Олег Чиркунов. Государство и конкуренция

• Издательство «Новое Литературное Обозрение», 2012 г.
• Книга губернатора Пермского края Олега Чиркунова — наблюдения и размышления человека, которому постоянно приходится делать выбор между вариантами решения существующих в традиционно промышленном регионе проблем, соизмерять свои решения с современной государственной идеологией. По словам автора, сегодня «в общественном сознании, а главное, и в сознании элит произошел отказ от конкурентной, рыночной модели в пользу стабильности, плановости развития экономики и связанной с ними неизбежной централизации власти. Эта книга — попытка предложить альтернативу усилению роли государства во всех сферах жизни, это приглашение подумать об иных вариантах решения существующих проблем».
• Купить книгу на Озоне

У города должна быть мечта

«У города должна быть мечта». Это не мои слова. Я их заимствовал из общения с великим человеком, Жайме Лернером. Лернер — бывший архитектор и мэр бразильского города Куритибa. Считается, что он входит в десятку лучших мэров мира. Он создал городу мировую известность благодаря трем прорывам в развитии: лучшие парки и скверы, лучший общественный транспорт, внедрение системы раздельного сбора мусора. Я тоже считаю, что Лернер великий человек, только, мне кажется, его главная заслуга в другом. Благодаря этим проектам он смог убедить жителей, что их город лучший. Ведь самое важное в городе — это любовь к нему его жителей. Я верю в то, что мысли материализуются. Если большое число людей верит в великую мечту, то она становится реальностью.

Город, в котором есть жизнь

Бывают времена, когда я задаю себе вопрос, для чего я работаю. И, в общем, я понимаю, что у меня есть ответ на этот вопрос. Семь лет назад, когда я только начинал свой самый главный в жизни проект, мотивом для меня были самосовершенствование, набор опыта и знаний. Надо признать, что тогда я был, скорее, нацелен на собственное развитие.

Прошло некоторое время, и я поверил, что здесь, далеко не в лучшем климате, в одном из самых северных городов-миллионников мира, можно создать условия, при которых люди будут жить с радостью, с ощущением того, что они живут в правильном месте. Это мое предположение и впоследствии уверенность появились в результате общения со многими людьми, с такими как Сергей Гордеев, Жайме Лернер, Кеес Кристиаанс, Петер Цумтор, Теодор Курентзис, Борис Мильграм, Марат Гельман. Я понял, что не только климатические условия являются определяющими. Действительно, живут же скандинавы у себя на родине, не тянет их в теплые края. Может, и тянет, но это не мешает им создавать комфортную среду у себя на родине.

Исторически сложилось так, что краевые и городские власти конкурировали друг с другом. Краевые власти стеснялись признать, что Пермь является для них приоритетом, боялись, что их не поймут сельские жители. Да и в электоральном плане городские жители менее благодарны, чем селяне. Сколько в город ни вкладывай, благодарности не жди. Может быть, настала пора честно признать, что существенно изменить ситуацию в крае можно только через развитие Перми. К сожалению, у нас только один город такого масштаба, и он неизбежно становится сердцем всего края. Придут ли инвесторы, приедут ли туристы — все это будет зависеть от их отношения в первую очередь к столичному городу. А потом уже сердце должно разогнать эти потоки до самых дальних уголков края, сделать так, чтобы туристический поток дошел до Чердыни, Кудымкара, Кунгура. При этом Пермь не должна превращаться в обособленную территорию, как в России превращается Москва.

Неожиданно одной из главных для столицы промышленного региона стала тема культуры. Ее никто не видел заранее. Начиналось все с того, что наш сенатор Сергей Гордеев познакомил меня с Маратом Гельманом, и они предложили организовать выставку «Русское бедное». Как многие люди, я достаточно осторожно относился тогда к современному искусству, и мой ответ Сергею был прост: хотите — делайте, если нужна какая-нибудь помощь, скажете. Тогда на деньги Сергея Гордеева и была устроена выставка в неиспользуемом речном вокзале.

На эту первую выставку я пришел без каких-то великих надежд. Более того, грустил, что придется ходить вокруг чего-то экстравагантного и невероятного, кивать головой, показывая, что якобы что-то во всем этом понимаю. Случилось по-другому. Я увидел массу радостных, улыбающихся лиц посетителей. Многие экспонаты вызывали добрую улыбку. Логотип газеты «Правда» из автомобильных камер, огромная деревянная мясорубка, скелеты животных из вешалок, рубанков и прочей домашней утвари, музыкальная шарманка, ассоциирующаяся с детским воспоминанием.

В общем, это был колоссальный успех. Должен признать, что последующие выставки не вызывали у меня таких эмоций, но они точно расширили мое представление о современном искусстве. Я получил некие точки опоры, поскольку критерий «нравится — не нравится» базируется на том, сколько в своей жизни человек увидел. Благодаря этим выставкам пермяки смогли увидеть многое.

На этом все и могло закончиться. Выставка и выставка, музей и музей. Но, к счастью, в этот момент началось жесткое противостояние «пришельцев» с частью местного культурного сообщества. «Пришельцам» пришлось защищаться, им пришлось думать о том, как привлечь на свою сторону местных людей искусства. Именно для этого был задуман фестиваль «Живая Пермь». Это была попытка вывести искусство на улицы, привлечь к организации фестиваля очень большое число пермяков. То, что это удалось, я понял через год, общаясь на втором таком фестивале с художниками из Екатеринбурга, Самары, Питера. Понял, что им нужна такая площадка, место, где они могут презентовать себя. Понял, что другой такой площадки в стране фактически нет. Получилось, что неожиданно Пермь создала то, что востребовано извне, стала центром этого проекта.

Появилась мысль сделать этот фестиваль не трехдневным, а продолжительностью месяц. Так родился проект «Белые ночи в Перми». Он состоялся в этом году. В течение летнего месяца в городе была жизнь, в городе было гораздо больше людей на улицах, они начали проводить время в городе, а не только на дачах, за городом.

Конечно, плотность событий могла бы быть гораздо более высокой. Фестиваль подсказал, что самое главное — это то, что происходит на улицах. Выставки, спектакли — все это замечательно, но для города важно увеличивать объем именно уличных событий и мероприятий, тогда он будет жить. Очень надеюсь, что это удастся сделать в следующем году.

Итак, благодаря культуре Пермь ожила. И про это оживление стали говорить не столько внутри, сколько извне. Выставки в Париже, Лионе, Милане, Питере, Москве. Помню разговор с корреспондентом «Нью-Йорк таймс», приехавшим за несколько месяцев до «Белых ночей». Он сказал: «Собирался приехать к вам на „Белые ночи“, но редактор направил меня сейчас, сказав, что у вас что-то происходит, и мы должны быть здесь первыми». У нас начало что-то происходить, и это уже много.

Университетский город

Мне никогда не удавалось придумать какую-то идею, все хорошее всегда приходило само, в результате стечения внешних обстоятельств. Так же произошло и в истории с университетами. Я не знаю, как далеко смотрел Андрей Фурсенко, но один из шагов, которые он сделал, для Перми стал началом большой истории.

Был объявлен сначала первый, а затем второй конкурс на получение статуса национального исследовательского университета. И в первом, и во втором конкурсе мы участвовали и были победителями. Участвовали, может быть, даже не понимая, для чего нам это надо. Логика была проста: раз государство дает университетам деньги, значит, надо им помочь эти деньги получить. Вот и помогали. Находили правильных консультантов для разработки программ, да и, чего греха таить, лоббировали интересы своих университетов путем поиска личных контактов с членами комиссии. Слава богу, моя работа в Совете Федерации создала широкий круг связей в самых различных сферах.

И вот результат: два национальных исследовательских вуза плюс филиал Высшей школы экономики, которая тоже является национальным исследовательским университетом. Что дальше? Останавливаться и оставлять этот проект было уже нельзя, слишком большие репутационные потери. Только поэтому и вынуждены были начать разбираться, что такое университет. Поехали в Штаты, Германию, Израиль. Пытались понять, что такое университет там.

Университет у нас — это место подготовки кадров для экономики. Университет там — это место для зарабатывания денег путем коммерциализации знаний. Магистры здесь — это студенты за партами. Магистры там — это дешевая рабочая сила, подмастерья для тех людей, которые зарабатывают деньги на рынке знаний. Студенты здесь — это те, кто ждёт, что жизнь у них впереди, что они к ней только еще готовятся. Студенты там — это те, кто пытается реализоваться сегодня, делая выбор: продолжать набирать знания и навыки либо уже сейчас бросать университет, поскольку это всегда альтернатива самостоятельной работе по реализации своей великой мечты.

Стало понятно, что надо превращать наши университеты в место, где люди начинают зарабатывать свои первые деньги. Ключевой вопрос — это создание историй успеха. Важно, чтобы по коридору университета временами проходил свой Стив Джобс, тот парень, который учился здесь или даже недоучился, но именно здесь, в университете, в его голову пришла мечта, благодаря которой он стал либо великим ученым, либо богатым человеком.

Чтобы это стало реальностью, университету нужно немногое: хорошие студенты и классные преподаватели. Мы начали поддерживать профессуру, доплачивая докторам наук тридцать тысяч рублей в месяц, начали платить лучшим абитуриентам, набравшим 225 баллов по ЕГЭ, пять тысяч рублей в месяц. Сначала шестьсот, а затем тысяча таких абитуриентов появились в наших университетах. Увы, половина — на гуманитарных специальностях. Задача следующего года — сделать так, чтобы они пошли на математику, физику, биологию, химию, инженерные науки.

Для того чтобы наша профессура вышла на западные рынки знаний, поняла, как люди там зарабатывают и что там интересно, начали финансировать создание малых инновационных групп. Это форма, при которой два профессора, один российский и один зарубежный, ведут совместную научную деятельность. Таким образом мы стимулируем их общую работу и адаптацию наших ученых на внешнем рынке. Такая работа только началась, но почти уверен, что где-то возникнет первая искра. Как только появится первая история успеха, очень многие поверят в то, что зарабатывать можно головой, в сфере науки, и процесс станет необратимым.

Второй важный аспект этой истории — что будет с нашими многочисленными университетами. Сегодня они дублируют друг друга. Получается, что специальность «связи с общественностью» есть в техническом университете, «финансы и кредит» — в сельхозакадемии. В общем, много странностей. Если посмотреть на западный опыт, то там два базовых университетских направления: технический университет, включающий сельскохозяйственную проблематику, и классический университет, имеющий медицинские, фармацевтические, педагогические специальности. Конечно, есть и другая специализация, но глобально так. Это говорит о том, что, скорее всего, и у нас будут три базовые точки развития — вокруг трех наших исследовательских университетов.

Совсем необязательно проводить изменения революционным путем, можно просто поддерживать процессы, которые уже идут. Потихонечку передаем имеющиеся у нас здания на Городских горках Высшей школе экономики. Филиал разрастается, вкладывает федеральные деньги и образует какое-то подобие городка.

Место расположения классического университета правильно, традиционно и понятно. Жаль только, что, как и весь город, университетский городок не имеет выхода к реке, вся набережная застроена промышленными зданиями. Но постепенно эти площадки уже освобождаются. В том числе там есть и краевые здания бывших средних учебных заведений, и мы передаем их университетам. Вопрос в том, правильно ли передать их самому классическому университету или тем вузам, которые потенциально должны к нему присоединиться, например, фармакадемии или медакадемии. Представляется, что второй вариант более правильный. Он стимулирует процесс в нужном направлении. Надо думать. Надо бороться за земли между университетом и рекой для того, чтобы передавать их университету.

Сложнее с техническим университетом. Десятилетиями он реализует свою стратегию по переезду на другой берег реки. Думаю, что это неправильная стратегия, что перенос Политеха из центра города в лес был ошибкой. Мыслили по аналогии c новосибирским академгородком, но там другие масштабы и другие инвестиции. Пермскому городку, в отличие от новосибирского, не хватило ресурсов, и технический университет так и остался разбросанным по всему городу. Его надо собирать, вопрос в том, на какой площадке. Страшно представить Политех без его главного корпуса, расположенного на Октябрьской площади, но не менее страшно теперь его представить и без комплекса за Камой.

Отдельная история — сельскохозяйственная академия. Она расположена на двух больших площадках — на Липовой горе и в здании бывшей женской гимназии рядом с Театром оперы и балета. Возможно, правильнее было бы им быть вместе с Политехом, а в центральном здании рядом с Театром разместить важную для Перми консерваторию. Но поскольку судьба площадки самого Политеха еще не решена, надо думать над этим.

В общем, нельзя дальше плыть по воле волн. Нельзя развиваться и строить одно здание здесь, другое здание там. Это не решит ни проблем университетов, ни проблем города, инвестиции будут использованы нерационально.

Университеты должны стать сердцем города. Это тоже моя мечта.

Реализация мастер-плана Перми

Традиционно, как все важное, тема мастер-плана появилась в нашей работе неожиданно. Сергей Гордеев начал носиться с идеей, которую в тот момент даже он сам себе не мог точно сформулировать. Никто из нас тогда до конца не понимал, что это такое, ведь в российских регламентах такого документа не существует. Как и с «Русским бедным», я предложил Сергею заниматься этим на свой страх и риск. Всякая инициатива наказуема.

Сергей нашел очень серьезных партнеров и через некоторое время познакомил меня с Кеесом Кристиаансом, руководителем градостроительного направления Высшей технической школы Цюриха, профессором Лондонской школы экономики, создателем фирмы KCAP. Самые крупные проекты Кееса — Олимпиада-2012 в Лондоне, преобразование речного порта в Гамбурге, мастерплан железнодорожного вокзала в Цюрихе. Сейчас у него появляется какой-то огромный проект на Востоке.

На старте не было почти никаких шансов, что команда KCAP согласится с нами работать. Они никогда не работали в России, уже тогда у них вырисовывался большой проект в Китае. Гораздо позже, отвечая на мой вопрос, почему они согласились работать с нами, Кис сказал: «В Европе уже нет проектов мастер-планирования городов, там в лучшем случае можно планировать крупные районы, а то и кварталы. Выбор между Россией и Китаем был предопределен неверием, что китайцы будут в результате реализовывать созданный мастер-план, а исходя из национального характера «будут кивать, соглашаться, а потом сделают все по-своему».

Получилось так, что мощная команда начала работать над мастер-планом города Перми. Не сразу я понял, насколько это важно. Сейчас уже могу попробовать сформулировать суть.

Обычно города заказывают генеральные планы своего развития специализированным институтам. И те, исходя из норм законодательства, делают формальные, почти типовые документы. При этом теряется очень важный этап формулирования видения будущего города. Мастер-план — это видение жителями будущего своего города. Должен город расти вширь на обоих берегах или становиться компактным и развиваться только на одной стороне реки? Это город небоскребов или малоэтажной застройки? Кто в городе имеет приоритет: пешеход или автомобиль? Какой ширины должны быть тротуары? Какие деревья будут расти вдоль улиц? Будет ли двор пространством только для жителей дома, или он может быть доступен всем? Очень много вопросов, на которые надо ответить. Опытные градопланировщики знают все эти вопросы, знают опыт других городов, их успехи и провалы, но окончательное решение должны принять власти и жители города. Это решение может носить разные названия: «мастер-план» или «стратегия пространственного развития города». Не важно, как оно называется, важно, что оно есть. Каждое новое здание, построенное в городе, — это инвестиции. Если строится правильное здание в правильном месте, оно улучшает город, повышает его капитализацию. Но может быть построено неправильное здание в неправильном месте, тогда оно будет убивать город. Задача мастер-плана — сделать так, чтобы каждый рубль, вложенный в любое строительство, улучшал город.

Работая с профессионалами, мы поняли главную ошибку, которая была допущена при строительстве Перми. Пермь строилась, осваивая новые территории, при этом в старые районы практически не вкладывались деньги. В результате в городе нет ни одного идеально благоустроенного района. В центр инвестиции не шли, и инфраструктура обветшала, а новые районы строились по принципу спальных, и жизни там, особенно днем, почти нет. Днем оттуда все уезжают работать в другие районы.

Важно было перейти от принципа «строим там, где есть свободное место» к принципу «строим там, где людям будет комфортно жить и работать». Важные вопросы, которые решала команда градопланировщиков, — это вопрос этажности зданий, вопрос соотношения личных и общественных пространств, вопрос организации общественного транспорта. В городе появились первые полосы, выделенные для общественного транспорта, и, как это ни удивительно, жители почти единодушно одобрили их существование.

Сейчас стоит новая задачка — разработать новую типологию жилья. Мы знаем, что такое сталинская застройка — в Перми это пятиэтажные дома, построенные вдоль улиц, что называется, фасады кварталов. В большом объеме сохранились хрущевки: беспорядочно разбросанные в периметре кварталов пятиэтажки из силикатного кирпича. Сохранились и такие же по типу панельные пятиэтажки того же периода. Преимущественно на Садовом и Парковом построены новые серии панельных домов высотой от 9 этажей, также беспорядочно разбросанных по кварталу. И, наконец, в перестроечный период начали строиться «свечки», которые «втыкались» на свободную территорию. Где находили свободное место, там и «втыкали».

Новая типология жилья в центре города предполагает максимум шестиэтажные дома, построенные по периметру небольших кварталов. Небольшой квартал — это примерно 70 на 70 или 100 на 100 метров. Внутри этого квартала будет не общественное пространство, а частная территория для жителей дома. Такое строительство предполагает высокую плотность застройки. Надо понять, насколько это приживется у нас в России. Запланированы два пилотных проекта: один в районе ДКЖ на землях снесенных в этом году бараков, второй — на улице Революции, на месте психиатрической лечебницы.

Только когда мы пройдем этот шаг, мы поймем, насколько приживется такая застройка. И первый шаг мы должны будем сделать в течение ближайшего года. До декабря будут выставлены на аукцион площадки в районе ДКЖ, инвесторы обязаны будут строить там жилье в соответствии с новыми требованиями. Площадка на улице Революции будет выставляться на торги весной следующего года, причем каждый квартал будет выставляться уже с разработанным архитектурным решением, предполагается, что достаточно известного в мире архитектора. Этот проект — еще больший риск, но и потенциально еще больший успех.

Наряду со строительством жилья планируется построить в ближайшие годы несколько общественных объектов. В этом году Сергей Гордеев планирует передать готовый проект архитектора Григоряна, предусматривающий реконструкцию речного вокзала под музей современного искусства. За два года этот музей может быть построен. Это чуть ли не первый музей в стране, который будет соответствовать всем международным нормам безопасности хранения и экспонирования культурных ценностей.

За спонсорские деньги «ЛУКОЙЛа» ведется проектирование нового здания театра оперы и балета. Архитектурный конкурс выиграл мастер с мировым именем Дэвид Чипперфильд. Если все пойдет по плану, то в 2015 году откроется новый современный зал на тысячу мест. В эти же сроки будет реконструировано и старое здание театра.

Театр — это не только стены. Пермский балет славился всегда, но в этом году театру очень повезло: художественным руководителем стал Теодор Курентзис. У нас появился симфонический оркестр, возможно, лучший в стране. Курентзис верит в то, что наш театр может быть лучшим не только в сопоставлении с Большим и Мариинкой, но вполне может конкурировать с ведущими театрами мира. Планируются совместные постановки, так называемая копродукция, с самыми известными в мире театрами.

Достаточно сложная у нас до сих пор ситуация с Пермской художественной галереей. Мы понимаем, что надо освобождать здание кафедрального собора и передавать его церкви. Условий для хранения в этом здании произведений искусства нет, оставлять их там опасно, но построить новую галерею — это не бараки построить и не склад. Должна быть идея, должен быть смысл, и к этой идее мы должны прийти, общаясь с великими архитекторами. Чем это закончится, когда этот процесс приобретет реальные очертания, говорить пока рано. Это может произойти как через месяц, так и через год. Но здесь мы не должны спешить.

Аналогичные процессы идут по инфраструктурным объектам — аэропорту и железнодорожному вокзалу. Пока на предварительном этапе находится совместная работа с испанским архитектором Рикардо Бофиллом по проектированию аэропорта. У нас пока нет контракта с ним, но первые наброски, сделанные его рукой, мы уже получили. Это человек, который разработал и по сей день сопровождает строительство и развитие аэропорта Барселоны, лучшего аэропорта Европы. Когда он начинал стройку, то проектировал аэропорт под поток, сопоставимый с сегодняшним пермским, — полтора миллиона пассажиров в год. Сегодня плановая пропускная способность аэропорта Барселоны — 70 миллионов.

Железнодорожный вокзал проектируем совместно с «Дойчебан», немецкими железными дорогами. Сейчас мы находимся на этапе поиска соинвесторов.

Итак, задача реализации мастер-плана города Перми — это два больших блока вопросов. Первый: все делать согласно принятому мастер-плану, не отходить от него, и тогда есть шанс, что мы создадим правильный город. Второй: реализовывать ключевые проекты, каждый из которых должен быть на уровне мировых шедевров. Тогда эти точечные проекты украсят город, станут его жемчужинами. Если мы это реализуем, значит, мы не зря жили и работали.

* * *

У меня есть мечта. Она родилась в результате размышлений и действий большого числа единомышленников. Сама по себе она мало чего стоит, если, видоизменившись, не станет мечтой жителей города. Когда у города есть мечта, когда его жители договорились о том, к чему они стремятся и во что верят, их город может стать лучшим местом на Земле.