Иван Курилла. Битва за прошлое: Как политика меняет историю

• Иван Курилла. Битва за прошлое: Как политика меняет историю. — М.: Альпина Паблишер, 2022. — 232 с.

Иван Курилла — доктор исторических наук, специалист в области истории российско-американских отношений XIX века. Работал как приглашенный исследователь в Дартмутском колледже и Университете Джорджа Вашингтона. С 2015 года — профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге. Автор книг «Заклятые друзья. История мнений, фантазий, контактов, взаимо(не)понимания России и США» (2018), «Понимая Америку» (2020).

В книге «Битва за прошлое» Курилла на конкретных примерах показывает, как политика меняет прошлое. Автор анализирует борьбу правительства за школьную историю и его попытки создать единый учебник, принятие мемориальных законов и ликвидацию «Мемориала», пересмотр итогов Великой Отечественной войны и разделение ответственности между ее участниками, а также символическое значение и присвоение государством акции «Бессмертный полк».

Книгу можно приобрести на сайте издательства.

 

Какой должна быть история, чтобы служить языком описания современности и почему она таковой не является

Использование исторической науки в качестве языка описания современности содержит неустранимое противоречие. В естественных науках языком описания является математика, представляющая собой логически выстроенное здание, каждый элемент которого имеет уникальное значение и может быть обоснован с помощью системы строгих доказательств. Живые языки обладают меньшей строгостью и меняются со временем, а слова обычно многозначны. История впервые использовалась как язык описания современности в тот период, когда само прошлое — его смысл и значение — казалось зафиксированным. То есть история обладала качествами, необходимыми для такого описания путем сравнения и отождествления. Однако сегодня история выглядит совершенно по-другому.

Историки знают, что любое событие может быть интерпретировано с разных позиций. Вопросы, с которыми обращаются к источникам, могут быть разными, как и получаемые ответы. Современная история не имеет единого нарратива, и потому кажущиеся политикам бесспорными «референтные точки» прошлого не могут трактоваться однозначно. В этом корень конфликта между политиками и историками.

Для того чтобы в какой-то картине мира роль языковой разметки социальной реальности могла играть история ¹, исторические события должны не оцениваться, а восприниматься застывшими и трактоваться в одинаково понимаемых участниками разговора терминах. Другими словами, история-язык должна представать как некий набор событий, истолкованных единственно возможным способом, которые в силу этого можно использовать для описания (или оправдания) современной политики. Только в этом случае отсылка к какому-то событию или деятелю прошлого будет самодостаточной, станет означать для всех одно и то же, а коммуникация состоится.

Уже в советское время исторический язык потребовал первоначального структурирования для присвоения каждому вошедшему в нарратив событию или персонажу однозначного смысла. Так, Сталинградская битва стала символом героизма советских солдат, стратегического таланта полководцев и победы над захватчиком (трагедия жителей Сталинграда оставалась «за кадром» до конца существования Советского Союза), тогда как блокада Ленинграда символизировала именно трагедию мирного населения (а героизм солдат под Ленинградом долго был «второстепенной» темой в каноническом образе войны). Декабристы символизировали самопожертвование и освободительный порыв против монархии, Иван Грозный — деспотическую власть, Петр I — власть реформаторскую. Оспаривание любой из оценок требовало (и означало) пересмотра всего символического языка разговора о современности, использующего обращение к прошлому.

После распада советского нарратива единое понимание исторических символов стало рассыпаться. В учебники истории наряду с каноническими вошли, например, следующие оценки декабристов: «Приди такие люди, как Пестель, к власти в России, страну постигли бы страшные несчастья. Русский историк Модест Корф называл декабристов горсткой безумцев, чуждых нашей святой Руси» ². Это означало и утрату общего языка, в котором понятие «декабристы» несло один и тот же набор смыслов и ценностей для всех участников разговора.

Сегодня же, когда почти любой исторический деятель или событие прошлого являются предметом споров, отсылки к истории являются однозначными только в кругу единомышленников. В этой ситуации использование истории как языка приводит к непониманию. Европейские государства вводят мемориальные законы, чтобы сохранить в политике определение «абсолютного зла» за нацизмом. Российское государство на наших глазах пытается обеспечить единство взглядов хотя бы на Вторую мировую вой ну — главный ресурс политической речи российских деятелей. Получается это не всегда.

История Великой Отечественной войны как канон

Существует историческое событие, оценки которого разделяются большинством россиян, и политики с помощью государственных механизмов стараются удержать свой контроль над единообразием его трактовок. Это Великая Отечественная война. На протяжении полутора десятилетий, начиная с 2000 года, Кремль использовал память о Великой Отечественной вой не как основной ресурс для «склеивания» общества и для поддержания собственной легитимности в качестве главного хранителя этой памяти. И этот подход эффективно работал. Вой на в самом деле оставалась важнейшей социализирующей россиян точкой, а ключевые события и действующие лица Великой Отечественной воспринимались подавляющим большинством жителей страны одинаково. Герои (имена которых были известны со времени самой войны) оставались героями, власовцы — предателями, Сталинградская битва — символом победы, а блокада Ленинграда — примером героизма и трагедией мирных жителей.

Единообразие в понимании истории Великой Отечественной войны делает ее самым удобным языком для использования политиками. Сильная эмоциональная составляющая памяти о вой не позволяет использовать элементы этой истории в пропаганде, формировать ярлыки и описывать современные реалии с помощью понятий 1940-х годов. Так, например, понятие «нацизм» имеет очень сильные негативные коннотации, и с его помощью можно донести до партнера в коммуникации свой месседж, описав оппонента как нациста или Гитлера.

Однако на деле оказалось, что такое применение истории имеет свои пределы. В 2014 году российская пропаганда решилась на радикальное использование исторического языка для оправдания политики Кремля. Новости с востока Украины стали подаваться в терминологии Великой Отечественной: «каратели», «нацисты», «ополченцы». Важнейший символический ресурс языка был брошен в топку украинского конфликта. Лексика Великой Отечественной, понятия, резонирующие в памяти любого россиянина, стали активно использоваться в телевизионных репортажах. «Каратели», «фашисты», «нацисты» — применительно к украинской армии. «Ополченцы» — к стороне, которую поддержал Кремль. Эта лексика ушла на задний план с началом замораживания конфликта, но осталась в арсенале пропагандистов.

В апреле 2017 года в интернете распространялся видеоролик, в котором оппозиционного политика Алексея Навального сравнивали с Адольфом Гитлером. Анонимные источники телеканала «Дождь» связали появление ролика с заказом президентской администрации ³. Формула «борются примерно как с Гитлером», использованная собеседником журналистов, оказалась буквальной и стала еще одним примером использования исторического языка в современной политической борьбе ⁴. Однако этот ролик был воспринят аудиторией отрицательно. Такого рода узнаваемый негативный образ оказалось трудно приложить к уже известным политикам.

Язык Второй мировой войны используют не только российские политики. Так, президент США Джордж Буш-младший в начальный период «войны с террором» после терактов 11 сентября 2001 года объявил террористов «наследниками фашизма», а затем сравнил режим Саддама Хусейна с нацистским. В 2014 году, после присоединения Крыма, Владимира Путина сравнивали с Гитлером такие видные американские политики, как Хиллари Клинтон, сенаторы Джон Маккейн, Марко Рубио и Линдси Грэм ⁵. Шон Спайсер, пресс-секретарь Белого дома уже при президенте Дональде Трампе, сравнивал с Гитлером президента Сирии Башара Асада (после химической атаки в начале апреля 2017 года он заявил, что «даже Гитлер такого не делал», и был вынужден потом извиняться) ⁶. Отличие использования образа Гитлера американскими политиками состоит в том, что там он служит прежде всего задачам международной мобилизации вокруг борьбы США с конкретным режимом или организацией: образ коалиции союзников против абсолютного зла востребован именно в такие моменты.

Американский историк Дэвид Нун совершенно правильно отмечал, что «аналогии Второй мировой войны используются администрацией Буша не столько для описания и классификации международных угроз, таких как „Аль-Каида“ или Ирак, но гораздо в большей степени для того, чтобы воодушевить американское общество и легитимировать свое руководство, заново артикулировать знакомые иконы национальной идентичности» ⁷. Российский случай отличается от описанного тем, что аналогии со Второй мировой вой ной и другими историческими событиями в самом деле становятся описанием и классификацией современных угроз.

Такая инструментализация истории опасна как для исторической науки (которую кто-то, не разобравшись, может опять причислить к ведомству пропаганды), так и для общества в целом. В долгосрочной перспективе эта борьба лишает важного содержания и саму политическую коммуникацию, которой, очевидно, не хватает собственных терминов, а также идей и ценностей, способных играть роль референтов без отсылок к фигурам и событиям прошлого.

---

¹ То есть когда исторические события принимаются за систему координат.

² Боханов А. Н. История России. XIX век. Учебник для 8 класса. — М.: Русское слово, 2009. — С. 67.

³ Навального на ютьюбе назвали Гитлером. Теперь все пытаются придумать
доказательства // Медуза. 2017. 19 апр. https://meduza. io/shapito/2017/04/19/
navalnogo-na-yutyube-nazvali-gitlerom-teper-vse-pytayutsya-pridumat-dokazatelstva.

⁴ Рубин М. Кремль решил начать кампанию против Навального // Дождь.
2017. 18 апр. https://tvrain. ru/news/kreml_nachinaet_kampanij u_protiv_navalnogo-
432692/.

⁵ Kelley, Michael B. 12 Prominent People Who Compared Putin To Hitler Circa
1938 // The Business Insider. May 22, 2014. https://www. businessinsider. com/
people-who-compared-putin-to-hitler-2014—5.

⁶ Sean Spicer apologizes for ‘even Hitler didn’t use chemical weapons’ gaff e //
The Guardian. April 11, 2017.

⁷ Noon, David Hoogland, 2004. Operation Enduring Analogy: World War II,
the War on Terror, and the Uses of Historical Memory // Rhetoric and Public
Affairs. 2004 (Fall), Vol. 7, No. 3. P. 355.