Шутовской хоровод

У нас лежит этот советский труп двадцать лет, и он до сих пор не вынесен. Его в 1990-е просто забросали опилками. И он сейчас активно разлагается. Но его запах, его дух странным образом смешиваются с реальностью — с высокими технологиями, с идеями свободного рынка, с новым искусством. И образуются такие гибриды. Это специфика места. <...> Здесь может быть всё, что угодно. Россия — это огромный полигон для испытания разных идеологий и идей. Она всегда была готова распахнуть объятия любой, самой безумной идее. Если она вернётся вдруг к анархии, к монархии или распадётся на княжества — это меня сильно не удивит.

Владимир Сорокин, из интервью журналу «Огонёк» (октябрь 2013)

Ну вот она и развалилась. Предварительно вернувшись к монархии (дилогия-антиутопия «День опричника / Сахарный Кремль»), затем обратившись к анархии («Метель»), Россия прекратила, наконец, своё существование. И не просто как многовековая империя, созданная в начале восемнадцатого столетия руками и волей полубезумного царя Петра — который хотел, конечно, как лучше , но получалось и у него и у всех его преемников на троне как всегда , — но и вообще как государственное образование. Во времена, в которых разворачивается действие в новом романе Владимира Сорокина, никакой России на карте мира больше нет. Есть — Московия: множество мелких и микроскопических княжеств, у каждого из которых свой князёк, свой устав, свой к нему монастырь и свои в нём тараканы. И не только в кельях и за печками.

Времена эти автор намерено не конкретизирует. Известно лишь, что действие происходит в конце нынешнего, двадцать первого века, поскольку в одном из сюжетов упоминаются древние эпохальные события («шестьдесят лет тому назад, когда дракон Россия окончательно издох и навсегда перестал пожирать своих граждан»). Стало быть, год на дворе примерно 2085-й. Поскольку каждому внимательному сорокинскому читателю давно и хорошо известно, что распад России произошёл именно в 2025-м, а всё то, что написано в знаменитой опричной трагедии про 2028-й — не более чем операция прикрытия. Чтобы нынешние опричники больше «КамАЗом» в кювет с мотороллера не сталкивали, и не надо было сломанную ключицу титановой пластиной заменять.

Пятьдесят глав. Пятьдесят самостоятельных или логически связанных один с другим сюжетов. И все об одном: о жизни в разных уголках Старого Света в эпоху нагрянувшего на Европу Нового Средневековья. Когда по городам её и весям шастают люди маленькие, средние и большие (то есть обычные, великаны и гномы), фауна пополнилась псоглавцами и кентаврами, а по степным просторам бывшей Незалэжной шароё... э-э-э... передвигаются умные роботы — телеколумы и  анасферы , — умеющие выполнять только одну работу: воровать и грабить. Механическая эта зараза промышляет налётами на продовольственные эшелоны — прямо как хлопцы какого-нибудь батьки Махно или атамана Ангела в древнегражданскую, о которой никто из подвергающихся налётам мужиков-мешочников уже, естественно, не помнит. Но обороняются они точно теми же, что и в древности, способами: лупят по проклятым крюкоруким серебристым нехристям из винторезов да пулемётов, разбивают их бошки поганые кувалдами кузнечными. А роботам — хоть бы хны: ухватывают тюки да мешки с маслом топлёным, маслом подсолнечным, салом, пшеницей, солью, сельдью керченской да воблой одесской — и сигают из вагонных окон под насыпь. А на мужиков — ноль внимания. Правда, для кого именно воруют — о том в истории про подлых телеколумов-ансферов ни слова не сказано. Поскольку сами они, понятное дело, воблой одесской пиво не закусывают, а маслом подсолнечным скрипящие шарниры свои не мажут. Ну да, стало быть, и не нужно об этом читателю знать.

А знать ему нужно совсем о другом.

Так уж случилось, что главным литературным событием приближающегося к завершению года 2013-го стал выход новой книги Великого Писателя Земли Русской (далее для краткости — ВПЗР) Сорокина Владимира Георгиевича. Молчавшего до этого ровно три года и вот, наконец, к радости читателей, молчание своё прервавшего.

Московское издательство «Corpvs», — что в переводе на русский означает вовсе не то, о чём только что подумали несведущие читатели, то есть никакой не «Корпус», поскольку название его является словосокращением от английского Corporation Versus  — Корпорация Против , — в издательской аннотации утверждает:

«Новый роман Владимира Сорокина — это взгляд на будущее Европы, которое, несмотря на разительные перемены в мире и устройстве человека, кажется очень понятным и реальным. <...> У бесконечно разных больших и малых народов, заново перетасованных и разделённых на княжества, ханства, республики и королевства, есть, как и в Средние века прошлого тысячелетия, одно общее — поиск абсолюта, царства Божьего на земле. Только не к Царству пресвитера Иоанна обращены теперь взоры ищущих, а к Республике Теллурии, к её залежам волшебного металла, который приносит счастье».

Как говорится, коротко и доходчиво. Не было бы волшебного металла — не о чём было бы и роман писать. Но в том-то и штука, что он — есть. Встречается только крайне редко. Из теллура в Новом Средневековье отливают гвозди. Которые — если правильно забить такой гвоздь человеку в голову — обладают волшебной способностью изменять к лучшему его земную жизнь. А чего ещё человеку — хоть маленькому, хоть большому — нужно? Человеку всегда, во все времена и при любом политическом режиме и общественно укладе требуется только одно — его собственное человеческое счастье. Хотя бы даже для его обретения и потребовалось забить в собственную голову гвоздь.

«Теллурия» развивает многие любимые и ранее обозначенные Сорокиным темы. Как обычно, досталось на орехи обожаемой ВПЗРом советской интеллигенции. Но если в предыдущих его книгах это были или подьячий из Словесной Палаты Данилков (отставной литкритик Лев Данилкин), коего за неправильный образ мыслей публично секут по тощей заднице известный палач московской интеллигенции Шка Иванов (издатель Александр Иванов) и его подручный Мишаня Кавычки (ивановский бизнес-партнёр Михаил Котомин), или некий придворный кинорежиссёр по имени Егор (Кончаловский?), снимающий патриотический блокбастер с гомосексуальными сценами («Я не Федя Лысый, безусловно. Но и я право на резкое высказывание имею!»), — то теперь это персонаж по имени Кривой-6. Который уже вовсе и не человек, а — живой фаллос. Этакий обобщённый образ. Как положено, с намёком. Фаллос, правда, очень умный и даже петь умеющий. Подаренный, как явствует из его background’а, русским графом Шереметьевым немецкой вдовствующей королеве Доротее Шарлоттенбургской для удовлетворения естественных физиологических потребностей. Не выдержав интенсивного использования по прямому назначению, Кривой-6 принимает решение из королевского дворца бежать куда глаза глядят. А глядят они у него, как и у многих персонажей сорокинского романа, на восток — туда, где где-то в Алтайских горах затаилась неведомая республика Теллурия. В которой живут одни только счастливые и жизнью своей довольные люди. С теллуровыми гвоздями в головах.

Владимир Сорокин начинал в брежневско-андроповские времена как художник-концептуалист из группы «Мухоморы», многие участники которой тридцать лет назад были отправлены в казармы и в дурдома — чтобы не умничали. Тогда Сорокин не пострадал, но умничать не перестал. Принцип концептуализма — основа его писательства. Сначала берётся какая-то одна очень для автора значимая, не дающая ему спокойно спать идея, а потом вокруг неё наворачивается — как сахарная на штырь вата — всё остальное. Поэтому читателю «Теллурии» ни на миг нельзя забывать, что все то и дело мелькающие в романе кентавры и псоглавцы, люди маленькие и большие, фабрично-заводские девки Маруськи и православные коммунистки княгини Семизоровы — не более чем антураж. Призванный закамуфлировать главный посыл, general message нового его сочинения — катастрофа в России неизбежна и она непременно произойдёт. И мало никому не покажется. Весь текст «Теллурии» насквозь пропитан запахом этой приближающейся катастрофы. Запахом сладким, как тлен, и душным, как фосген.

Сорокин — писатель, обладающий интуитивным даром предчувствия нехорошего, чего бы он сам про себя из суеверной скромности в интервью ни утверждал. Он знает, что катастрофа непременно произойдёт, хотя и не знает, когда и какой именно будет. Ясно, что скоро, но «скоро» — понятие растяжимое. Поэтому и оттягивается напоследок вместе со своими персонажами, кружащимися по страницам «Теллурии» в бесконечном шутовском хороводе, — всеми этими настольными заговорщиками Зоранами и Горанами, отливающими свинцовые кастеты для революционеров из среднего класса и провозглашающими свою революционную программу-минимум одной фразой: «Пора трясти стены кремлёвские!».

Ой, пора, Владимир-свет-Георгиевич! Давно пора. Хотя и вчера было уже не рано, да и завтра ещё не поздно. Только вот незадача выходит: где же на всех желающих гвоздей-то теллуровых взять, чтобы всем хватило и ещё про запас осталось — для тех, кто опосля победы за своей долей прибежит? Таких, как нам с вами известно, завсегда больше всех и бывает. Ведь теллур — он страсть как редкий и очень дорогой.

А на этот вопрос ВПЗР ответа не даёт.

И слава богу.