Cанжар Воробьёв. Душа действительно проста

Автор о себе: «Жил в Ташкенте, Тольятти, Санкт-Петербурге. Сейчас живу в Москве. Тусовался с панками, гонял за веган и антифа. Поступил на философский факультет, утратил интерес к идеологиям. Любимое число 137. В людях ценю религиозность, свободу, деловую хватку».

ДУША ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРОСТА

***

когда я был маленьким со мной дружил
глухонемой мальчик Боря.
Боря пил сладкий чай, дружил со мной одну осень
под сенью девушек в цветастых юбках
имени — Нина, Зухра.
мне кажется, у чая и осени цвет утра.

мы ни о чем не говорили,
потому что о чем говорить когда тебе три?
брали это, как оно приходило,
к тому же Боря глухонемой.

в Ташкенте осень не то что тут:
теплая, спелая.
Нина протягивала мне плод,
Зухра пела.

за нами наблюдал полнокровный Бог —
то ли моя, то ли его мама
на лавочке читала книгу
«человеческая драма».

не очень-то пошалишь, когда тебя пасет Бог.

Боря любил музыку, ничего слышать он там не мог,
поэтому включал очень громко.
к чему он тянулся на ощупь
в этом дурацком хип-хапе?
Зухра говорила: к вещи в себе
Нина смеялась: придуряется.

кожа у нас была загорелая,
глаза карие.
по мостовой ехал старик на осле —
Азия!

однажды Боря просто пропал,
может быть умер или уехал,
в три года разницы никакой
и одинаково интересно.

я сидел под сенью девушек в цветастых юбках,
мама разговаривала с соседкой.

***

когда я любил хип-хоп, я танцевал его каждый день
август, арбат, девяносто девятого года канитель

переодетый Ельцин с накладной бородой
смотрит как я трясу пузом под мотивчик простой

в костюме спортивном, с бутылкой водки в руке
(тогда это было модно, как ныне носы в муке)

из толпы доносятся крики, одобрительно хлопают лохи
я прыгаю и стараюсь, вы не думайте обо мне плохо

у меня в организме инфекция, мне срочно нужна фильтрация
а точнее инъекция, водяра и цивилизация

попирая собой кумира, я пляшу у стены Цоя
лохи одобрительно хлопают, спрашивают сколько это стоит

Ельцин рассеяно смотрит на дрыгающееся тело
и думает, что про…ано демократическое дело

пусть солнце полощет глотку однажды предавшего дня
Борис из горла пьет водку, поглядывая на меня

пусть ветер освищет город, мешающий лохам спать
Борис Ельцин устал воевать.

***

До зари проливали слезы
Наряжали себя на праздник
Долго молчали в церкви
Ходили с утра на рынок
Торговали пучок укропа
Поджигали библиотеку
Кидали слова на ветер
Выбирали в буклете мебель
Хоронили кота в коробке
Ловили губами снежинки
Коллекционировали землянику
В темноте играли в прятки
Провожали друг друга на поезд
Писали дурацкие письма
Мол никогда тебя не забуду
Мол спасибо тебе большое

***

все время
лежит на дне колодца,
где мертвые дремлют,
не замечая
как сердце колотится.

***

В декабре только черные сосны черны
Не поднимешь и глаз от его белизны
Отчего-то обидно до слез
До мигрени висков седины
В декабре только стаи стрекоз и нужны
Пусть царапают воздух
Таранят как волны челны
Пересказывай мне свои сны
Говори не впопад как в бреду
Мне плевать
Ты короткое лето в аду
Мне плевать
Не поднимешь и глаз
Отчего-то обидно до слез
В декабре только сосны черны

***

уже не пахнут руки дегтем,
и замолкает ветер в поле,
стоят просторные цистерны
и в них живет собака Вера.
а мы летим над Жигулевском
и выпадаем снегом в землю,
но не бояться смерти страшно,
а полюбить ее нельзя.
собака Вера хочет лаять,
собака Вера и цистерна,
она, должно быть, что-то знает,
а мы летим над Жигулевском.
вот затихает ветер в поле,
и выбегает из цистерны
собака Вера, молча смотрит,
а руки пахнут только дегтем.

***

каждый день барские усадьбы
каждый день марксистские книги
становлюсь таинственный и сладкий
как православных попов вериги

ДЕБИЛ

а я люблю тупые песни
они не заставляют плакать
они берут меня за куртку
и говорят ну что сережа
должно быть любишь песьи песни
за то что заставляют плакать
и что берут тебя под руки
и говорят ну что сережа
душа проста и неделима
должно быть любишь панкрок песни
они не заставляют плакать
они ведут всегда на пристань
душа действительно проста.

***

Андрей, Андрей, зачем ты умер
и закатился в складку меж
зимы и осени? И сумерки
обняли дряхлый бархат листьев.
И лисья мордочка украдкой
лизнет прохладную ладонь
зимы и осени, Андрюша.
Пылает город золотой
как умирает от чахотки.

И замирает краткий сон,
сон кроткий.

***

Поэзия мерцание неизбежности
ему Бог дал а мне нет какая
чушь любое время минет и
оставит нас

а тот звон или зов колокола в
деревянном окрашенном белой
краской доме с башенкой на
холме

будет звучать и звучать сквозь
года и предикаты бытия сквозь
быт и деревенскую округу простых
и приветливых людей

безмыслие как белая стена как
гладь озера без тени ряби на воде
покой синтаксического шаблона
лишенного аффективности

и огонь не обожжет и легкий ветерок
и небо над головой и гладь воды
и не надо заглядывать
под землю.

Обложка: Арина Ерешко