Сания Сыздыкова. Понедельничный герой

Сания Сыздыкова — писательница из Казахстана. Живёт в Англии. Публиковалась во «Флагах» и на платформе Storytel, победительница конкурса коротких рассказов «Signs of Time» за 2018 год в ежемесячнике Writing Magazine. Рассказ «Понедельничный герой» был написан в рамках курса прозы «Глагол».

Артем Роганов, Сергей Лебеденко: До сих пор бытует стереотип, что рассказ-пазл или рассказ-головоломка, истинный сюжет и смысл которого проявляется лишь в самом финале из мелких деталей, из фоновых намеков и отголосков — удел прозы отрешенно-интеллектуальной, творческая область обитателей башни из слоновой кости. «Понедельничный герой» Сании Сыздыковой служит наглядным опровержением этого стереотипа. История Бека, вроде бы простого парня из Алматы, представлена как миниатюрный, не слишком сложный кубик Рубика, который читателю предстоит собрать. И в то же время это лаконичная драма, где сходится множество острейших, пусть и порой едва намеченных мотивов — страх, протест, отношения между разными социальными стратами, пережитое в школе насилие и, конечно, старая добрая любовь. У каждого получится разглядеть что-то свое, но, вопреки большому количеству белых пятен, произрастает в тексте явно древо жизни, а не сухая теория.

 

Понедельничный герой

Бек задержал дыхание, как будто это могло помочь, и выдохнул только тогда, когда парашют, приобретенный им на eBay, все-таки раскрылся. Мартовский ветер, не привыкший сдувать ничего тяжелее облачных сгустков, заталкивал воздух обратно в легкие — Бек думал, что так его переполняет счастье.

Теперь Бек боялся только одного — что он не успеет развернуть плакат во время полета. Он так долго искал подходящий материал для этого плаката («я-то могу хоть на простыне твой плакат отпечатать, только он порвется, и раскрыть не успеешь»); так долго и придирчиво подбирал шрифт. Пожалуй, для прыжка с парашютом можно было бы дождаться дня потеплее, но страшный январь еще звучал в воздухе, заставляя таких, как Бек, немного сходить с ума. Амина должна была разглядеть надпись из окна своего офиса. Из алматинского небоскреба. «Ты хороший, Бек, и симпатичный, но как будто специально пытаешься быть среднестатистическим. Больших поступков от тебя не дождешься», — сказала она, когда Бек намекнул, что скоро пошлет к ней сватов.

Амины в офисе не было. Она ушла на полдня раньше, потому что к мастеру Лиле можно было записаться только после обеда и только сегодня. Амина еще не знала, что ответит сватам Бека, зато точно знала, как должны быть уложены волосы и покрашены ногти, когда явятся гости.

Бек успел развернуть плакат; он много раз представлял, как Амина подбегает к окну, видит свое имя, парящее в небе, тут же звонит ему и говорит: «да!». И неважно, что Бек так и не разобрался, любит он Амину или прежде всего хочет доказать себе, что, может быть счастлив — несмотря на воспоминания, зарытые глубоко в памяти. Бек был счастлив, когда его тело соприкоснулось с землей. Живое, без переломов.

Вот только мать Бека выбирала не золотые серьги для невесты сына, а место для его упокоения.

Если Бек увидел бы все, что случилось после его смерти, то выдохнул бы с облегчением: он снова попал в новостные сводки, но теперь ему не придется придумывать, как жить дальше.

Бек не говорил Амине, что знает парня, чье лицо улыбалось со всех автобусов.

Талгат дружил с Беком еще со времен, когда семья Бека едва переехала в Алматы. Сменить место жительства им пришлось после случая, о котором говорить не разрешалось. «Тот случай» оставили в «том» поселке, как больного с проказой, чтобы, не дай Аллах, никого не заразить.

Бек подозревал, что красивый Талгат дружит с ним, чтобы казаться окружающим лучше — выше, мускулистее, обаятельнее, умнее. Бек даже подумывал сам завести нового друга, который оттенял бы его выдающиеся качества, но вовремя опомнился: новое имя дали ему не для того, чтобы он выделялся. Да и Талгат не задавал ему лишних вопросов («Почему до сих пор ни с кем не переспал? Ты че, гей? Почему молчишь все время? Ты че, маньяк?»).

Талгат любил прикидываться сыном большого шишки. Он одалживал костюмы Hugo Boss у приятелей из богатеньких семей, донашивал за ними почти новые кроссовки. Один из дружков привел его в модельное агентство, принадлежавшее какому-то родственнику. Родственник очень часто и подолгу держал Талгата за руки.

— Этот сученыш переспал с Камилой, а потом бросил! — пожаловался как-то Талгат на того дружка. Камилу, младшую сестру Талгата, Беку было не жалко. В свои семнадцать с небольшим она интересовалась лишь количеством подписчиков в социальных сетях, филлерами для губ и связями брата.

— Только своего чмо не бери с собой. Нафига вообще с ним дружишь? — вопила она в трубку как можно громче, чтобы Бек услышал. Талгат бросал небрежное «сорри», высаживая Бека на автобусной остановке: он бы и рад взять того с собой, но мелкая настучит предкам, что брат балуется гашишом.

Ничего страшного. Бек дождется автобуса с улыбающимся Талгатом, доедет до конечной остановки и, когда водитель отойдет по делам, пририсует волосатый пенис у самых губ «типа-друга». Автобус наберет новых пассажиров и будет ездить по опостылевшему маршруту сто восемьдесят шестой, двести первый и четыреста тридцать девятый раз, пока одним январским днем на Площади Республики его не остановит толпа мужчин и не перевернет колесами вверх. Хорошо, что в салоне будут лишь две старухи.

А вот ленд-роверу, который так нагло подрезал автобус пару перекрестков назад, не повезло. Бородатый мужчина бросил коктейль Молотова в кабину автомобиля. Талгат смотрел на все вверх ногами и улыбался. Бек усмехнулся, просматривая видео с перевернутым автобусом. Волосатый пенис продолжал быть пенисом, как его ни крути.

                               Талгат
                               Видел че творится?

                                                        Бек
                                                        Ты про видео?

                               Талгат
                               Народ восстал наконец!

                                                        Бек
                                                        Да как всегда. Пошумят и успокоятся.

                               Талгат
                               Не, в этот раз все серьезно. Мы с ребятами собираемся у Азы на хате. Будем план
                               разрабатывать как этих гнид еще можно прищучить. Ты с нами?

                                                        Бек
                                                        Не понял, каких гнид?

                               Талгат
                               Каких каких... тех что пьют кровь простого народа.

                                                        Бек
                                                        Ты же с этими гнидами как раз и дружишь. Аза — сынок начальницы
                                                        СЭС, забыл?

                               Талгат
                               Чувак мы те тут все на месте объясним. Эти которые у власти засиделись
                               разжирели обнаглели вконец. Пришел черед новой крови. Новой элиты. Придешь? Нет?
                               Смотри ходи дворами. Менты везде гребут всех. им п*** ты с демонстрантами или
                               просто мимо.

                                                         Бек
                                                         Да ну вас н***, мажориков. Я жить хочу.

                               Талгат
                               Б*** вот из за таких как ты страна в жопе. Ладно. Сиди в своей норке. Не 
                               высовывайся. Тока когда умирать будешь себя спросить не забудь, а я вообще хоть
                               что то в этой жизни стоящее сделал? Права Камилка. Жалкий ты тип.

                                                         Бек
                                                         Не кипятись. Мне нужно обдумать все. Ты там тоже давай береги себя.

                               Не доставлено!

Город оказался заложником. Людям хотелось есть, но больше хотелось жить, поэтому все сидели дома и ждали неизвестно что, пока другое «неизвестно что» жгло аэропорт, административные здания, магазины. Когда Беку показалось, что он услышал выстрелы, у него впервые в жизни случилась эрекция. Он ждал и боялся этого момента с тех пор, как получил новое имя. Он хотел добежать до Амины, но на пороге его остановила мать: «Опять хочешь на себя беду накликать?». Бек замер. Не оттого, что страшно стало, а потому что мать в первый раз упомянула «тот случай» («Накликал беду? Получается, я сам виноват?»). Когда «неизвестно что» закончится, решил Бек, позову Амину замуж.

Оно закончилось. На площади Республики по-прежнему собирались люди, правда, уже не с коктейлями Молотова, а с фотографиями. На фотографиях был бородач, поджегший ленд-ровер, другие мужчины, женщины, дети, старики. Бек старался на них не смотреть. Он не хотел, чтобы «неизвестно что» обрело лицо.

Он встретился с Талгатом, чтобы вместе придумать, как сделать предложение руки и сердца — так, чтобы Амина точно его приняла. Талгат, поначалу не желавший разговаривать с другом, потому что Беку, в отличие от него, менты руки не заламывали, удивился, что у девственника Бека есть девушка. Потом Талгат сослался на то, что у него нет времени на романтические глупости. А затем передумал.

Это Талгат подал Беку идею с парашютом. Это Талгат одолжил другу денег на полет. Он же нашел типографию. («Чувствуешь иронию? От правды не убежишь», — хохотал работник типографии в лицо Талгату, пряча в карманах пачку денег.) Талгат и привез плакат Беку перед самым взлетом.

Из окна своей «мазды», взятой в кредит, Талгат наблюдал, как его чудаковатого друга увозят в полицейской машине.

Говорят, сердце Бека не выдержало и остановилось в допросной комнате, где полицейские «очень сильно интересовались», кто помог ему организовать прыжок и кто его подельники.

Мать Бека будет горько плакать на людях, а за закрытыми дверями — благодарить Всевышнего за то, что ее мальчик больше не мучается.

Амина увидит кадры с прыжком Бека по телевизору и представит, какое платье надела бы на свадьбу.

По всем каналам будут рассказывать, как парень, «подвергавшийся в детстве многократному насилию со стороны старшеклассников», растревожил весеннее небо плакатом с надписью: «От правды не убежишь».

 

Обложка: Арина Ерешко