Майкл Ондатже. Призрак Анил

  • «Азбука-Аттикус», 2012
  • Майкл Ондатже прославился на весь мир «Английским пациентом» — удивительным бестселлером, который покорил читателей всех континентов, был отмечен самой престижной в англоязычном мире Букеровской премией и послужил основой знаменитого кинофильма, получившего девять «Оскаров». Последовавшего за ним романа Ондатже «Призрак Анил» пришлось ждать долго, но ожидания окупились сторицей. Итак, познакомьтесь с Анил Тиссера — уроженкой Цейлона, получившей образование в Англии и США, успевшей разбить не одно сердце и вернувшейся на родину как антрополог и судмедэксперт. Международная организация по защите прав человека поручила ей выявить вдохновителей кампании террора, терзающей Шри-Ланку — древнюю страну с многовековыми традициями, вытолкнутую в трагичную современность... Роман впервые издается на русском.
  • Перевод с английского Н. Кротовской

Работая с бригадой судебно-медицинских экспертов в Гватемале, Анил время от времени летала в Майами, чтобы встретиться с Каллисом. Она появлялась там усталая, осунувшаяся. Дизентерия, гепатит, лихорадка Ден ге — все это было рядом. Она и ее бригада ели в деревнях, где эксгумировали тела. Им приходилось есть эту пищу, потому что жители деревень могли участвовать в их работе только так — готовя им еду.

— Ты просишь бобов, — бормотала она Каллису в гостинице, стягивая рабочую одежду (она боялась опоздать на последний самолет) и залезая в первую за несколько месяцев ванну. — Стараешься избегать севиче. Если тебе все-таки приходится его съесть, то надо побыстрее выблевать его в укромном уголке. Она вытянулась, наслаждаясь чудом пенистой ванны, и устало улыбнулась ему, довольная, что они вместе. Он знал этот утомленный, направленный в одну точку взгляд, протяжный монотонный голос, рассказывающий разные истории.

— На самом деле раньше я никогда не копала. Работала в лабораториях. А мы проводим полевые раскопки. Мануэль дал мне кисточку и что-то вроде палочки для еды и велел расковыривать землю и сметать ее кисточкой. В первый день мы раскопали пять скелетов.

Сидя на краю ванны, он смотрел на нее: закрытые глаза, полная отрешенность. Она коротко остригла волосы. Сильно похудела. Он видел, что она еще сильнее полюбила свою профессию. Работа изматывала ее, но вместе с тем придавала сил.

Наклонившись вперед, Анил вытащила пробку и опять легла, чтобы чувствовать, как вытекает вода. Потом встала на кафельный пол, ее тело осталось безучастным к полотенцу, которое он прижал к ее смуглым плечам.

— Я знаю называние нескольких костей по-испански, — похвасталась она. — Я немного говорю по-испански. Это omóplato. Лопатка. Maxilar — верхняя челюсть. Occipital — затылочная кость. У нее слегка заплетался язык, как будто она вела обратный счет под действием анестезии. — Там работают самые разные люди. Известные патологоанатомы из Штатов, которые не могут протянуть руку за солью, не ухватив при этом женщину за грудь. И Мануэль. Он местный, поэтому он не так защищен, как мы. Однажды он мне сказал: «Когда я устаю копать и мне хочется бросить, я думаю, что в этой могиле мог бы лежать я сам. Мне не хотелось бы, чтобы ктото перестал меня откапывать...» Я всегда вспоминаю об этом, когда мне хочется отдохнуть. Я засыпаю, Каллис. Мне трудно говорить. Почитай мне что-нибудь.

— Я написал статью о норвежских змеях.

— Нет, не надо.

— Тогда стихи.

— Да. Всегда.

Но Анил уже спала, на ее лице была улыбка.

Cúbito. Omóplato. Occipital. Сидя за столом на другом конце комнаты, Каллис записал эти слова в записную книжку. Анил утопала в белой льняной постели. Ее рука постоянно двигалась, как будто счищая землю кисточкой.

Проснувшись около семи утра — в номере было жарко и темно, — она соскользнула с широкой кровати, где все еще спал Каллис. Она уже скучала по лаборатории. Скучала по волнению, охватывавшему ее, когда над алюминиевыми столами вспыхивал свет.

Спальня в Майами напоминала бутик — вышитые подушки, ковры. Она вошла в ванную, умылась, плеснула холодной воды себе на волосы и окончательно проснулась. Встала под душ, пустила воду, но спустя ми нуту вышла, так как ей кое-что пришло в голову. Не потрудившись вытереться, она расстегнула рюкзак и вытащила из него большую старую видеокамеру, которую привезла с собой в Майами, чтобы заменить микрофон. Подержанная телекамера начала восьмидесятых годов принадлежала бригаде судебных медиков. Анил пользовалась ею на раскопках и привыкла к ее тяжести и несовершенству. Она вставила в нее кассету, подняла ее на мокрое плечо и включила.

Начав с комнаты, она вернулась в ванную и сняла себя в зеркале, быстро помахав рукой. Крупным планом ткань полотенец, крупным планом по-прежнему льющаяся из душа вода. Встав на кровать, она сняла голову спящего Каллиса, его левую руку, лежавшую там, где она всю ночь была рядом с ним. Свою подушку. Опять Каллиса, его рот, стройные ребра, вниз с кровати на пол, крепко держа камеру, потом к его лодыжкам. Она отсту пила назад, чтобы взять в кадр валявшуюся на полу одежду, потом стол с его записной книжкой. Его почерк крупным планом.

Вынув кассету, она спрятала ее под одеждой в его чемодане. Положила камеру к себе в рюкзак и, вернувшись в постель, улеглась рядом с ним.

Они лежали на кровати в ярком солнечном свете.

— Не могу представить себе твое детство, — сказал он. — Я совершенно тебя не знаю. Коломбо. Там скучно?

— Скучно дома. Снаружи бушуют страсти.

— Не возвращайся туда.

— Не буду.

— Один мой друг поехал в Сингапур. Везде кондиционеры! Как будто он провел неделю в «Селфриджес».

— Наверно, люди из Коломбо были бы рады оказаться в «Селфриджес».

Эти спокойные краткие мгновения, когда они лениво переговаривались после близости, были лучшими в их совместной жизни. Для него она была свободной, забавной и красивой, для нее он был женатым, всегда интересным и постоянно готовым к самозащите. Два из этих трех моментов не сулили ничего хорошего.

Они встретились при других обстоятельствах, в Монреале. Анил участвовала в конференции, и Каллис случайно столкнулся с ней в вестибюле гостиницы.

— Я смываюсь, — сказала она. — С меня довольно!

— Пообедай со мной.

— У меня есть планы. Сегодня вечером я обещала встретиться с друзьями. Можешь пойти вместе с нами. Мы целыми днями слушали доклады. Если ты пойдешь, обещаю худшую в Монреале еду.

Они ехали через пригороды.

— Ты говоришь по-французски? — спросил он.

— Нет, только по-английски. Но я умею писать посингальски.

— Это твой родной язык?

Сбоку от дороги появилась безымянная площадь, и Анил остановилась около мигающих огней Боулерамы.

— Я здесь живу, — сказала она. — На Западе.

Каллис был представлен семи антропологам, которые, внимательно его оглядев и выслушав, кто он такой, стали прикидывать, может ли он оказаться полезным для их команды. Казалось, они собрались сюда со всех концов планеты. Прилетев в Монреаль из Европы и Центральной Америки, они сбежали с очередного слайд-шоу и теперь, как и Анил, были готовы сразиться в боулинг. Они в одно мгновение прикончили плохое красное вино из автомата, стекавшее тонкой струйкой в маленькие бу мажные стаканчики вроде тех, что дают у дантистов, а также чипсы, уксус и консервированный хумус. Палеонтолог включил электронное табло, и десять минут спустя светила судебной медицины, вероятно единственные в Боулераме, кто не говорил по-французски, носились, словно гоблины, в своих кроссовках для боулинга и так же хрипло орали. Они мошенничали. Роняли шары на паркетные дорожки. Каллису не хотелось бы, чтобы до его мертвого тела дотрагивались эти неумехи, столько раз заступавшие за линию. В ходе игры Анил и Каллис все чаще бросались друг к другу с объятиями и поздравлениями. Он легко передвигался в своих пятнистых кроссовках, кидал, не целясь, шар, который, если судить по звуку, опрокидывал ведро гвоздей. Она подошла и поцеловала его сзади, нерешительно, как раз в середину шеи. Они покинули боулинг, взявшись за руки.

— Должно быть, дело в хумусе. Это правда был хумус?

— Да, — рассмеялась она.

— Известный афродизиак...

— Я ни за что не стану спать с тобой, если ты скажешь, что не хочешь. Художник, Некогда Известный Как... Поцелуй меня сюда. У тебя есть какое-нибудь трудное второе имя, которое я должна выучить?

— Бигглс.

— Бигглс? Как в книжках «Бигглс летит на восток» и «Бигглс мочится в постель»?

— Да, тот самый Бигглс. Мой отец вырос на этих книжках.

— Мне никогда не хотелось замуж за Бигглса. Мне всегда хотелось выйти замуж за жестянщика. Мне нравится это слово...

— У жестянщиков не бывает жен. Если только они настоящие жестянщики.

— У тебя ведь есть жена, правда?

*

Однажды ночью, когда Анил работала в лаборатории на корабле одна, она сильно поранилась скальпелем, срезав мясо с большого пальца. Она залила рану деттолом, забинтовала, но потом решила по дороге домой заехать в больницу. Она боялась воспаления — в трюме кишели крысы, возможно, они бегают по инструментам, когда их с Саратом здесь нет. Она устала и вызвала ночной «баджадж», который высадил ее рядом с приемным отделением скорой помощи.

На длинных скамьях сидели и лежали человек пятнадцать. Время от времени появлялся доктор, делал знак следующему пациенту и уходил вместе с ним. Она просидела здесь больше часа и наконец сдалась: с улицы приходило все больше пострадавших, и по сравнению с ними ее рана показалась ей не столь серьезной. Но ушла она не поэтому. В помещение вошел человек в черном пальто и уселся между ними, его одежда была запачкана кровью. Он сидел и молчал, дожидаясь, чтобы ктото оказал ему помощь, не беря номерок, как остальные. В конце концов на скамейке, где он сидел, освободилось три места, и он растянулся на ней, сняв черное пальто и положив под голову взамен подушки, но он не мог уснуть, и его открытые глаза смотрели на нее через комнату.

Его лицо было красным и мокрым от крови на воротнике. Он сел, вытащил из кармана книгу и начал ее читать, очень быстро перелистывая страницы. Проглотил таблетку, снова лег и на этот раз уснул, окружавшая его действительность перестала для него существовать. Пришла сестра и дотронулась до его плеча. Он не пошевелился, и она не убрала руки. Анил прекрасно это помнила. Потом он встал, сунул книгу в карман, дотронулся до одного из пациентов и исчез вместе с ним. Он был доктором. Сестра взяла его пальто и унесла. Тогда Анил ушла. Если она не смогла определить, кто в этой больнице доктор, а кто пациент, зачем ей было здесь оставаться?

Дата публикации:
Категория: Отрывки
Теги: Издательство «Азбука-Аттикус»Майкл Ондатже
Подборки:
0
0
4278
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь