Булат Окуджава. Стихотворения

• Серия: Новая библиотека поэта
• СПб.: Академический проект, 2001
• Твердый переплет, 712 с.
• ISBN 5-7331-0224-1
• Тираж: 5000 экз.

Давайте препарируем песню. Разберем ее на части и посмотрим, что скрыто внутри. Пусть ничто не ускользнет от нашего взгляда. Если песня является совокупностью различных составляющих, то нам ничего не стоит ее раздробить. Вооружившись лупой, взглянем на партию ударных, отдельно рассмотрим тональность, проанализируем аранжировку, а на сладкое оставим текст и мелодию. Результат наших штудий непременно разочарует нас, ибо песня есть единое целое и только в таком виде представляет собой произведение искусства.

Нет ничего зазорного, в том, чтобы о стихах, написанных для песни, говорили просто: «Это текст». Порой текст, положенный на музыку, может дать сто очков вперед иному стихотворению. И если слова какой-нибудь песни напечатать отдельно на бумаге, они могут и не зазвучать, так как будут вырваны из контекста (а песня между тем будет гениальной именно благодаря этим словам). Вспомните «Парус» Высоцкого. Это отличное произведение, в нем есть все: паника, нерв, особое мироощущение. Но слова к этой песне нельзя назвать стихотворением. Вот так. Стихотворения нет, а гениальный текст есть. Просто необходимо помнить, что он звучит по-настоящему только под гитару.

Все вышесказанное относится как к бардовской песне, так и к поп-музыке. Одни авторы утверждают, что для них текст важнее мелодии, другие превыше всего ценят запоминающиеся мотивы. Но песня есть песня — из нее нельзя выкинуть ничего, иначе она себя потеряет.

Однако бывают и исключения. Некоторые тексты песен становятся стихотворениями и переходят в область чистой литературы. Это можно сказать отчасти и о творчестве Высоцкого, и о творчестве других известных авторов-исполнителей.

Сборник стихотворений Булата Окуджавы интересен тем, что в нем присутствуют и стихи, написанные для пения, и просто стихи. Первые чаще всего выглядят достойно и на бумаге. (Необходимо отметить, что сам Окуджава любил публиковать свои произведения в периодических изданиях, невзирая на то, что изначально это были все же песни. Так, например, стихотворение «Молитва», датированное 1963 годом, было опубликовано в 12 номере «Юности» за 1964 год).

«Дежурный по апрелю», «Московский муравей», «Полночный троллейбус» и другие известные тексты не оставляют сомнения в том, что это настоящая литература. Но, читая эти стихотворения, мы сталкиваемся с любопытным парадоксом, который несколько изменяет наше восприятие.

Представьте себе знатока творчества Окуджавы, который берет в руки этот сборник. Он раскрывает книгу и начинает вчитываться в до боли знакомые строки. Допустим, у него перед глазами «Песня о солдатских сапогах». Что происходит в этот момент? В мозгу у читателя неизбежно возникает мелодия. Таким образом, знаток Окуджавы не просто читает, но пропевает стихотворение про себя. Он и рад был бы отделаться от мотива, чтобы взглянуть на текст под другим углом, но мелодия упрямо продолжает звучать. В итоге получается, что на уровне восприятия наш знаток слышит ту же песню и имеет дело уже не с чистой литературой, а с чем-то другим. И избавиться от этого невозможно.

Увы, но такова судьба многих стихотворений, которые прочно ассоциируются у нас с мелодиями, на которые эти стихотворения когда-то были положены. И только профессиональный чтец, читающий стихи вслух, способен показать нам, как текст, уходя от мелодии, приобретает что-то новое.

Напоследок хочется сказать об одном стихотворении, которое Окуджава намеренно сделал не слишком четким, желая показать, что прелесть песни может заключаться и в некоторой ее «корявости». «Ванька Морозов», написанный в 1957-м, был опубликован только в 1984-м. Автор, видимо хотел, чтобы это была именно песня, и поэтому долго не публиковал произведение. Поэтому же он и допустил, говоря современным языком, небольшой «ляп» в своем тексте:

Не думал, что она обманет:

ведь от любви беды не ждешь…

Ах, Ваня, Ваня, что ж ты, Ваня?

Ведь сам по проволке идешь!

Разумеется, Окуджаве ничего не стоило изменить последнюю строку, чтобы режущее слух «проволке» исчезло. Но поэт знал, что неверно выговоренное слово станет «изюминкой» песни. И он не ошибся. Можно ли, нельзя ли назвать «Ваньку Морозова» полноценным стихотворением — не в этом дело. Настоящий поэт вообще не должен думать об этом. Поэт должен уметь чувствовать, а чутье на отличные стихи никогда не подводило Окуджаву.