До мышей

До мышей

В Праге

Курс чешской кроны после фантастического взлета (какого-то ястребиного, как в известном стихотворении Бродского) пошел на снижение — а это всегда отражается на облике туристических толп, оккупировавших Прагу. Скажем, чем дороже становилась крона к доллару и евро, тем меньше сынов Альбиона и Фатерланда вкушали здесь пенное пльзеньское и вонючий гуляш. Только русские и итальянцы остались несокрушимыми. С соотечественниками все ясно — что британцу и немцу карачун, то русаку в кайф, да и вообще, встав с колен, денег не считаешь. А вот с итальянцами — загадка, почище Голема. Но я не об этой загадке, а о другой. Рост чешской кроны обратно пропорционален не только количеству туристов — носителей германской группы языков, он столь же обратно пропорционален росту приехавших в Прагу итальянцев. Еще недавно средняя длина итальянского гостя составляла, по моим ненаучным прикидкам, примерно метр шестьдесят пять. Сейчас она — по столь же приблизительным (хотя и постоянным) наблюдениям — упала до ста шестидесяти. То есть уже от роста Мадонны мы скатились к размерам Кайли Миноуг и Певца, Которого Некогда Называли Принцем. Как объяснить этот феномен? Конечно, можно вообразить некую специальную дверку для итальянских туристов, которая существует где-то на границе (не существующей уже в Шенгенской зоне). И, скажем, те, кто дорос до 159 сантиметров, платит за тур в Прагу на 50 процентов меньше, чем тот, кто вымахал аж до 161. Все становится на свои места: экономные итальянцы посылают в Прагу тех, кто покороче, остальные же тащатся в Парижи и Лондоны. Только вот кто и по какому распоряжению эту дверцу поставил? Евросоюз тут явно ни при чем; более того — перед нами явный пример дискриминации (и даже сегрегации) по ростовому признаку, так что функционировать оная дверь может только нелегально. А значит, она не функционирует.

Есть еще одно, более банальное объяснение. Оно родилось из многолетних наблюдений за другими туристами — японскими, южнокорейскими и китайскими. Среди них самыми длинными являются, конечно же, японцы, а среди самих японцев — самые юные. Связано это с качеством жизни в детстве, с достатком витаминов, определяющих дальнейший рост. В начале прошлого века голландцы были одной из самых невысоких наций в Европе, теперь же за этими лосями в театре лучше не садиться. Японцев в детстве кормили лучше, чем корейцев (и тем более китайцев); более молодых японцев — безусловно, лучше тех, чьи нежные годы пришлись на послевоенные годы. А у итальянцев: чем южнее — тем беднее, а значит, тем короче. По улицам Праги гуляют туристы из бедных Сицилии, Калабрии, Апулии. Чем выше курс кроны в отношении евро — тем южнее итальянские гости; жители мест побогаче, разных там Тосканы и Ломбардии, не говоря уже о Пьемонте, предпочитают за те же деньги получать больше комфорта в менее загаженных местах, в местах, где официанты не забывают о вашем существовании уже в момент заказа, а полиция не сводит борьбу с карманниками к расклейке объявлений — Beware of pickpockets! И где вам не скажут на улице: «Вы находитесь в Чешской Республике, говорите по-чешски!»