Маргарита Спиричева. История

Маргарита Спиричева родилась в 1994 году в Екатеринбурге. Изучала лингвистику в СПбГУ и писательское мастерство в Creative Writing School (курсы Сергея Носова и Ольги Брейнингер). Живет в Санкт-Петербурге, работает аналитиком в IT-компании.
Рассказ написан на курсе Ольги Брейнингер «Автофикшн».

Артем Роганов и Сергей Лебеденко: Рассказ Маргариты Спиричевой — радикально сжатая история постиндустриальной жизни: модные бары, театры, «тиндер-дейты». Переход в незнакомую ситуацию завершается слишком прозаично и вовсе не по-кэмпбелловски. Странное ощущение: хотя Спиричева пишет о наших отношениях с обманом и о гибкой смене масок, вещах неоднозначных, к исходу первого месяца «спецоперации» этот рассказ читается едва ли не ностальгически. Очень ждем момента, когда главной темой литературных обсуждений снова станет автофикшен и инфляция чувств. Пусть новый рассказ этот момент для читателей немного приблизит.

 

История

 

Перед отъездом в Москву Некит заглянул, чтобы отдать «Нас всех тошнит» и «Спасите котика» и занять денег.

— Я сегодня собираю всех своих в «Хрониках», — сообщает он мне.

— Буду ждать твоих сториз.

— Не хочешь пойти?

Я ставлю книги Некита на полку. Их оранжевые обложки выглядят чужаками рядом с золотым тиснением словарей и потрепанными корешками книг по сравнительному языкознанию.

— У меня экзамен в аспирантуру на следующей неделе. И я недостаточно богемна для твоей тусовки.

— Перестань. Ты же у нас актриса.

— Очень смешно.

Я иду за кошельком.

— И я не люблю «Хроники», — добавляю я. — Там вечно куча народу и разговоры ни о чем. И плитка на стенах как в туалете.

Некит аккуратно складывает купюру в пустой держатель для денег и убирает его в карман пальто. У него очень тонкие пальцы.

— У меня еще осталось несколько книг по драматургии, — говорит Некит. — Я по ним делал свое портфолио. Можно я тебе их как-нибудь занесу…

— …а пятьсот рублей отдавать не буду? Хорошо, приноси как-нибудь.

 

*

В сториз Некита мелькают черные тренчи и бархатные береты, блестящие топики и вельветовые пиджаки, узкие очки, помады и шелковые шарфики. Красивые девочки танцуют посреди бара, красивые мальчики подносят к губам сигареты. Позируют, обсуждают кино. Эти люди будто сошли с экрана — а Некит возвращает их обратно.

Я презираю этот лживый шик, эту игру в кино — и все равно смотрю все его сториз.

 

*

Пока Некит сдавал экзамены, мы с ним почти не общались. Я скучала по нашим разговорам: я любила с ним выпивать и рассказывать истории, надеясь, что по какой-то из них он однажды напишет сценарий.

Некит поступил в «Московскую школу нового кино». Написав мне об этом, он поинтересовался, нет ли у меня новых историй.

— Нет, — отвечаю я. — Одна учеба.

— Но ты же об этом и мечтала?

— Кажется, да. Но знаешь, все равно как будто чего-то не хватает.

— Нет ли около тебя достойного мужчины? — спрашивает Некит. — Зря ты не попыталась к нам поступить. У нас много классных ребят, среди них даже есть натуралы.

— Зато я одна из первых в списке поступивших на кафедру общего языкознания! — сообщаю ему я.

 

*

После утверждения темы кандидатской диссертации я покупаю себе ярко-красную помаду. Крашу губы, чуть-чуть заводя за контур. Долго рассматриваю себя в зеркало. Завиваю кудри, аккуратно закалываю их за ухом. Фотографируюсь на фоне красных штор. Смотрю из-под ресниц. Выставляю в Инстаграм.

«Дива!» — комментирует Некит.

Эту же фотографию я загружаю в Тиндер.

 

*

У меня новый мэтч и новое сообщение. Я открываю приложение и не верю своим глазам — я думала, этот парень меня пролистнет.

— Ритуль, привет. Ты очень милая.

На первом фото он в пальто и кепке-восьмиклинке, стоит на мосту и смотрит на воду. На втором — в черной водолазке, пойман в тот момент, когда он что-то произносит. На третьем — сидит, облокотившись на спинку стула. У него лицо греческой статуи.

— Привет, Кирилл. А у тебя очень одухотворенный взгляд.

— Ого! Спасибо.

— Судя по второму фото, ты как-то связан с театром?

— Как-то связан. Учусь в театральном.

— Ничего себе. А я когда-то играла в студенческом театре. Китайского мальчика.

— Ты смешная. У тебя есть планы на вечер?

 

*

В моем гардеробе полно одежды, которую я никогда — или почти никогда — не носила. Разноцветные хаори, баварские платья, кружевные блузки, блестящие платья, юбки в пол, жакеты с огромными пуговицами и цветные брюки. На научную конференцию это все не наденешь. Для свидания я выбираю шелковую блузку в пижамном стиле — возможно, слишком легкую для позднего вечера.

Кирилл приходит в толстовке.

 

*

В жизни Кирилл оказывается еще более красивым, и я нервничаю так, что тараторю без конца. Я рассказываю о том, как в детстве начиталась «Маленьких женщин» и стала делать домашние постановки, о том, что даже не попыталась поступить в театральный, потому что родители с трудом отпустили даже на филфак (несмотря на выигранную олимпиаду); о том, как случайно попала в студенческий театр, в котором ставились пьесы на языке оригинала, и о том, как ушла из него ради важной конференции. И, наконец, я вспоминаю о том, как помогала знакомой из его института ставить этюд. Кирилл молчит и даже не улыбается.

— В этом этюде я изображала нечисть. Ходила в массовке в короткой простыне и обмазанная красной краской. Пришлось купить белое белье под это дело.

— Покажешь? — вдруг спрашивает Кирилл.

— Что именно? — не понимаю я.

— Белье.

Я чувствую себя глупо.

— Ну может быть, — говорю я.

— Ты одна живешь?

Я киваю.

— Слушай, ты что так стесняешься? У тебя редко бывает секс?

— Ну, в последний раз был где-то год назад, — признаюсь я.

— Год?! — изумляется Кирилл. — Поехали скорее!

Я смотрю на его красивое лицо — лицо греческого божества — и отвечаю:

— Ну поехали.

 

*

Мне нравились кадры из фильмов, в которых пары, охваченные внезапным порывом, целовались в такси, бежали по лестнице, держась за руки, заходили в лифт вместе с соседями и набрасывались друг на друга, как только те доезжали до своего этажа, как срывали друг с друга одежду по пути в спальню, а дальше — поцелуи в шею, широко распахнутые глаза и женская рука, сжимающая простынь.

В жизни все оказалось куда прозаичнее.

 

*

Когда я вышла из душа, Кирилл застегивал ремень и разговаривал по телефону:

— Ты вообще понимаешь, сколько сейчас времени? Я занят.

Я подхожу поближе. Мельком взглянув на меня, Кирилл продолжает:

— Понимаю. Ну, хорошо. Хорошо. Я приеду.

Кирилл кладет трубку.

— Слушай, мне очень неловко, — говорит он мне. — Позвонил одногруппник. Завтра показ этюда, а еще ничего не готово. Мне нужно на репетицию.

Я сажусь на кровать.

— Ну хорошо, поезжай, — говорю я, а потом набираюсь смелости и добавляю: — Ты хороший актер. Отличную сцену разыграл.

Кирилл поворачивается ко мне. На его красивом лице читается недоумение.

— Что ты сказала? — говорит он спокойно.

Я смотрю на Кирилла, и моя уверенность начинает пропадать.

— Повтори, что ты сказала! — Кирилл начинает злиться.

— Ты хороший актер, раз разыграл такую сцену.

— Мне реально надо на репетицию! — кричит на меня Кирилл.

— Хорошо, я тебе верю, — отвечаю я.

— Ну капец…

Кирилл встает и идет в коридор.

— Где моя сумка? — доносится оттуда.

Я выхожу за ним, отдаю ему поясную сумку. Кирилл молча надевает кроссовки.

— Прости, пожалуйста, — говорю ему я. — Я правда верю, что тебе надо на репетицию.

— Ну капец! — повторяет Кирилл. — Я и так себя мудаком чувствую, а эта твоя фраза... Это просто вишенка на торте!

Я молча жду, пока он вызовет такси.

— Я напишу, — говорит Кирилл.

Я закрываю за ним дверь и опускаюсь на пол.

 

*

Следующие несколько дней я не выпускала из рук телефон и постоянно обновляла мессенджер. Получив сообщение от Некита, я вдруг осознала, что ни разу не открыла Инстаграм, чтобы посмотреть его сториз. Некит написал, что приехал в Питер на несколько дней и хочет встретиться.

— Пойдем в «Хроники»! — предложила я. — У меня для тебя есть потрясающая история.

*

Мы сидим в маленьком зале, прямо под постером фильма «Богема».

— Кто ж тебя за язык тянул, — смеется Некит над моим рассказом. — Ты что, подыграть не могла?

— Ну ты же меня знаешь. Я всегда пытаюсь показать, что я все вижу и все понимаю. Что я самая умная в комнате и все такое. Но в следующий раз, когда мне будут врать, я подыграю. Или даже поверю.

— Можно я украду твою историю? — спрашивает Некит.

— Нет уж, я сама ее опишу. Я решила пойти учиться на драматурга. Я вдруг поняла, что всю жизнь об этом мечтала — только никому в этом не признавалась. Даже себе. И если честно, я тебе завидовала.

— А я, наоборот, восхищался, что ты занимаешься чем-то серьезным, — ответил Некит. — Но я думал, что ты презираешь все, кроме сравнительной грамматики.

— Сравнительную грамматику я, конечно, люблю, — смеюсь я, — но ради нее я не стала бы срываться посреди ночи.

— А ради чего стала бы?

— Ради красивых мальчиков.

Некит поднимает бокал:

— За красивых мальчиков.

*

Мы выходим из бара и оказываемся в толпе курящих. Некит просит меня подождать и идет стрельнуть сигаретку. Я любуюсь людьми вокруг — они будто сошли с экрана.

— Слушай, Ритос… А можно у тебя занять рублей двести на такси? — спрашивает Некит. — Я верну. И на этот раз даже не книгами.

— Хорошо, — отвечаю я. — Я тебе верю.