Георгий Станзин. Под каленый металл языка

«17 лет, происхожу из Старого Оскола (вы там не были и не знаете, где это). Пару месяцев назад, не вытерпев, отчислился с филфака СПбГУ — из всего составляющего аббревиатуру мне по душе только „государственный“ — оно холодное и малоподвижное, как мои анемичные конечности. Член „Живых поэтов“, готовится публикация на 45-й параллели. С будущих пор пропагандист нефедерального значения, с нынешних — тунеядец и балда. Не курю».

 

ПОД КАЛЕНЫЙ МЕТАЛЛ ЯЗЫКА

 

***

если выйти на пристань в четыре утра
можно тонко прочувствовать то как реки
бледный контур по глотке ползет из нутра
принакрытому крику земли вопреки

этот приторный ритм движения из
замка в замок ползет из канала в канал
как наличный симптом невозможности близ
липкой мили признать что прием проканал

так и топчешь на три стороны босиком
ребра мертвой травы чья природа зябка
разбирает на части щелчок языком
все что прежде ты мнил за ребро языка

только слякоти глянцевой хлюпать порой
и отмерено там где лежит холодна
тушка первой за все что досталось второй
где не приквелом будь а попробуй одна

 

***

у каждого из нас внутри одно и то же
знакомый серый хлеб раскрошенный в ладонь
ты смотришь на него а он в тебя не может
как ты не смог в нее был дюже молодой

одним нас молоком выхаживали та же
струится кровь одна по хрупким кабелям
последний бой некст дор заходит в гачи данжен
где ничего страшней постельного белья

да тонут гильзы глаз в ошметках чечевицы
желтеющей крупы лежат под новый год
шматы которых мни бока ни подчиниться
ни вылечить плеча держи покуда горд

и пусть бы даже так что ладога мне лады
не пачкать кресел беж чехла не трогать грудь
которой не вернуть не ври что здесь не рады
но честно прошепчи рванет когда-нибудь

за все слова о вас кулончики из кварца
кофейный привкус губ покойника почти
последний шанс чтоб с тем разок поцеловаться
кто был не человек сплошь тоника почти

разлей мою слюну в хрустальную посуду
до колик ощути лжи либеральной крах
смотри где рыхлый дым расходится повсюду
ее рабы меня выносят на руках

 

***

бессубъектен прерывист и резок протест
против буквы закона ревет
мне приятней считать что мой собственный текст
просто чей-то плохой перевод

мне приятней считать что бандит христьянин
присягнувший по дури ворью
станет впитывать текст как впитали стрихнин
всем понятно о ком говорю

а потом
исходя из отсутствия средств
для сведения счетов зк
на иного характера выйдет арест
под каленый металл языка

и сойдет революция духа на нет
как нисходит звезда до камней
неизвестных падения прежде планет
и никто не скучает по ней

 

***

когда умершими ли персами
грешить где права не проси
сойдем вчерашними имперцами
едва забывшими фарси

с ума до той поры пока еще
нам будет надобна дубна
где ты лежишь одна на капище
совсем одна  
уже закончится наличная
торговля улица

лица
что мажет хлеб лапша яичная
сухим подобием яйца?

где ничего страшней не видывал
не к лесу передом а так
висит во тьме звезда давидова
пока в людей стреляет танк

запала мало где запала бы
скользит винилу по игла
и вроде выпала за палубу
а снова рядышком легла

и вроде выйти час как надо б но
позволь не выучить пути

я рад не знать
куда мне
надобно
идти

 

***

где ночью поезд едет по мосту
в холодный дождь свои вплетая пальцы
десятый час
я скручивал версту
в траву какой не продали китайцы

вот грузных туч
орава на лугу
сугробы дней
в пучину чью ты рулишь

а я могу
любить тебя одну лишь
представь себе
действительно могу

трещат по швам
ботинки от камней
дома как стопки детских книг лежат и
вот ты сама
лежащая
прижата
ко мне ко мне

дорога да
на что она годна
вода достигла дна
какая жалость
смущенные цыгане разбежались
в вагоне ты останешься

одна

искали смысл
да тот ли смысл иском?
морской волной
глаза твои блестели

ты видишь тень
мою в своей постели
расплавленную каменным песком

 

***

все люди прожитые мной
все те мертвы кто запятая
лежат китайскою стеной
сплошным ристалищем китая

я их не помню и не жду
обратной памяти однако
гляди судьба их ща видна как
ту обернувшая вражду

не то что памятный парнас
скорей потусторонний реддит
с той стороны стены нас встретят
навряд ли те кто помнит нас

в людскую кашу их шагнем
нагнем дай дьявол сил чтоб божьим
нас всех сожрут

мы тем поможем
богам стать боговым огнем

 

***

еврея выдавит скрижаль
народом ляжет чудь
и вроде как должно быть жаль
но мне не жаль ничуть

да только волю жадно рвать
боль снимет как рукой
и ты посмотришь на кровать
а там лежит другой

то вроде та же вся фигня
да стой на стороже
а то ж так глянешь на меня
и не моргнешь уже

вот так и снится горлу яд
постели на краю
где непонятно вою я
иль песенку пою

 

***

тем государственным словарным
не строем образом какой
завис поди над караваном
разжатой в сонности рукой

мы шли по жирным пятнам драки
какой случается в лесу-с
где расковыривает ранки
мое почтение исус

там я и сам разжат летаю
сплошной ослабленной струной
по первозданному китаю
над безобразною страной

кручусь посредственным поэтом
в ворота падаю снаряд
но говорят что там об этом
совсем ниче не говорят

своих страниц сложивши наземь
из острых крыльев нотный стан
мы тишиной обезобразим
ландшафт от музыки устал

а коли бросит батька нестор
реветь в знакомое плечо
пойдем шепча

над этим местом
мы поработаем еще

 

***

где зоркий глаз
слепого коменданта
проходку чтит
в пустой концертный зал

ты вспомнишь все
что я писал когда-то  

я вспомню все
чего не написал  

комочки лиц
их сваренные в кашу
черты что нот
цепочки льнут дугой
одна к другой

и кто кого накажет
покажет чай мне
бог одной рукой

а в той стране
где этих не случилось
ни дел ни черт
ни признаков
ни-ни

свой нимб сомни
глотать прокисший чивас
что может быть приятнее
взгляни

вот снег идет
по первой и кадетской
вот ты идешь
наряженная в шаль
и мне не жаль
судьбы моей
недетской

да что уж там
мне ничего не жаль

ни этих строк
разбросанных повсюду
ни тех людей
которым по пути

не клей зазря
разбитую посуду
покуда сам
тарелку жмешь в пяти

а коли все наскучит
вешним садом
в метель пройдись
охотником на дичь

стрельцом начать
закончить адресатом

достичь того
чего нельзя
достичь

 

***

когда налитый молоком и
холодной кровью ниц паду
под каблуком из глаукомы
слюнявить родины балду

спустя семнадцать лет бессилья
нехай что путал берега
прошу прими меня россия
в родную га

пущай разбитые лежим и
не слишком мужеством пестрим
но в час прощания с режимом
позволь не вылиться в мэйнстрим

всем вопреки расправить плечи
свершить погром за баблгам
смелей ползи мое отечество
к ногам

 

***

болячка х..ва хорунжия
где дни уложены в гробы
я пью за русское оружие
за торжество его борьбы

в стране где чашечку за чашечкой
ты разбирал по кирпичам
напополам которых шашечкой
тебе и мне не по плечам

я ничего сильней не видывал
чем жар камина всей семьей
когда взойдет звезда давидова
над украинскою землей

где киевлянка полуночница
себя сложивши на меже
поймет что ей уже не хочется
и не захочется уже

 

***

из-подо льда
ни дня не голодала
когда встает обглоданная вся
мне гланды рви страна
за дала дала

не знать лица
какого не видала
свое клянусь
едва произнеся

прости оскол
ты снежен я изнежен
одним глазком
из ножен мглы брючин

туда взгляни
лужок где неизбежен

хрущевских плит
и брежневских скворешен
полярен мир для женщин и мужчин

когда вернусь
протоптанный москвой
с зеленой ве на ветреную зелень
не тех мне пой оттенки белых зелий
а то одно напомни
где я свой

за то одно
все вышлю мысли не
трясись солдат
победы час не ровен

на том краю
родства где нет по крови
узнать своих
по сперме и слюне

 

***

гуляли где
поля ли межевые
аль желто где
покуда не бело

вы — мертвые?
живые мы
живые

смело бы нас
да только не мело

где грязный флаг
колышется на палке

где калки ток
прикалывает так

я кто такой
что мне котомки валки
глупы кульки как
маменькин видак?

откройся рот
вались родная пылью
с дрожащих губ
вечерницы лэти

ты кровь моя
и всю тебя я вылью
на чистый лист
где птичкою лети

дорог насквозь
гуляли где намыли
земли хребты
корзинка для белья

и в ней самой
лежим гляди
не мы ли?

не мы, не мы.
тем более
не я.

 

***

мертвый финский залив на своих и чужих
разграничила знать брага та
что распита была часом раньше мужик
это мальчика страх нагота

он засох при отсутствии чувства вины
как плевок на пустой мостовой
в исключенье из правил теперь внесены
категории тип мы с тобой

грязный пляж сити сет опустела постель
фифти сент эй кей эй пять рублей
встали в горле ребром местной степи пустей
не видать череде кораблей

кто б дал право присутствовать там где нужна
больше здешнего эта печаль
развяжи мне язык за издевку княжна
на которую не отвечай

бог с тобой и дай бог что еще повезет
заскочить до кончины вождя
предпоследний в сезоне друзей эпизод
горе облаку родины кровь и азот

честно жить значит выбросить купленный зонт
за пятнадцать секунд до дождя

 

***

живи где жы не в деле на пределе мы
всех прежних сил насилий гужевых
где нужный слог преследуешь неделями
не делят мир на мертвых и живых

на отчий стол разлит в блаженной лени я
где царь-река теряет свой приток
почем мне знать проблемы поколения
макбук висит? не грузится тикток?

я не могу быть больше мне назначенной
за(р)платы знать где чаща кошеля
ребята спят антон распят под гатчиной
кричащий где ни чашечки жилья

я глух и нем мне сиречь лучше в тучи бля
чем к дуче строй при горлышке стеречь
нет ничего страшней чем воля случая
коль в горле том бурлит родная речь

дай бог найти такого же никчемного
как автор сам чтоб это все прочел
то вечер черн а ночью много черного
заплачешь знать да было бы о чем

Обложка: Арина Ерешко