Денис Виноградов. В шелестящей мембране ухода

 

Денис Виноградов родился и живет в Москве. Стихи пишет с детства. Выпускник Литературного Института им. Горького (семинар Олеси Николаевой). О творчестве говорит следующее: «Поэзия состоит не только из смыслового и мелодического элементов. Это — всегда некий суггестив, когда задача автора — не просто передать состояние, но — ввести в него читателя». Публиковался в журналах «Литературная учеба», «Октябрь»,  «Иностранная литература», «Дружба народов», «Новая юность».

 

 

В ШЕЛЕСТЯЩЕЙ МЕМБРАНЕ УХОДА

 

 

[НЕПРОЯВЛЕННЫЙ НЕГАТИВ]
 

Над засыпанной черной черникой
Куст земли вдруг взметнулся вдали:
Взрыв без зеркала, стая без крика
Только ягод цветные нули

Сквозь туннеля белесые окна
Мы на черную землю глядим
Старых труб световые волокна
Меж домов смоляных проводи

Схематически сотканный ветер
Всей колючей пурги метроном
Нас качает; и Город приветлив —
Одинок, многолик, незнаком

Нас качает от смерти до смерти
Слуги жизни за каждым углом
И протянуты тонкие жерди —
И кустарника смыт окоём

Ветви хлещут сквозь проблески молний
Но и блеск полирован, как b l a c k
Карту-схему навеки запомни
Точных карт не касайся вовек

Расцветают пожарные нимбы
В междузвездных землистых ходах
Только взрывы проносятся мимо
Нас мечу и огню не предав

 

 

***

 

В слоях федеративной грязи
Идут машины в волчий гул
Ползут в мерцающем каркасе
Туннеля длительных посул

Так чувства этих простодушных —
От света к свету — в самой мгле —
Встречаются, и греют скушно
Тела в зашептанной золе

 

 

17 ОКТЯБРЯ (ВОКЗАЛ)

 

Я проснулся в центре зала

В башмаке тяжелой лодки

К полу намертво прибитой

 

Кто зажег лучину весел

Над пустым, безлюдным залом

Люстры эха занавесил?

 

Сквозь покой холодных ставень

Задрожал стеклом нетленным

Вдаль, товарным самородком?

 

Станционным лунным полем

Чахлый сад огни направил

Чужеземной перфокартой

 

Пассажирского экспресса

Вот он — медлен на обиду

Скор на месть — не забываю

 

Чахлый сад огни направил

И подножкой лязгнул первый

Офицер линейных красок

 

Я стоял, как лес немытый

И фонарь разбитый грея

Вспоминал рубеж осенний:

 

Переезда злую птицу

Флаг державы перелеска

У теплушки вестового

 

 

ПЕСНЯ

Куст на стрелке железной дороги
Уплывает в пятнистом окне
Сквозь плацкартного леса берлоги
Все поет одинокая мне

Как стаканы в ажурной неволе
Опечатан наш путь сургучом
Броским мелом постов-колоколен
Полосатых осколков лучом

Словно летние их серенады —
Колокольчиков порох и лед —
Проникают в состава составы
Компостируя право на взлет

И листая кварталов газеты
Под дождливым, но ясным лучом
Входит поезд, гусаром одетый
И воняет своим сургучом

И с вокзала в сей заспанный пряник

Каждый смертный спешит отдохнуть
Кто-то кажет, что музыка грянет
Кто-то пьет обесточенный путь

 

И отчаливши сонно и гордо
Рассекая асфальт подъездных
Он в окне прополощет аккорды
Всех картинок переводных

Куст на небе железной дороги

Все плывет в золотистом стекле

В край холодной весенней эклоги

Лес безлиственный спит на столе

 

 

***

 

Званым льдом и избранною рябью
И курсивом ветренных озер
Плоскостей листвы листая сор
Мы пришли на собственный костер
И стоим, потупясь «зраком рабьим»

Бледны путы, омуты овальны
И золою дышит нищета
Первого опального листа
Ты скажи, святая простота
Чем гореть?.. Завесой карнавальной

Близится сквозь травы дым сырой
Лишь древесно-огненный настой
Нас найдет во тьме копировальной
Облачит горящей берестой

Вот и всё. Зарницей поминальной
Звезд зерница, пыльный метроном
Нас ведут и видят за окном
Кованым, решетчатым сукном
Покрывая жар патриархальный

 

 

СИЗАЯ ОСЕНЬ

Булыжник мостовой всю стаю отпустил
И сизая волна волну перешагнула
Вот тронулся асфальт, и в щели потянуло
Подземным холодом; на бронзовый настил

Одутловатых лиц соль меди выступала
И, отирая пот, один совал платок
В зачеркнутый карман, но ветка горевала —
И на асфальте вял матерчатый цветок

Вот площадь провезли на длинном пьедестале
Вот прошуршала мышь под корочкой дворов
И охраняя пласт дециметровой стали
Стоял один из нас — убит и очень строг

Котельные слегка, как осенью, гудели
И серый нимб гулял по скатерти ветров
Белесый взор в лесах искал дурные ели
Хотелось сесть, где земляничный ров

Игрушки во дворах кричали, солнце снилось
У стылых батарей сменялся ветхий луч
На проволку дождей: ничто не изменилось —
Мы, лежа на полу, смотрели из-под туч

 

 

ДЕТСТВО

Часы, пронзенные лучами
Двух ожерелий, мирно спят
Закат немыми калачами
И дикой порослью объят

В саду цветут велосипеды
И вехи есть в домашний рай
За них зайдешь, и знак победы —
В росе серебряный трамвай

По рельсам, видящим из сада
Чужие, злые берега
Где соколиные стога
И в сене тикает засада
Ну почему цветет тоска?
Ну почему туда так надо?

 

 

***

 

Дошкольный мел не крошится о тьму
Незнания; но — рукавом в воде —
Выводит Солнца мельничные крылья
Из бледных волн дорожного песка
Ажурный штрих — мозаичною пылью
Закатной стрекозы — в кружащийся асфальт
Что — платья всех принцесс длинноволосых?
Не пощадит туман речного зова
Скучающей, стоглазой красоты

 

 

ОПЕРАЦИЯ НА СЕРДЦЕ

Круто отравлен, посолен мелко
Брошенный мел лизать у бойниц
Я — обыватель левых больниц
Терпкого лука лиловая стрелка

Лук мой отцветший! Я рад умирать —
Веришь ли, — вечер коричнев и стоек
Злое тепло приморозило рать
Суточных лиц у целебных стоек

Знаю! И это — твоя западня
Сколь моцион совершаешь ты важный
Движется встречь... Как застреха огня
Выгнала вой из усадьбы овражной

Жар — и нарывы излечит; как вор
Напоминает о жизни, и пялится
В новый бардак и берложный ковер
И в приоткрытую комнату пятится

Если б мы знали, какой инструмент
Руководящим сечением выставлен
Я просмотрел бы и твой монумент
Ось переменную клянча, как в присказке

К страшной истории про колдовство
Влаги двуцветной и льда изумрудного
Возвеселись! Ты сильнее его —
Вздоха грудного и знака нагрудного

 

 

ПОСЛАНИЕ Д. А.
 

Когда неразборчиво отсыхает левая рука
трудно писать незрячему
И если в военно-звенящем небе
глумливые плывут облака
Слепой замазки наличники будут колодцу стоячему
 

Когда река течет влево, магнитно чуешь,
где брод и журчащий лен
Сносимый полосками — подташниванием вод
расторопным ручьем неразборчивым
И если до прежнего времени
ты частично хмелен
В глубоком бору оглушенный
станешь себе разъемщиком
 

Между делом, конечно, тебе наплевать:
Дым соседний сосновый стоит борщевым кружевом
И, если рушники белые на пухлых руках были — «мать»
То не далее, как через полчаса
дом станет тебе оружием
 

Медовыми нитками — формализация старых вер —
Я тебя выткал из сизых растений мер
Вздорная глина — родного реликта ил
Дань твоя окнам округлым — и угловатость манер
Это ли не сатурнический кобальт, Нил?
Под зеленой тоской, под липами
в сто чудес
Мы играли из ужаса
стенокардическим медом исполнены...
Но едва ли и с плеса,
игравшего в тысячу дел
Выйдет стая воздушных петель
шелковицей и патокой вскормлена

 

 

ПОРТРЕТ ЕГОРА ЛЕТОВА

Оберните меня в надпаркетный халат
К нарисованной блузе источенный взгляд
Притяните ремнем беспросветным

Заломите мне руки крученым лучом

Позвоночным сверчком, говорящим врачом
Состраданием красномонетным

И залейте глаза кипяченым зерном
Областная слеза промелькнет в гастроном
К окаймленной брусчатке болезни

И когда я завою, и лоб расслою
Дайте в руки мне голову — только мою
И потрогайте шею на рваном краю —

Бахрому или песню

 

 

ЯНКА

За решеткой сырой

По обочине сизых проталин

Предрассветным селеньям, свершающим зимний хлопок

Мне скользить полчаса

Серым гостем меж двух наковален —

Сиречь неба во льдах и земли поднебесных сапог

 

Шапкой стеллы Свободы —

Рассвета холодные пальцы

И ключи от зари — у дыханья распахнутых юрт

Пусть осудят меня

Белой сотней фальшивых скитальцев

Игрокам надувного стекла

Подлежит недоверчивый суд

 

Их империя лиственной лжи

Их дожди в полосатых колесах

Их румяная тьма и собачий ремень на ветру

Что качается вновь в расшумевшейся кроне колосса

Светло-серого парка, напомнив дурную игру

 

Так невиданной смерти

И лед долгожданный свидетель

Парус-шах в синтетическом звоне запретных снегов

Лишь как черная шаль

«Вы простите, безродные дети…»

В этой проруби — шелк ксилофона последних шагов

 

Лед теплеет и пьет

Плавником отходящую воду

Смерть багрова на людях — мигрантах блошиных зарниц

Что же делать, коль я

Разлучаю топор и колоду

Тихим всплеском воды,

Все хранящей разомкнутость лиц?

 

Полевая скоба

Или серп разноцветных жемчужин

Все для мертвых лишь кольца Сатурна, и свет изнутри

Островерхих домов

И обителей тех, кто недужен

Триумфальный букет

С темной лентой «иди и смотри».

 

 

***

 

Мы хотели тебя хоронить
Но наткнулись на плети из дыма
Ограничить, узнать, сохранить
Увеличить прошедшее мимо
В черепаховой лупе — Земля
В помидорах и снах крышка гроба
В понедельник из сливок Кремля
Зазвенит земляничное нёбо
Кисть руки, головы истукан —
Все откинуто четко и гордо
Как приветствие желтым стихам
В шелестящей мембране ухода

 

 

Обложка: Арина Ерешко