Дин Кунц. Предсказание (Life Expectancy)

• Перевод с английского В. А. Вебера
• Эксмо, 2006
• Твердый переплет, 384 с.
• ISBN 5-699-16498-7
• Тираж: 10 100 экз.

Осторожно: клоуны!

Цитирую нью-йоркский таблоид: «Люди боятся читать Стивена Кинга, а сам Стивен Кинг боится читать Дина Кунца». Думаю, что такая оценка — сильное преувеличение. И скрытый плагиат вдобавок. У кого? Да у Роберта Льюиса Стивенсона, автора «Острова сокровищ», помните: «Одни боялись Черную Бороду, другие — Флинта, а меня боялся сам Флинт»?…

Преувеличением оценку нью-йоркской газеты можно назвать по нескольким причинам. Хотя бы потому, что Дин Кунц пишет совсем не страшно. Вернее, страшно, но и смешно — так, помнится, все тот же Стивен Кинг в своей «Балладе о гибкой пуле» поведал о гениальном авторе, написавшем жуткий рассказ о том, как «один парень сходит с ума и кончает с собой». При том, что «Предсказание» невозможно читать без смеха. И смех этот будет не над автором, а — вместе с ним. Пожалуй, если бы не сюжет книги, я даже назвал бы Дина Кунца «добрым и мудрым клоуном».

Если сравнивать творчество Стивена Кинга и Дина Кунца и взять за образец «Предсказание» (и это самый что ни на есть удачный вариант перевода: попробуйте заинтересовать читателя романом «Ожидаемая продолжительность жизни» или «Ожидания от жизни», или даже «Предполагаемый период жизни» — поймете, о чем я), то у Кунца получается не в пример увлекательней. Весь роман — не только «перекличка» с кинговским «Оно» (вернее, с его киноверсией, где в основной ипостаси таинственной твари, каждые тридцать лет просыпающейся из спячки и пожирающей по ребенку, выведен клоун). Это еще и «Тысяча лет одиночества по-американски»… Вернее, по-североамерикански.

Тема судьбы и предопределения на примере отдельно взятой семьи, красной нитью вплетенная в текст. Сюжет отчасти похож на старый анекдот про Петьку и Василия Иваныча: «Представь себе, летим мы в самолете. — Хорошо! — А у него мотор сломался… — Плохо! — Но у нас есть парашют, и мы спрыгнули. — Хорошо! — А он не раскрылся. — Плохо! — Но под нами — стог. — Хорошо! — А в стогу — вилы… — Плохо! — Но на вилы мы не попали. — Хорошо! — На стог — тоже…»

Примерно такие же коленца выкидывает и судьба главного героя. Его дед предсказал на смертном одре не только рождение внука (состоявшееся в ночь кончины), с точностью до грамма назвав при этом вес новорожденного, но и поведал, что «младенцу суждено пережить в своей жизни несколько ужасных дней».

События не заставили себя долго ждать. В роддом, где появляется на свет наш герой, врывается злобный клоун по фамилии Бозо, трясет пистолетом и клянет своего тестя, предводителя клана воздушных гимнастов Вивасементе. Патриарх клана, по его словам, — настоящий садюга, тиран и выродок, страдающий манией величия. И едва ли не расовой ненавистью к клоунам. Из-за которой послал в роддом убийц и подкупил акушерок, чтобы те прикончили жену клоуна, мать будущего гения коверного и опилочного дела.

Потом Бозо стреляет во врача, принимавшего роды, и в медсестру. Отец нашего героя почему-то вызывает у него доверие (не иначе, как из-за непричастности к клановым распрям акробатов и клоунов: он всего лишь кондитер).

Подсластив пилюлю безумия, кондитер скрывается со своим ребенком. В следующий из «ужасных дней» наш герой попадается под руку маньяку-садисту, мечтающему взорвать город. Но и этот случай пережит благополучно. И даже более того, ведь теперь главный герой (от лица которого ведется рассказ) встречается со своей будущей женой (дочерью женщины-змеелова и ловца торнадо), а также с…

Будь я маньяком-садистом, я бы, конечно, рассказал здесь все как на духу. И про следующие «ключевые моменты» в истории повествования, и про сложные взаимоотношения кланов Бозо, Вивасементе и… одного старинного кондитерского рода.

Но мне кажется, было бы несправедливо лишать читателей удовольствия. А потому оставляю на ваше усмотрение: углубляться в увлекательную историю — или оставаться в блаженном неведении о том, какие они бывают на самом деле, эти злобные клоуны и психопаты.