Питер Хёг. Смилла и ее чувство снега (Froken Smillas fornemmelse for sne)

• Переводчик: Елена Краснова
• СПб.: Симпозиум, 2005
• Переплет, 542 стр.
• ISBN 5-89091-179-1
• Тираж: 5000 экз.

Грандиозный по количеству детективных ходов, под завязку нагруженный любовной лирикой, философией, историческими и научными сведениями (вплоть до математических формул) сюжет романа сталкивается в воду как легкая лодочка с помощью криминального происшествия. Погибает, упав с крыши дома, мальчик Исайя. 37-летняя Смилла уверена, что это убийство. У нее, как мы знаем из названия романа, особое чувство снега, она умеет читать следы. По следам на крыше она и вычисляет криминал. Кроме того, Исайя боялся высоты и добровольно на крышу забраться не мог.

Смиллу и Исайю связывают особые отношения, какие случаются между одинокой взрослой женщиной и подростком. Крутой замес скрытой эротики и душевной близости. При этом оба они выходцы из заморской провинции Дании — Гренландии, оба чувствуют себя неуютно под прессом западной цивилизации. Дети природы, «изнеженная гренландка» и нечастный, суровый мальчик, противятся благодеяниям прогресса, интуитивно чувствуя «ненависть западной культуры к своим теням». «Любой народ, если его оценить по шкале, установленной европейскими естественными науками, будет представлять собой культуру высших обезьян». Это по поводу работы, исследующей жизнь полярных эскимосов. Такого рода оскорбленность рождает гордость, заносчивость и жесткость поведения. С неприятными ей людьми Смилла разбирается вполне своеобразно, зажимая им то нос, то губу, то горло, то «венерин бугорок». Стоит ли говорить, что душа ее переполнена при этом невостребованной нежностью. Так или иначе, в этой непреклонной отчужденности лучше спасаться вдвоем.

В общем, интрига пошла. «Все начинается и заканчивается тем, что человек падает с крыши. Но в промежутке — целый ряд связей, которые, возможно, никогда не будут распутаны».

Интрига шита бесцветными нитками. В том смысле, что уследить за логикой расследования Смиллы практически невозможно. Неуловимость логики, быть может, лишь демонстрационная модель известного постулата, по которому каждый человек — тайна. Во всяком случае, такая вязь событий, ведущая от гибели мальчика к метеориту, который тысячи лет ждал в полярных льдах полукриминальную экспедицию, могла родиться только в голове автора.

Литературность пытается заставить забыть о себе при помощи многочисленных научных и исторических достоверностей. Надо сказать, это автору удается. По ходу раскручивания интриги читатель получает много любопытнейших сведений об айсбергах, материковых и паковых льдах, арктических пустынях и полярном судоходстве, о способах метить белых медведей и полировать нож из твердой стали. Не говорю уж о природе Гренландии, характере и поведении эскимосов.

Проблема взаимоотношения этносов и культур, похоже, волнует автора по-настоящему. Быть может, ради разговора об этом и был затеян роман. Не исключено, что этническая непримиримость есть та больная актуальность, которой питается сегодня серьезная литература. Вспомним лауреата Нобелевской премии 2003 года Дж. М. Кутзее и нынешнего лауреата Орхана Памука.

Героиня Питера Хёга рассуждает: «Существует единственный способ понять другую культуру. Жить в ней. Переехать в нее, попросить, чтобы тебя терпели в качестве гостя, выучить язык. В какой-то момент, возможно, придет понимание. Это всегда будет понимание без слов. Когда удается понять чужое, исчезает потребность объяснять его».

Если бы роман был не роман, а научный трактат, на этом можно было бы и закончить. Но для самой Смиллы столь безупречное рассуждение остается лишь благим пожеланием. Ее конфликт с отцом объясняется не столько психологической несовместимостью, сколько этнической непримиримостью. Отец слишком европеец, и молодая жена его слишком европейка. Даже настигшая в зрелом возрасте любовь не может полностью растопить выработанную Смиллой отчужденность и недоверчивость. На место Бога она ставит геометрию. Тщетность этих подстановок известна. Не столько детективная интрига заплетает ее жизнь в смертельный узел, сколько память о гренландском детстве, которой ей не с кем больше поделиться. Не считая, конечно, нас с вами. Но мы ведь можем только потратиться на книжку. Дальние читатели.

Несмотря на множество сказочных почти злодеев, возникающих по ходу романа, страшно не становится. И ненависть к цивилизации не передается нам, находящимся от нее пока что на расстоянии идеала. Может ли тронуть вас, читатель, такой, например, упрек в адрес датских чиновников в том, что они из верности государственному аппарату, предприятию и профессиональному сословию не примут от вас в качестве взятки даже стакан минеральной воды? Зато хемингуэевский вкус в описании еды и одежды чувствуется, из чего мы можем заключить, между прочим, что в датском королевстве пока, слава Богу, все ничего.

Достоинства романа разделяет его переводчик. Иноязычное происхождение текста почти не чувствуется. По большей части хороший, опрятный, четкий русский язык. Большая редкость даже для отечественных производителей.