Разгневанные наблюдатели: Фальсификации парламентских выборов глазами очевидцев

• Издательство «Новое литературное обозрение», 2012 г.
• Благодаря деятельности добровольного внепартийного волонтерского сообщества «Гражданин Наблюдатель» на декабрьских выборах в Государственную Думу информация об истинном волеизъявлении избирателей на множестве участков стала общедоступной.
  Книга «Разгневанные наблюдатели» — это, во-первых, документ о фальсификациях, обманах и подлогах, о циничных нарушениях законов и Конституции РФ, которые происходили на избирательных участках прямо на наших глазах. Сборник составили самые разные люди — юристы, инженеры, программисты, студенты, священники — работавшие наблюдателями на выборах в российский парламент 4 декабря 2011 года. Составители сборника всюду сохранили авторский стиль, чтобы донести до читателей живые голоса тех, кто близко познакомился с избирательной практикой современной России и пополнил армию «разгневанных наблюдателей».
  Во-вторых, эта книга — фактически инструкция по применению для тех из нас, кто хочет не допустить подобных фальсификаций в будущем. В конце сборника вы найдете подробные комментарии юриста к Федеральному закону «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». Мы готовимся к президентским выборам в марте 2012 года и хотим сделать процесс наблюдения еще более массовым, еще более профессиональным. Давайте заставим власть уважать собственные законы.

Владимир Камский. Выборы как острое приключение
Участок № 1481, Москва, Нижегородский район

Владимир Камский, 42 года. По окончании МЭИ в 1992 работал в теоротделе ИВТ РАН, затем стал фрилансером, сейчас работаю компьютерным оператором в местной библиотеке и администрирую сайт и форум http://forum.arimoya.info. Помимо компьютерной помощи, интересны религиозно-исторические темы. Хочу пожить в России, за которую не горько и не стыдно перед людьми и Богом.

Неприятности начались сразу: в 7.45 постовые полицейские не позволили нам подойти к избирательному участку. «Нам сказали — только после 8-ми». После уговоров и ссылок на закон лишь в 7.52 нам посчастливилось позвонить в запертую дверь. «В 8 начнется голосование — вас и пустят». Эшелонированная оборона. Войти несколько раньше нужно просто для того, чтобы представиться по форме (документы придирчиво осматривают и неторопливо записывают), убедиться, что нет нарушений, и расположиться для наблюдения. В тот момент нас было только двое: наблюдатель от «Яблока» Катерина и я, спецкор «Новой газеты». Мы еще накануне познакомились с председателем комиссии Юлией Чаркиной и предупредили ее, что прибудем до открытия; возражений тогда не было. Необходимость прорываться оказалась неожиданностью. Мы теряли драгоценные минуты. Вот-вот пробьет 8 утра, когда все присутствующие, в т.ч. наблюдатели и первые избиратели, узрят священную пустоту стационарных ящиков! Однако еще в 7.55 обнаружилось, что ящик уже опечатан. И в ответ на предложение согласно закону открыть его, показать и только потом опечатывать НАЧАЛОСЬ...

«Вы должны стоять вон там, не ближе и не бродить!», «Если кто-нибудь пожалуется на вас!..», «Вы не имеете права вести видеосъемку!», «Вы нам очень мешаете, и мы не позволим присутствовать до 20-ти, до начала подсчета», «Если только вы пикнете!..» (это уже при подсчете). Согласно закону, если председатель сочтет, что наблюдатели мешают голосованию и работе комиссии — а назвать помехой можно что угодно, — их с помощью полиции удаляют с участка. Угроза такого удаления прозвучала практически сразу вслед за «добрым утром» и громко напоминалась в течение всего дня. Едва ли хоть один член УИК не услышал обо мне: «Он ходит и мешает нам работать, он неадекватный, мы его предупреждали».

Кто же так активно нам противостоит? Кто этот самый «мы», которого слушается председательница Юлия? Этот герой дня — депутат муниципального собрания Антонов Илья Маркович, 1949 года рождения, место жительства: г. Москва, район Зюзино; генеральный директор ЗАО «Техоснастка».

Каждого избирателя он приветствовал отеческой улыбкой, широким жестом указывал на кабинки, на прощанье дарил шарики деткам («растите, юные избиратели!») и цветы тем, кто голосовал впервые. Моя одноклассница-общественница отзывалась о нем благодарно: «Он такой пробивной, так всем помогает, даже на свои деньги. Странно, что он так к вам относится, наверно, нервничает».

Было отчего нервничать: благодетель Илья Маркович уже совершил преступление, подложив в стационарную урну 300 или немногим более бюллетеней — сумеете ли угадать, за какую партию? :) Впрочем, опытный руководитель вряд ли переживал, что его разоблачат: члены комиссии были во всем ему покорны. Скорее, здесь был расчет. Попробуйте-ка не выйти из себя, когда слышите, что видеосъемки подсчета голосов не будет! Беру со стола председателя «Федеральный закон „О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации“», читаю статью председателю в присутствии депутата Антонова, спрашиваю: «Вы подтверждаете наше законное право снимать?» Председатель вяло кивает и переводит взгляд на Антонова. Тот смотрит на меня в упор: «По закону мы вас удалим». В его глазах ни тени сомнения в своей правоте! Но не может же такой опытный руководитель не знать законов. Значит, врет в глаза, играет — да как играет! «Читайте!» — показываю пальцем в нужное место. — «Вы нам очень, ОЧЕНЬ мешаете, но мы, так и быть, все же позволим вам снимать. Но если только...» — и старые угрозы удалить. Две минуты на повышенных тонах. Председатель безмолвствует, остальные члены УИК тем более, полиция до поры до времени сохраняет нейтралитет. Депутат Антонов раздражается на любое наше движение и не упускает шанса вмешаться. Доходит до абсурда: когда я пошел со своим открепительным удостоверением за бюллетенем, Антонов в очередной раз шумит: «Он все-таки нарывается!» — но потом и не думает извиняться. Все это очень отвлекает от нашей задачи. Но раздражаем его только мы: по участку свободно бродят социальные работники, представитель МЧС и еще какого-то ведомства, хотя что им там нужно?

Психологический прессинг — провокация: хочется возмутиться, оспорить, отстоять свою законную позицию. Но если выйдешь из себя, рискуешь услышать роковое «мешает, удалите». Ну а если не отстаивать — как наблюдать? Забиться в уголок и не отсвечивать?

Впрочем, можно не только в уголок: предлагают подкрепиться завтраком, съездить на бесплатные обед и ужин, взять талоны в рестораны. Пока в закутке глотаю кашу, полицейский по-свойски подмигивает мне: «Коньячку?» Это не только показная доброта (хотя под должностной кожурой это и вправду могут быть добрые люди) — это еще один способ отвлечь. Но какой разительный контраст составляет эта забота единодушному «одобрямс» при нашем последующем изгнании!

Мы с Катей сели на стулья примерно в четырех метрах от стационарной урны, вооружившись листом для подсчета опущенных бюллетеней и электронным счетчиком. Рядом с урной — караул из двоих дружинников. Фотографировать опускание бюллетеня нельзя, потому что это будет смущать избирателей: вдруг в кадр попадут и лицо, и отметка в бюллетене? Вот и повод для удаления наблюдателей. Большинство народа складывает свои листочки, так что в узкую щель они проходят не очень легко. Это хорошо: больших вбросов не будет. Тогда мы еще не подозревали, что они и не нужны, потому что главный вброс уже состоялся. И какой!

Ящик находился под нашим неусыпным наблюдением все двенадцать часов. Если один из нас отлучался, то изредка и ненадолго, а другой продолжал следить. К закрытию участка в 20.00 мы насчитали 388 опущенных бюллетеней, с погрешностью не больше 10 — нас отвлекали, но не обоих одновременно. «А мы насчитали больше, гораздо больше!» — гордо заявил г-н Антонов. С подтекстом: а вы-то врете, небось, не всех считали. Сюрприз: одноклассница, которая так же целый день наблюдала за выборами от «Единой России», тоже удивилась — поток граждан был небольшим.

Участок закрылся, всех лишних удалили, а нас в очередной раз строго предупредили, что если только двинемся с места или скажем слово... ну, вы поняли. :)

Итак: УИК № 1481 г. Москвы получил 800 бюллетеней, из них 69 не были использованы, а 32 избирателя проголосовали на дому с помощью переносного ящика. Таким образом, в стационарном оказалось 800 ‒ 69 ‒ 32 = 699. Разница с числом опущенных — примерно 300, т.е. по 2 фальшивых на 3 настоящих! Так что избиратели, особенно пожилые, с трудом добравшиеся до участка, могли не особенно напрягаться: за них уже проголосовал депутат Антонов, а они оказались всего лишь массовкой для его игры.

Заметив процедурное нарушение при подсчете, наблюдатель Катя попросила председателя принять жалобы. Просьба была проигнорирована: «Мы сейчас заняты, потом». Закон требует немедленной регистрации и рассмотрения жалоб, «потом» будет поздно: подведут итоги, опечатают документы, уедут подавать итоговый протокол в ТИК — нельзя ждать! «Когда вы примете наши жалобы?» На выручку приходит депутат Антонов, под его нажимом председатель ставит вопрос о нашем удалении с участка (головы участников комиссии склонены, а руки подняты), затем они составляют бумагу, потом Антонов отлучается, чтобы вызывать патруль. В это время подсчет остановлен, и я сообщаю членам комиссии, что они стали соучастниками грубого нарушения закона. В отсутствие вожака ничего внятного они не отвечают. С одной стороны, величина вброса говорит сама за себя, но с другой — есть и более важные для них цифры: оплата их труда.

Около 22 часов полицейские заходят в участок и подгоняют нас угрозами разбить оборудование. Мы заявляем, что на их глазах нарушается закон: мотивированное письменное решение об удалении нам даже не предъявлено для ознакомления и подписания. «Вот оно». — «Покажите!» — «Ознакомитесь в отделении, выходите». Председатель на своем участке — царь и бог и не считает нужным соблюдать процедуру.

Едем на дышле закона в ОВД «Нижегородский» (№ 97). Там мы проконсультировались по телефону с юристом горячей линии «Яблока» и написали встречное заявление об административном нарушении при удалении с участка, а также объяснительные, завизированные полицейскими, — хоть какой-то документ. На выручку пришли муж наблюдательницы и друзья.

Ближе к полуночи на такси и машинах добрались до управы района, где заседала ТИК, и, после недолгих уговоров, предстали перед комиссией как раз в тот момент, когда по нашему участку был подведен итог: оказывается, за «Единую Россию» отдали голоса 460 избирателей. Представим, что «Единой России» не приписали чужих голосов и прибавка ограничилась только вбросом. Даже в этом случае они получили примерно втрое больше (460 вместо 160), чем за них проголосовали! Услышав нашу историю и приняв жалобу, одни члены комиссии были шокированы, другие выразили сомнения в правдивости истории. Я заявил, что готов подтвердить свои наблюдения в суде. Вообще, подлог можно довольно просто изобличить: надо просмотреть реестр, в котором обнаружатся массовые подделки личных данных и подписей тех избирателей, на чье имя были выписаны вброшенные бюллетени. Уголовное дело, между прочим. Наконец, возник резонный вопрос: а почему мы сразу не сообщили в ТИК о преждевременно опечатанном ящике? Или не упомянули об этом днем во время визита представителя? И тут надо честно признаться, что мы сами допустили ряд оплошностей. Растерялись от всего, что происходило. В штабе рекомендовали без нужды не обострять отношения, хотя, как выяснилось, как раз в данном случае надо было настаивать до последнего. Следовало не тратить время на спор с Антоновым и другими членами комиссии, а писать жалобы, и если их не принимал председатель — везти их в ТИК. Очень бы помогли еще друзья-коллеги, но четверо, кого я звал, не захотели, а наблюдатель с совещательным голосом и, главное, опытом работы на выборах собиралась приехать да не приехала. Ее доступ к реестру избирателей как раз и помог бы установить подделку. Мы с Катей и фотокором Татьяной еще от одной газеты до сих пор наадреналинены произошедшим. Говорят, что на других участках были похожие и даже более скверные ситуации.