Вера Сорока. Преследователи

Гейм-сценарист. Участница литературных мастерских Евгения Бабушкина, Марии Галиной, Алексея Сашина (сценарное мастерство). Участница подкаста Venture Media. Публиковалась в журналах Esquire, «Волга», «Крафтовый литературный журнал», автор блога в журнале «Сноб». Любит собирать пазлы и заглядывать в окна. Рассказ написан в рамках курсов литературного мастерства Школы «Глагол».

 

Артём Роганов, Сергей Лебеденко: Героями рассказа Дилана Томаса «Преследователи», оммажем которому стал текст Веры Сороки, были два парня, наблюдавшие от нечего делать за другими людьми. Они додумывали разные детали жизней незнакомцев. Вера Сорока этот нарратив углубляет и расширяет. Хотя в ее рассказе парень и девушка, не сговариваясь и даже не зная имен друг друга, ведут такое же незримое наблюдение, кажется, что здесь наблюдают вообще все за всеми, включая рассказчика. Но одно дело наблюдать и делить жизнь на интересную и неинтересную, как персонаж по имени Анна, а другое — видеть в мелочах большую историю, менять роли и превращать жизнь в перформанс. Зигмунт Бауман называл нашу современность «текучей», и герои Веры Сороки эту текучесть подчиняют, контролируя таким образом реальность в условиях, когда у гражданского общества окончательно забрали контроль. Звучит как праздник непослушания — но что, кто-то против?

 

 

Преследователи

 

 

                                                        —  Не пойму, зачем ходить за людьми, — сказал Лесли. — Бзик какой-то. Ни к чему не ведет. Ну дотащишься ты за ними до дому и потом хочешь заглянуть в окно, посмотреть, что они там делают, а шторы опущены почти всегда. Уверен, никто, кроме нас, этим не занимается.

Дилан Томас «Преследователи»

 

 

 

В свои тридцать шесть Анна видела все.

Анна пьет кофе на соевом молоке, не носит синтетику и следит за ситуацией на бирже. 

Анна одинока. Анна не страдает. В последний раз она занималась сексом два дня назад. Имени не было. Оргазма тоже. В понедельник Анна была у юриста. Во вторник ходила в парикмахерскую. Анна много работает. Анна — олицетворение успеха.

Анна с моста смотрит на воду. Может, это просто ракурс, а может, она на все смотрит немного свысока. С моста немного. И прикидывает, можно ли разбиться от удара.

 

Темнеет. Анна идет по городу. Она не пьет, не коллекционирует кукол, не собирает пазлы. У Анны есть другое хобби: она любит заглядывать в окна. Хоть в чьей-то жизни ведь должен быть смысл?

Но везде быт и скука. Иногда Анне хочется ворваться в дом и начать стрельбу. Лишь бы они очнулись. Лишь бы начали жить.

В свои тридцать шесть Анна видела все.

Ну, или почти все.

 

Анна заходит в сад у дома, подходит к открытому кухонному окну.

Внутри — пара. Обычные. Ужинают, смотрят в телефоны. Перекидываются даже не фразами, а их полыми конструкциями. Что-то о покупках и планах на выходные.

Женщина откладывает телефон и говорит:

— А ведь сегодня бабуле было бы девяносто семь! — встает из-за стола. — Ты помнишь, где лежит альбом?

— Последний раз видел его на пианино.

Она выходит из комнаты и возвращается с альбомом для фотографий. Мужчина вздыхает и тоже откладывает телефон. Садится рядом.

— Вот тут баби еще до замужества. Правда, красивая?

Он кивает. Ему плевать.

— А здесь она беременна моим папой, но даже дедушка еще не в курсе, представляешь?

Он смотрит сквозь фотографии. Наверняка знает все эти семейные истории наизусть.

Анне немного его жаль.

И ее.

Но ведь они сами все это выбрали. Никто не принуждал их тратить свою жизнь на пустоту.

— А это кто? — он показывает на снимок. — Рядом с бабушкой.

Она задумывается немного, как будто пытается вспомнить. Потом улыбается и начинает рассказывать о бабушкиной приятельнице.

 

Анне скучно. Она отходит от окна и идет вниз по улице. Анна — в некотором смысле — любопытный персонаж, но за ней мы не пойдем. Дальше там почти неинтересно.

 

Женщина закрывает альбом.

— Ландыш, — говорит она.

С мужчиной что-то происходит. Он как будто становится другим человеком — садится на край стула и впервые смотрит на нее, а не сквозь.

— Я устала.

— Сейчас все уберу. Нужно остудить духовку.

— С этим всегда столько сложностей. Не надоело?

— Иначе не по-настоящему.

— Покажи фотографии, я забыла, как стояли стулья.

Они убирают со стола, моют посуду. Но не всю. Две чашки с недопитым кофе ставят на стол.

Делают все в тишине, как будто боясь растерять то, что происходило. Иногда сверяются с фотографиями в телефоне.

 

Она возвращает альбом на место и выключает свет. Квартира выглядит точно такой же, какой утром ее оставили хозяева. Он достает набор отмычек и закрывает дверь. Пара странных движений, и все готово. Ей нравится думать, что это магия.

Они прикрывают калитку и расходятся в разные стороны, не говоря ни слова.

 

Он немного опаздывает. Она — в пальто цвета фуксии. Пятница.

— Ходила трогать шубы, — говорит она.

— А я наблюдал за муравьями.

— Мягкие, так бы и трогала их до самого вечера. Но покупать не хочу.

— Положил конфету на тротуар и весь день наблюдал, как они превращают ее в сахарную пыль. Красиво.

— Я все думаю — зачем нужны проститутки, когда так приятно гладить шубы?

— Они же искусственные.

— Так и проститутки кругом ненатуральные. А муравьи мне совсем не нравятся.

 

Они сидят у реки среди стариков, играющих в шашки. Пьют молоко из фужеров для шампанского. Смотрят на закат.

— В старости у меня будет шахматная доска с фигурками в виде деревьев, вырезанных из камня, — говорит он. — Дуб за короля, разумеется.

Она долго молчит.

— А королева?

— Сосна.

— Предсказуемо.

— Это мои фигурки. Когда будет старость, можешь ими не играть.

Они допивают молоко и молча расходятся.

 

Пятница. В «Макдональдсе» в неприятно-красном бархате.

Это как рандом из твистера, только немного сложнее — выбор ресторана, выбор времени, выбор одежды (ткань, фасон, цвет). 

У любой спонтанной игры должны быть четкие правила — не подставлять другого, не рассказывать об игре окружающим, не причинять вреда. Но самое главное — не пытаться говорить с друг другом о реальной жизни.

 

Днем они в «Макдональдсе» в вечернем. Как-то раз утром он был в KFC во фраке. Но это нормально — это просто афтепати. Днем немного сложнее. Вокруг бегают и орут дети. У нее помада неприятно-красного цвета. Она ест картошку фри так, что картошка не касается неприятно-красных губ.

 

За столиком у окна сидит рыжая девушка. Она тайком подливает себе ром в стаканчик колы.

— Может, она пират? — начинает он. — В морских набегах скучает по куриным крылышкам и мягкому мороженому.

Она бросает быстрый взгляд на девушку и макает картошку в кетчуп цвета бархата.

— Думаю, она призрак.

Он складывает из картошки небольшую избу. Делает забор из зубочисток.

— Продолжай.

— Она работает в одном из старых домов города. Пугает посетителей с девяти до семнадцати. Но раз в месяц получает отгул. Кровь в ее венах холодная, и, чтобы походить на человека, приходится пить ром.

— Почти как вампиру?

— Не веришь?

 

Девушка берет стаканчик, поднимается и выходит.

Неприятно-красный бархат соскальзывает с красных диванов. Они молча идут следом.

Переходят несколько мостов и несколько дорог. Попадают в старый город.

 

Девушка-призрак выбрасывает стаканчик и входит в здание. На здании написано: «Музей истории и археологии». А еще написано: «Закрыто».

Он дергает дверь, проверяя, что надпись не врет.

— Я же говорила, она не пират.

Призраков они больше не упоминают. Курят, сидя на ступеньках музея, и молча расходятся в разные стороны.

 

Он думал о нормальных отношениях. Даже зарегистрировался в тиндере. Встретился с несколькими. Но все это было ужасно неловко и комично. Комичнее бархата в «Макдональдсе».

 

Много-много пятниц назад она подсела к нему в кино. Фильм был бездарным, попкорн — пережаренным.

— Начну без предисловий. Галактика в опасности, и нет времени на лишние проверки. Скажите, капрал, где они держат принцессу?

Он запустил руку в ведро с попкорном. Прожевал и взял еще, глядя на экран.

— Вы действуете не по уставу, — сказал он. — Назовите пароль, в противном случае я буду считать это провокацией. Согласно пункту 3.26 у меня есть право устранить любого, кто подозревается в измене.

— Последний известный мне пароль — «ландыш», — сказала она. — Я в бегах уже который день. За мной следят.

— Кто?

— Тот парень с третьего ряда. Он из галактической полиции. Выходил из зала пять минут назад. Наверняка докладывал.

— Принято.

— Что с принцессой, капрал? Как нам ее найти?

— Принцесса в безопасности. Я беру это под личный контроль.

— Галактика надеется на вас.

Он кивнул, продолжая смотреть фильм. Она встала.

— Рядовой, следующая явка в кафе «Терем». В пятницу.

— Блинное кафе, через неделю. Принято.

 

Он не помнил, о чем был фильм. Не помнил, как прошла неделя. Думал, что все это просто тупой розыгрыш.

И больше всего на свете хотел продолжить игру.

Одолжил у соседа дорогой костюм, купил черные очки и пришел. Сел на мягкий желтый диван, развернул газету.

 

Она пришла в красном платье с неприлично высоким разрезом.

Села на желтый диван напротив.

Он опустил край газеты и спросил:

— Кто-то убил кролика Роджера?

— Все гораздо сложнее, — ответила она и описала диспозицию.

Позже они пошли на задание в музей.

— Вон тот, у стены, — сказал он. — Это знаменитый мафиози Иллозио. У него огромный дом в пригороде. По дому ходит лев. У льва на шее мешочек с ключом от сейфа.

— Я постараюсь втереться в доверие к его жене.

— Ты хорошо изучила ее досье?

— В совершенстве. Она любит кошек и варит огромные члены из мармелада.

— Удачи, агент.

 

После презентации они проводили знаменитого мафиози до скромного дома и, не желая беспокоить льва, молча разошлись в разные стороны.

 

Пятница. Они семейная пара. У них кредит на телевизор и кот. Кота зовут Фланель.

Еще проблемы с тещей и немного с эрекцией. Ругаются в колбасном отделе из-за сосисок. Она хочет со скидкой. Он — пикантные.

 

Она думала о нормальных отношениях. Чтобы было настоящее и будущее. И чтобы альбом с фотографиями. Но ей сказали, что так не получится. Ей так нельзя. Поэтому она давно не пытается никого найти.

«Не хочу жить одну понятную, скучную жизнь. Я хочу прожить десятки. Пусть и по одному дню. Их у меня не так уж и много», — решает она.

 

В пятницу они сидят за большим свадебным столом буквой «П». Это чужая свадьба. Совсем. Они там знают только официантку, потому что у нее на груди бейдж с именем.

Они дарят тостер и участвуют во всех конкурсах. Выигрывают набор фломастеров, блокнот и DVD с шансоном.

К концу вечера дядя Толя обнимает их как родных и приглашает на дачу. Тетя Лариса собирает им окорочка в пакет. И влажный торт с ярко-розовыми розами.

Они делят добычу и молча расходятся в разные стороны.

 

В следующую пятницу она одета как медсестра. Но не из порнофильмов, а из обычной больницы. И пахнет от нее больницей. И глаза слишком блестят.

— В старости я хочу носить шляпу в виде клетки. В клетке будет птица.

— Живая?

— Нет, заводная. Музыкальная шкатулка. Она будет петь до тех пор, пока я жива. А как только я умру, превратится в настоящую и улетит. Это будут мои похороны.

— А меня съест сотня котов. Потом они сядут на солнце, будут умываться и мурлыкать. Звук этот будет громче любого похоронного оркестра.

От дорожной пыли у нее слезятся глаза.

 

Он поцеловал ее всего однажды. Это была игра в снобов, но после обсуждения размеров бассейна разговор протух — снобами быть непросто.

— Дай мне свое кольцо, — тихо сказал он.

Встал на колено и под аплодисменты всего ресторана сделал ей предложение. Все напитки тем вечером были за счет заведения.

Они напились и молча разошлись в разные стороны.

 

«Я умираю от скуки», — пишет Анна в предсмертной записке.

Анну находит горничная, которая носит тысячи маленьких бутыльков, десятки чистых полотенец и миллионы чужих секретов.

У нее и самой есть секрет. Горничная иногда берет наряды из комнат, в которых убирает. Берет шубы, берет шелковые перчатки, берет красные платья с неприлично высокими разрезами. Потом возвращает — богачи не замечают.

 

Она долго смотрит на тело Анны. Обходит кровать со всех сторон. Читает записку Анны в нарядах Анны. Горничная тоже думает о смерти. Но не то чтобы часто. Она думает о смерти всегда.

Звонит на ресепшен, сообщает, что в комнате труп. Вместе с Анной наслаждается тишиной еще несколько минут, а потом начинается шоу. Анна бы оценила. Такого она точно еще не видела.

 

Он паркуется у отеля. Перед ним «феррари», позади — «бентли». Он как никогда собран. Берет каталку и поднимается на этаж. Патологоанатом осматривает тело. Оно еще немножечко Анна, но все больше просто труп.

— Увози, — говорит патологоанатом, снимая перчатки.

 

Она говорит с полицейскими.

Он задевает ее в узком коридоре. Извиняется. Потом только понимает.

Она без косметики. Под формой горничной черная водолазка с катышками. Он в грязных джинсах и куртке с нашивкой морга.

Когда все расходятся, он спрашивает:

— Отвезти тебя домой?

Она кивает.

— Только нужно сначала тело.

Она кивает еще раз.

Едут молча. Сегодня не пятница.

Он молча закатывает тело Анны в морг. Она молча идет следом. Смотрит.

 

Тело Анны ложится в холодильник. Душа Анны начинает скучать в загробной жизни. 

Они стоят друг напротив друга. Между ними мертвый голый мужик, похожий на вывернутого наизнанку кита.

—  Меня Марк зовут, — он протягивает руку. — Я тут водителем работаю. Водителем труповозки, — добавляет.

— Вероника.

Они помнят сотни вымышленных имен друг друга, и никто не знает, настоящие ли эти. Она руки не протягивает.

— Я ВИЧ-положительная. Мне нельзя нормально.

Уходит.

 

 

Пятница. Он в спортивном костюме, с толстой золотой цепочкой на шее и маленькой собачкой в руках. Ждет в кафе при музее истории и археологии. 

Она не появляется.

Она не приходит и в следующую пятницу. И еще через пятницу тоже. Он просит у соседа компьютер и вбивает поисковый запрос: ВИЧ.

 

После работы он ждет ее у отеля. Каждый день, не только в пятницу. Но персонал явно пользуется другим входом.

Он идет в киоск за шоколадкой.

— С орехами и изюмом, — просит самую дорогую.

Снова паркуется между «феррари» и «бентли». Подходит к администратору гостиницы.

— Мне нужно поговорить с вашей сотрудницей. Она работает горничной.

Он подталкивает шоколадку в сторону администратора. Та смотрит на него долго. 

— Я охрану позову.

Он разворачивается, чтобы уйти, но пробует последнее.

— А хотите на мертвяка посмотреть? Некоторым нравится.

Администратор опускает глаза.

— У входа через пять минут.

 

Они стоят у открытых дверей катафалка и передают друг другу шоколадку. Он садится на капот «бентли».

— Так сладко, что тянет блевать, — администратор отламывает еще полоску шоколада и передает ему.

— Горничная, которая труп нашла. Где она?

— Уволили. Чтобы шуму меньше.

 

Каждую следующую пятницу он приходит в кафе при музее истории и археологии. Даже осматривает экспозицию и слушает экскурсовода вместе со школьниками.

Сначала в положенном спортивном костюме и с собачкой. Потом просто в спортивном костюме. А после приходит просто.

Он сам уже мог бы водить там экскурсии.

— Скажите, а у вас работает рыжая девушка невысокого роста? — спрашивает он однажды.

 

Она тоже приходит и наблюдает. Преследует его до моста, потом идет домой.

Каждую пятницу.

Ей нужно сказать ему важное.

 

В эту пятницу она идет немного дальше, на мост. В эту пятницу он останавливается на мосту и оборачивается к ней. Молчит.

— Я узнала про нашего призрака. Она сбежала от мужа и живет в архиве. Хорошая. Однажды мы пили ром вместе.

— Я условно освобожденный. Сидел.

— За что?

— Взлом с проникновением.

— А я и правда Вероника, — говорит Вероника.  

— Давай как будто я водитель труповозки, а ты горничная, — говорит Марк. 

 

* * *

 

Пятница.

— Как дела на работе, милый? — она ставит на стол вишневый пирог.

— Эти придурки опять запороли отчет, придется переделывать в выходные.

— Так нельзя, они тебя просто используют.

— Я все понимаю, малыш, но нам нужно платить за дом.

У него любовница. У нее тоже. Кота зовут Персик.

 

Он достает набор отмычек и закрывает дверь. Пара странных движений, и все готово. Ей нравится думать, что это магия.

Они прикрывают калитку и молча идут в одну сторону.