Злата Пахомова. К бабушке

Злата Пахомова родилась в Смоленской области, сейчас проживает в Москве и учится на геймдизайнера. Это ее первая публикация. Рассказ написан в рамках курса по нарративному дизайну в качестве семестровой работы.

Сергей Лебеденко и Артем Роганов: Поездка в деревню к бабушке — настолько общее место в постсоветской культуре, что кажется, будто здесь нельзя придумать ничего нового. Рассказ и не пытается удивить — читателю просто предлагают выверенные детали, предельную достоверность, нарочито избыточные подробности — то, что иногда сегодня называют «автофикшн». Но, как и в любом качественном автофикшене, помимо внимания к собственному «эго» тут есть ещё и другой, тонкий и по-настоящему литературный пласт: тема игры в молчание, игры типичной постосветской семьи в благополучную идиллию, в то время как на деле существует огромное количество нерешенённых, болезненных проблем.

К бабушке

Еду в электричке с мамой, в наушниках играет песня Эдуарда Хиля «Последняя электричка». Об этой песне мне рассказала бабушка. Ну как рассказала. Она мне ее напела однажды. Теперь слушаю «Последнюю электричку» каждый раз, когда еду к бабушке. Случается это нечасто. Долгое время мы с родителями жили за тысячу километров от бабушки и приезжали только раз в год, летом. Мне всегда нравилось проводить с ней время в детстве. Музыка прекращается. Вспоминаю, что нужно сделать очень много заданий, и мысли об этом не дают спокойно доехать. Пытаюсь от них избавиться. Не получается. Постоянно трясу ногой. Когда тревога о предстоящих экзаменах овладевает сильнее — беру в руки телефон и печатаю идеи в заметки. Переживаю, что не проронили ни слова с мамой, пока ехали четыре часа, тупя в разные стороны. После вчерашнего сложно преобразовывать мысли в слова. Очередной скандал с отцом. До следующего экзамена у меня три дня. Здорово, что мы едем к бабушке, в той обстановке я бы не смогла ничего делать. Откидываюсь на сиденье, держу телефон в руках и листаю экран вверх-вниз, чтобы отвлечься. Отвлекаюсь. Смотрю на людей вокруг, интересно, куда они едут. Кто-то разговаривает, кто-то спит. Впрочем, ничего необычного, но я всегда надеюсь, что кто-то посмотрит в ответ. Наверное стоит отдохнуть в дороге, я не ложилась спать ночью. Снимаю наушники. Закрываю глаза. Мимо проходит проводник с тележкой товаров на выбор: чай, кофе, газировка, шоколадки и сендвичи; и предлагает их всем приобрести. 

— Хочешь? — меня одергивает мама и спрашивает как ни в чем не бывало. Я открываю глаза.

— Что? — не понимаю, поворачиваю голову налево. Проводник ждет.

— Нет... Наверное.

— Спасибо, не надо. — говорит в сторону проводника мама и смотрит на часы. — Почти приехали уже, глянь.

Снова закрываю глаза. Остается двадцать минут до приезда. Я считаю минуты в голове, чтобы не уснуть. Этого лучше не делать.

«Поезд прибывает на станцию Ярцево. Не забывайте вещи».

Открываю глаза. Неприятно моргать, сильно устали глаза. Я потираю лицо руками, вижу маму с вещами в руках, стоящую слева от меня. Молча поднимаюсь и следую за ней. 

Меня всегда пугали металлические ступеньки, по которым нужно выбраться на платформу. Смотрю под ноги, кружится голова.

— Давай руку, — мама хватает меня за запястье. Тянет вперед, я успеваю опереться ногой на вторую ступень и сохранить равновесие.

— Не надо.— Раньше часто били по рукам. Я потираю ладони, накидываю портфель на плечи. Вещей немного. Мы приехали на выходные. На улице солнечно, тепло, повсюду пух. Тополиный? Или одуванчики? Пытаюсь рассмотреть. Глаза устали, сложно рассматривать мелкие частички. Слышу радостные возгласы родных.

— Оооой! Доча, — бабушка обнимает маму. Рядом стоит дед. Неловко улыбается. Я жду своей очереди, понимаю, что без этого не обойтись. Неловко. Но я рада их увидеть. Обнимаю бабушку в ответ, здороваюсь с дедушкой. Он дает мне в руки шоколад. Приятно. 

Вроде бы обнимают, но неловко. Непонятно каждый раз, кого обнимут первым. Садимся в машину. Выключается музыка. Начинаются разговоры между бабушкой и матерью, бурно что-то обсуждают, шутят, смеются. Давно не виделись. Везут по разбитым дорогам к дому. Предвкушение, знакомые места, в которых давно не была, приятное чувство. Бабушка рассказывает, что умер пес — в миску с едой упали гвозди, никто не заметил. Грустно, что говорят об этом без сожаления. Глупо. Хотя может оно и к лучшему. Останавливают машину, открывают ворота. Любимый домик, качели, огород, баня. Открывают дверь, чувствую знакомый запах дома. Прохожу вперед по скрипучим полам, выбегает маленькая собака, похожая на помесь таксы и бигля, начинает бить по ногам хвостом. Глажу собаку, будто она единственная, кто действительно рад видеть. Пока все обнимаются еще раз, я захожу в маленькую комнатку, и на меня обрушивается земляной запах. Вся комната уставлена рассадой салатового цвета. Оранжевые шторы. Оранжерея. Подхожу ближе к растениям: влажная почва, тонкие листики. Дотрагиваюсь до одного из ростков, пытаюсь разглядеть белые ворсинки. В комнату заходит бабушка

— Переодевайся. Тебе дать что-то?

— Нет, спасибо 

— Держи топы, — морщинистой рукой с огородной грязью под ногтями она протягивает мне вязанные носки. Или тапки. Я молча смотрю на свои ноги в «топах», сжимаю и разжимаю пальцы, чтобы понять, жмут они мне или нет. Жмут. Иду на кухню. Бабушка отвечает на звонки тети. Понимаю, что скоро все приедут. Тетя и мои старшие двоюродные сестры — близняшки. Яна и Диана. Мы никогда не были близки. Но за помощью они иногда обращались. По учебе. Замечаю, что на стене встали часы. Встаю на стул, пытаюсь дотянуться. Высоко.

— Ой, ой, ой! Слезай-ка. Они сломаны, — бабушка придерживает меня за футболку и тянет вниз.

— Тогда зачем висят? — я поворачиваюсь в ее сторону и замираю. Она не отвечает. Я спускаюсь и сажусь за стол с мыслями о том, что я для бабушки навсегда останусь ребенком, которого нужно придерживать. Меня запомнили в виде десятилетнего ребенка и не смогут выбросить из головы этот образ. Как и застывшие часы. Как и содержимое чердака в гараже. Всем плевать, что у тебя в голове, что тебе интересно. Главное — играть. Играть в счастливую семью, где тебя всегда напоят чаем. Это пространство, где никто не говорит о болезнях, проблемах. Никто по факту ни о чем не говорит, все играют. Время застыло на часах и все застыли.

Никто не говорит ничего при бабушке, чтобы она не волновалась. Это пространство, где у мамы не было рака, у сестры не было выкидыша, отец не выгонял нас из дома каждые выходные. Но каждый раз, когда я приезжаю сюда — я не могу принять правила. Приехали родственники. Объятия. Лай. Я не хочу играть. Это нечестно. Прокручиваю эти мысли в голове. Меня успели еще несколько раз обнять за все это время. Смотрю в окно, сижу за столом. Все ютятся, потому что места недостаточно. Отодвигаюсь. Пью чай из большой кружки. Неудобно. Все смеются, улыбаются. Едят бутерброды. Я беру конфету и кладу себе в рот. Мерзкая, но дожевать нужно. Бабушка замечает, что я к чему-то притрагиваюсь и ставит на стол миску, наполненную этими же конфетами. Спасибо.

Все продолжают улыбаться и радоваться. Допила чай, смотрю по сторонам. Мама указывает мне взглядом, чтобы я ушла. Я ухожу. Иду в гостиную, там лежит собака на диване, которая при виде меня начинает избивать хвостом бабушкину подушку. Я беру ее на руки и обнимаю, хвост успокаивается и замирает. Пахнет уличной псиной и мылом. Странное ощущение, я всегда мечтала о собаке, но у меня был только кот.

Непонятно как ее гладить, чтобы ей нравилось. Снова начинаю думать об учебе: с темой курсовой определилась, а эссе?

Неожиданно открывается входная дверь. Звенят побрякушки. Собака подрывается и бежит изо всех лап к хозяину, я медленно проскальзываю в вязанных «топах» за ней. Смотрю на дедушку. На самом деле это четвертый муж моей бабушки. А мой дедушка умер, когда меня еще не было. Его звали Ваня. У него были голубые глаза, как у моей мамы. Точнее у мамы, как у него. Но этот дедушка мне тоже нравится. Я его знаю всего пару лет, и моя мама называет его «дядя Саша». Я только недавно начала называть его дедушкой, хотя это его дом. Его собака. Он замечательно шутит, не знаю, смогу ли я также когда-нибудь научиться. Наверное нет, раз не могу играть в подобное. Он замечает мое внимание и безропотно(?) говорит, что скоро будет шашлык. Все подхватывают его слова и наигранно вторят.

— Шашлык!

— Сколько мариновали?

Все наигранно взбудоражены, только я не понимаю веселья. Люди начинают хохотать и с любовью смотреть друг на друга. Бросают взгляд на меня и мое лицо, выражающее безразличие.

— Улыбнись, чего загрустила? — просит бабушка. Кривлю улыбку, все смотрят.

— Не наша порода. Зубки мелкие, скажи, Свет! — продолжает бабушка.

— Как у Маринки, прикус такой же, — дополняет тетя.

Яна спрашивает, все ли в порядке.

— Да, — я хочу соответствовать. Тетя, поглаживая стул, предлагает присесть. Я отказываюсь и снова иду искать собаку. Прохожу по дому, заглядывая в комнаты. Ее нигде нет. Выбежала. Иду на улицу. Какой красивый участок. Свежий воздух. Ветер. Дом расположен на небольшом пригорке, поэтому вид простирается на остальные маленькие домики. Слева от нашего находится очень красивый деревянный дом, выкрашенный в синий. Пока я иду и разглядываю его, собака оказывается у моих ног. Мне кажется, она всегда рада меня видеть. Вслед за собакой идет дедушка в кухонных перчатках. В руках у него синяя кастрюля, наполненная розовато-черными кусками мяса. Он улыбается и обходит меня, чтобы зайти в дом. Я придерживаю ему калитку. Смотрю на баню, забор и огород. Разворачиваюсь. Прохожу по аккуратно выстланной бетонной тропинке к крыльцу. Здесь очень красиво, делаю пару фотографий.

Слева вдали виднеется железная дорога. Слышно гудки поездов. Особенно если здесь оставаться спать. Сажусь на качели возле дома. Садовая, удобная. Сижу, еле раскачивая конструкцию ногой. Понимаю, что мне некому написать о том, что чувствую себя отрешенно. А звонить некому и подавно. Обычно я звоню бабушке в таких ситуациях и спрашиваю, как дела. Но бабушка дома. Все дома. Я нет. Все выросли здесь: мама вместе с тетей, обе сестры, бабушка. Я чувствую себя гостем, незнакомцем, кем-угодно. Меня здесь не знают, смотрят, как на неизвестный фрукт, и пытаются называть яблоком.

Наверное со мной что-то не так, раз я не могу так же беспечно играть. Может быть, это потому что я не из той «породы». Почему тогда собаке на это плевать? Я снова задумываюсь об учебе. Не знаю, на какую тему мне писать эссе. Смотрю в бетонку, тревожно открываю и закрываю заметки. Не могу успокоиться. Звук побрякушек на двери. Поднимаю взгляд, выходит сестра, замечает меня, спрашивает:

— А ты чего тут? Я за лучком иду, пошли.

— Ну... Давай

— Все хорошо?

— Да, наверное.

Открываю калитку, заходим. Слышен звук резиновых шлепок, топчущих бетонную тропинку. Приближаемся к бане и беседке.

— Пойдёшь в баню сегодня?

Я уже смирилась с тем, что бабушка не достраивает ванну. Единственный способ помыться — помыться в бане. К счастью, необязательно это делать, когда там жарко, можно ходить в нее в любое время как в ванну, правда, будет прохладно и без горячей воды.

— Не знаю, не особо хочу мыться с кем-то.

— Какая ты у нас нежная все-таки, — Диана пытается пошутить.

Я молчу, мне нечего ответить, наверное, потому что она права. Либо я снова не поняла шутку. Она срывает зелёный лук и кусает листик, не отходя от грядки. Срывает несколько лепестков, и мы возвращаемся.

— Как твоя учеба? — калитка захлопывается с грохотом. Как учеба? Непросто учиться, когда живешь с родителями в однокомнатной квартире и слышишь каждый вечер душераздирающие скандалы, высказывания. Иногда очередь доходит до тебя и приходится откладывать все свои дела, выходить в парк возле дома. Красивый парк, милые фонари, дорожки вокруг озера, цветет яблоня.

— Не нравится?

— Нет, нравится, — рефлекторно отвечаю, чтобы потом не слышать вопросы о том, почему я не хочу учиться, ведь интерпретируют это именно так.

— Конечно, нравится, такие деньжища платите... — сестра заполняет молчание, и мы входим в дом. Скидываю шлепки, иду в скользящих носках, меня снова встречает собака. Глажу ее приятные на ощупь уши, зеваю. Это замечает мама.

— Ты спатьки хочешь? Может, ляжешь пойдешь?

Я думаю. Не могу понять, что со мной не так. Возможно, меня до сих пор воспринимают десятилетним ребенком и просят выйти из-за стола, когда начинаются взрослые разговоры. Я не против уснуть, но мне интересно понять. Хочу разобраться.

— Время детское, — возражает бабушка, поднимаясь со стула. — Это не дело. А в баню? Я для кого топила... Весь пар выйдет. — возмущенно произносит.

— Я не ложилась еще, — оправдываюсь.

— Как же также?! Пойдем скорее. Бери полотенца, халат, — она выбегает. Пытаюсь осознать происходящее. Я не хочу в баню. Там жарко. Иду в комнату с рассадой, сажусь на диван и смотрю в экран телефона. Ничего нового. Мама выходит в коридор и начинает обсуждать с тетей и сестрами, что они хотят сделать со своими волосами. Потом будет мне жаловаться, что не смогла отдохнуть.

— А где найти полотенца?

— Посмотри на полке, — отвечает мама, держа во рту зажим для волос.

Смотрю на полке, беру двое жестких полотенец. Кладу в охапку одежду и иду. Подхожу к двери, звон побрякушек. Бабушка выходит прямо на меня, торопится. 

— Подожди меня там, я веники уже замочила.

Я молча киваю и шлепаю сланцами по бетонке. Темнеет. Иду в сторону бани, глядя на небо. Деться некуда. Но мне уже все равно. Я захожу в предбанник. Темно. Пытаюсь нащупать выключатель. Не получается. Тепло. Жарко. Приходится раздеться в темноте. Смогла открыть дверь и войти. Света не было только в предбаннике. Вижу бетонный пол, темные бревна, тазики и ковши. Справа бочка с ледяной водой, слева печь. Я не могу думать. Сажусь на деревянную лавочку и жду, склонив голову. Очень жарко. Скрип.

— Ложись на полок, чего ты? Плохо? — заходит бабушка и берет в руки замоченные веники. Стряхивает с них воду на печь. Нет. Приподнимаю голову, от печи исходит белый пар с запахом эвкалипта. Поднимаюсь на полок. На нем лежит старый ковер. Ложусь головой к стене. Ковер колется, как шерстяной свитер. Ноги вытянуты в сторону печи, пар, словно горячий песок под ними.

— Сейчас я поддам, а то не дело.

Я молчу и жду. Слышу шипящий звук, в нос бьет запах трав. Мне начинает казаться, что мое тело плавится как масло на горячем тосте. С каждым ударом горячего веника по спине сил становится все меньше. Их и без того не было.

— Сейчас всю усталость из тебя выбьем! Будешь как новенькая.

Бабушка радуется. Сколько еще... Я пытаюсь не закрывать глаза, страшно отключиться. Не хочу ее волновать. Распереживается, да и поднять меня не сможет. Сама еле ходит. Паники будет... Бабушка продолжает приговаривать на фоне. Я сдаюсь и закрываю глаза. Не так уж и плохо. Дышать горячим воздухом становится все легче и легче с каждым вдохом. Хлесткий звук прекращается. Я засыпаю.

— Сдурела?! — вскрикивает бабушка, брызгая на мое лицо холодной водой из бочки. 

— Что?.. — пытаясь прийти в себя, я открываю глаза, плохо видно. Спускаюсь.

— Извини, — я наваливаюсь на бочку. Пытаюсь опустить руки до самого дна. Облегчение. Ледяная вода выталкивает руки, но я пытаюсь погрузиться как можно глубже. Это возвращает меня в себя и я решаю окунуть лицо. Задерживаю дыхание. Холод. Резко отстраняюсь. Все так же жарко. Берусь ледяными руками за свою шею. 

— С тебя на сегодня хватит, пойдем. — говорит бабушка. Выходим в предбанник. 

— Я бы тебя дольше попарила, но после удаления желчного не могу как раньше.

— Мне этого было достаточно, спасибо.

— Все, укутывайся и бежим домой. 

На улице темно и холодно, я засыпаю на ходу. Дует ветер. Поднимаю голову наверх, смотрю. Красиво. Правда звезд, не видно из-за облаков. Захожу в дом. Падаю. Сплю.

Лежу в кровати, рядом со мной собака. Меня положили в комнату с рассадой. Слышу крики петухов. Светит солнце. Запах земли. Я поднимаюсь с кровати и выхожу в коридор. На кухне бабушка жарит сырники. Вчера я так и не успела поесть. А хотелось страшно.

— Доброе утро, внуча! Я пыталась тебя разбудить, все уже уехали.

— Как уехали? Куда?

— К тете. Вечером вернутся. 

Радуюсь, что они уехали. Бабушка кладет мне сырники на тарелку. Я достаю сгущенку из холодильника. Давно не было так спокойно. Из окна падает солнце на чайник, отсвечивает мне прямо в глаз. Я щурюсь. Бабушка хохочет. У нее заразительный смех. Начинаю улыбаться и половина сырника вываливается у меня изо рта. Мы заливаемся смехом. Успокаиваемся. 

— Бери «ромашку».

— Я не люблю их.

— Ты же вчера ела, чего не сказала.

— Не хотела тебя напрягать, не знаю почему. Постеснялась.

— С ума сошла?! Приезжай чаще, а то совсем от рук отбилась. Родную бабушку стесняться удумала. Ишь!

— Ну как же родители, учеба?

— Без тебя разберутся, хоть каждые выходные приезжай. Лишь бы было желание.

— Есть.

Обложка: Арина Ерешко

Дата публикации:
Категория: Опыты
Теги: Злата ПахомоваК бабушке
Подборки:
0
0
10194
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь