. А потом, я помню, мы его потрогали, он был весь как из каучука. И, видимо, это на меня произвело впечатление, я все помню до сих пор. Мы, конечно же, вызвали «скорую», «скорая» приехала. И мы помогали им вот так вот сидя, как он умер, его забрать. Это произвело впечатление. Но я не могу об этом рассказывать как о чем-то страшном.

А есть история, которую я не помнил, а когда мне мама о ней рассказала, я вдруг ее очень хорошо вспомнил. Мы снимали дачу в Ясенево, и там был пруд. Мне было лет пять, а может быть, еще меньше. И я с каким-то мальчиком был на этом пруду. А он был старше меня, и залез в таз, и решил в этом тазу поплыть, и стал тонуть. И он был выше меня, я точно помню. И я, в общем, ни о чем не думая, решил его спасать, и я таки его спас, вытащил... А таз утонул. И фоном я все время слышал звук удаляющегося самолета.

СВОБОДНОЕ ВРЕМЯ

Свободное время я все провожу с женой. Она мой глянец. Как отдыхать — придумывает Этери. Для меня отдых — синоним лени. А она, наоборот, очень фантазийный человек и теребит меня все время. Без нее я вряд ли куда-нибудь ездил бы и не шатался бы по городу по двенадцать часов пешком. А так как она еще человек пишущий и любит советоваться, а я люблю советовать, у нас такие беседы все время проходят в выдумывании сюжетов, в их развитии, мы постоянно скандалим по поводу этого, доказываем что-то.

Я ловлю большой кайф от того, что, живя с Этери, я не перестаю ее открывать. Ее идеи, вдруг возникающие и кажущиеся сначала фантастическими, вдруг реализуются и обретают реальность. Однажды она вдруг начала фотографировать спектакли один за другим, тратя по двадцать пять пленок на спектакль и потом делая из этого картины, потом она вдруг начала писать сценарии. И ее истории очень живые и остроумные. Потом она вдруг написала свою книжку и, боже мой, посвятила ее мне. В общем, я могу, положа руку на сердце, сказать: я счастлив, что со мной живет такая женщина. Да еще и грузинка.

СВОЙ ТЕАТР

Я понимаю, что если создавать свой театр — это значит все время идти на компромиссы, вступать в конгломераты, играть не только в свою игру, но играть еще в чью-то игру, поддерживая чей-то еще интерес или чью-то веру во что-то или... ну, в общем, много такого, что, как мне кажется, не должно сопровождать мою жизнь.

Я не могу себя однозначно причислить к «авторам». Может быть, мне бы этого и хотелось. Внутри у меня не раз возникало желание поставить спектакль. И я пробовал, сидя дома, разобрать какое-то произведение, и, разбирая его, мне очень хотелось почувствовать те эмоции, которые я чувствую, когда я репетирую роль, а потом играю на сцене, опираясь на эти эмоции и флюиды, которые рождаются исключительно у меня, и только мне они подвластны. Но раз я почувствовать этого не смог, основания создавать и ставить спектакль у меня сразу улетучиваются.

Акт авторства, как мне кажется, диаметрально противоположен той профессии, которой я вовсю занимаюсь. Я не ставлю при этом на себе крест, потому что как люди умные могут стать глупыми, как люди талантливые могут перестать таковыми быть, так же и, вполне возможно, у меня откроется какой-то канал, и появится основание заявить себя в другом качестве, но пока его не появилось.

Как мне кажется, выходя на этот новый уровень, надо в первую очередь думать об ответственности.

ТЕАТР - ЭТО УДОВОЛЬСТВИЕ?

Нельзя вообразить, что я, человек, которому за сорок, продолжал бы играть в театре, не получая от этого максимум удовольствия. Иначе это было бы... ну, как сказать, это было бы таким компромиссом и лукавством по отношению к своему эмоциональному, физическому, ментальному здоровью. Компромиссы начали бы пожирать меня. Давно бы это все уже закончилось...

Фото Алексея Трясков

Ссылки

Видео: Максим Суханов в программе «Временно доступен»

Дата публикации:
Категория: Интервью
Теги: Драматический театрМаксим Суханов
Подборки:
0
0
4082
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь