Птица-тройка модернизации

• Энтони Гидденс. Последствия современности. М.: Праксис, 2012. (Серия: Образ общества)
• Купить книгу на Озоне

Известно, что в Россию все приходит с некоторым запозданием и книги здесь, скорее, правило, чем исключение. Какое-нибудь эпохальное сочинение, будучи в момент своего выхода интеллектуальным прорывом, переведенное спустя несколько десятилетий, вполне может превратиться во вторсырье. Идеи устаревают не меньше людей. Однако с книгой Энтони Гидденса «Последствия современности», написанной в 1990 году, этого не произошло. Независимо от того, в каком состоянии находятся сейчас дискуссии по поводу «современности» в европейской и американской науке, ее русская версия заполняет пробел, образовавшийся между русским переводом знаковой книги Уильриха Бека «Общество риска» (на нем. языке 1986, перевод 2000) и не менее знаковой книгой Бруно Латура «Нового времени не было» (на фр. языке 1997 году, перевод 2006). Успокаивает и то, что сама эпоха современности, следствия которой описывает британский социолог, еще не закончилась, а значит, аналитический потенциал книги и ее концептуальный словарь могут вполне прийтись к месту. Но есть у нее еще одна особенность: некоторые книги хорошо передают дух определенного исторического момента, благодаря чему становится ощутимым то время, которое мы хорошо помним, которое много обещало, но не все свои обещания выполнило.

Хотелось бы сразу предупредить, что те, у кого есть привычка читать книги со вступительной статьи, рискуют прочитать ее дважды. Из 327 страниц 110 составляет предисловие Т. А. Дмитриева. Можно с уверенностью сказать, что человек, осиливший его до конца, уже подрастеряет свой пыл, когда доберется до основной части, поскольку довольно быстро увидит, что изложение мыслей Гидденса в предисловии к книге Гидденса весьма точно, так что постоянно возникает чувство, а зачем его, Гидденса этого, вообще читать? И в принципе будет прав, особенно, если основная цель чтения состоит в том, чтобы узнать о «современности» в общем, не вникая в тонкие подробности концептуальных построений. На мой взгляд, самое ценное во вступительной статье — это воспроизведение полемического контекста (начиная со страницы 78), способствующее более правильному восприятию «Последствий современности», ведь в каждой стройной концепции есть свои уязвимые места.

Все же следует признать, что двадцатилетнее опоздание не прошло для труда Энтони Гидденса даром и наше знакомство с ним состоялось опосредованно, через другие книги и статьи. Мы уже знаем, что когда произносится словосочетание «эпоха современности», то под этим, прежде всего, подразумевается период, начавшейся в XVII веке и длящейся по настоящий момент, который неизвестно когда и чем закончится. Именно в XVII веке происходит разрыв в ходе истории и на смену традиции, аграрным обществам с их медленным ходом времени, привязанностью к месту, религиозностью приходит современность с развитием городов, товарно-денежных отношений, капитализацией, индустриализацией, секуляризацией, рационализацией, дисциплинированием социальных субъектов, формированием национального государства, международными отношениями, глобализацией, унификацией, рисками, динамизмом и все в таком духе.

Эпоха современности — это связывание воедино «расколдованного мира», того, который управляется разумом, а не богом, благодаря чему становится подручным. Именно так происходит, с точки зрения Гидденса, «высвобождение» человека, который, будучи прежде связан с определенным местом, тем, где он, например, родился, где постоянно воспроизводятся одни и те же формы существования, а время идет по кругу, теперь, благодаря современным коммуникационным технологиям, может взаимодействовать с людьми, которых в глаза никогда не видел и которые находятся по разные стороны земного шара. Мы все оказываемся встроены в имперсональное общение, сглаживающее различия, статусы, национальности, где циркулируют все более стандартизирующиеся формы знания, позволяющие ориентироваться в новых техногенно-социальных пространствах и осмыслять в них свое место. Человек становится проводником, перемычкой, позволяющей циркулировать информации, вовлекаясь таким образом в глобальные процессы. В этом плане современность есть в первую очередь свобода — свобода от того, что привязывало к конкретному месту и времени для еще большей вовлеченности в общий мир.

Исчезновение традиционных форм существования приводит к умножению способов реализации себя, к выбору определенного «стиля жизни». Как афористически выразился Гидденс: «у нас нет иного выбора, кроме постоянного выбора». Теперь мы можем быть любыми, свободно конструировать свое будущее, выбирая пол, мораль, сексуальность и т.д. Очевидно, что здесь есть свои издержки, ведь если можно каждый раз собирать себя заново, постоянно меняя «модель для сборки», то хочется задать вопрос: «А где ты здесь сам?». Но даже это становится знаком того мироощущения, которое пронизывает эту книгу и которое определяется важнейшим событием: в 1989 году пала берлинская стена. Биполярная система, образованная противостоянием двух лагерей капиталистического и социалистического, Америки и СССР, дала трещину, и стало очевидно, что начинается новая эпоха, когда разобщенный старой политикой мир свяжется воедино и сделается открытым для самых разных потоков, устанавливающих однородность и проводимость всех его частей. Именно в этот момент казалось, что еще одно усилие и все станут по-настоящему современными.

Когда это чувство исчезло? Опять же есть точная дата: 11 сентября 2001 года. Террористические акты в Нью-Йорке, самолеты, врезающиеся в здания Всемирного (sic!) торгового центра показали, что одна биполярность сменяется другой, что привязанность к традиции никуда не делась и что мир попросту разный. Человечество словно обречено влачить на своих плечах то культурное, языковое, религиозное наследие, которое в первую очередь делает нас людьми, принадлежащими конкретному времени и месту, а потом уже «современными» людьми. Новое и старое борются между собой не на жизнь, а на смерть. Так что в чем-то, наверное, можно согласиться с французским социологом Бруно Латуром, высказавшим полемический тезис «Нового времени не было»! «Мы никогда не были современными!».

Кроме того, само сочетание «современный человек» имеет в себе озадачивающий привкус для читателя русской версии книги Гидденса еще и потому, что для перевода слов «modern» и «contemporary» в русском языке существует только одно слово, которое и вводит всех в заблуждение, — «современность». Оно одновременно обозначает и «нынешний момент», и некий проект, начавшийся четыре столетия назад. В этом смысле русский язык очень экономит на синонимах. Но мне кажется, что в этом есть своя правда, ведь «современность» — это одновременно и разрыв, и преемственность, сосуществование разных по происхождению (в том, что касается их длительности) вещей. И если мы можем говорить о некоем процессе, где имеет место стандартизация социальных практик, образа жизни, способов коммуникации и обращения со знанием, то существует множество моментов, которые радикально этому сопротивляются. Здесь в частности и стоит говорить о культурных различия, о чем Энтони Гидденс ничего не пишет.

В России проблема современности приобрела во многом фатальный характер. Здесь было бы уместнее использовать слово «модернизация», которое обозначает предпринимаемые время от времени попытки побороть традиционные недуги — сделать более эффективными механизмы управления, создать исправно функционирующие институты современности, проложить дороги, в конце концов, и таким образом осуществить глобализацию в рамках отдельно взятой страны.

Но Россия — страна большая, где все существует само, и если в больших городах дыхание нового времени чувствуется сильнее, то стоит лишь, например, отъехать на 100 километров от Москвы, как сразу же попадаешь в царство Ивана Грозного. Так что следует признать, сам проект современности глубоко неоднозначен, и не случайно, что Гидденс его сравнивает с колесницей (метафора, заимствованная им из древнеиндийского эпоса), которая со страшной силой мчится вперед. Движение это сложное и прерывистое, лошади то слушаются возницу, то проявляют свой норов, и каждый миг маршрут может внезапно измениться, так что уже сложно сказать, насколько человек в состоянии контролировать те процессы, которые сам же запустил. И здесь на ум приходит наш, отечественный символ модернизации — гоголевская птица-тройка. И вроде идет она хорошо, только кончается все вечным вопросом: «Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа».