Майя Маринина. Отказной

«Я из скучных провинций, образование высшее, работаю по специальности. Что-то писать пытаюсь с глубокого детства, но задора пока хватает в основном на фанфикшен, а это, как известно, не считается. Это моя первая публикация».

Сергей Лебеденко и Артём Роганов: У русской готики богатая, хоть и несколько забытая, история: писатели XIX века активно заимствовали фольклорные мотивы, не последним из которых стал сон. Гробовщику у Пушкина снятся пирующие мертвецы, у Одоевского в «Обойденном доме» сон открывает дверь в параллельную реальность, где живут не замолившие грехи разбойники. Сон как бы открывает доступ к бессознательному, где личные воспоминания сплетаются с культурной памятью, заставляя припоминать в том числе то, что хотелось бы забыть.

«Отказной» укладывается в русло этой традиции, но с технологической инверсией: тут демон лезет не из бабушкиной кладовой, а из телевизора. И тут мы с автором рассказа солидарны: если бы наши правоохранительные органы чаще занимались изгнанием нечисти из телевизора, жить в России стало бы чуточку лучше.

 

ОТКАЗНОЙ

Кондиционер, как известно, нужно заслужить.

Вот заслужить кулер оказалось несложно — хватило бутылки марочного коньяка. В такую жару, правда, кулер уже не спасал. Да еще и на воду приходилось скидываться с соседом по кабинету, Лехой Дмитриевым, который, к тому же, вечно по этому поводу ныл.

Саня встал из-за стола, пересек кабинет наискосок, раздвинул захватанные жалюзи и открыл окно. Потное лицо обдало горячим, будто из духовки, воздухом. Воздух пах дымом торфяных пожаров.

Пыльный тополь, растущий вплотную к зданию отдела, зашелестел на ветру, и Саня чихнул. С облезлой ветки на него смотрел голубь, синий и жирный — совсем как зам по снабжению, у которого предстояло выпрашивать кондиционер. Единственное их с Лехой спасение.

Саня захлопнул окно и побрел обратно. Вспомнил по пути, что, помимо отчета, ему нужно подготовить еще и рапорт по жалобе из главка, и окончательно сник.

— О, Сань, я думал, ты на проверке, — Леха положил фуражку на шкаф, рядом пристроил засаленный портфель. — Очень удачно, тут как раз для тебя клиент на личном приеме.

— Опять небось какая-нибудь сумасшедшая бабка? — отпираться Саша не стал — один прием он Лехе задолжал.

— Так точно.

— Почему сумасшедшие бабки всегда мне? Где мои красивые адвокатши, с ордером, ксивой и заранее написанным заявлением?

— Потому что у тебя талант с бабками управляться, после тебя они в прокуратуру не идут, — Леха уселся за свой стол и вытянул ноги. — Чуют, что ты тонкий и звонкий. Бегом, лейтенант, бабка заждалась.

«Сам-то старшего получил две недели назад», — подумал Саня, но только вздохнул. И отправился на личный прием.

Бабка и правда засиделась — комната успела насквозь пропитаться сладковатым душным запахом деревни и старости.

Услышав Сашины шаги, она обернулась и попыталась встать, опираясь на бакелитовую ручку клюки.

— Сидите-сидите!

Он сел сам, напротив бабки, через стол, и открыл книгу учета сообщений.

— Паспорт ваш, пожалуйста. Так… Зиновьева Анастасия Егоровна? 1928 года рождения?

Старушка кивнула, прилежно, как отличница на уроке. Процедуру она знала хорошо — ее фамилию в отделе помнили даже уборщицы. Саня и сам пару раз принимал от нее заявления, что-то про кур, инопланетянина, лезущего в дом через розетки, и козни соседей. Ничего необычного для восьмидесяти четырех лет.

Саня глянул ей в лицо — сличить с фото в паспорте, и поймал взгляд — ясный, без малейших признаков маразма. А глаза голубые-голубые, как первые весенние пролески. Как у Саниной собственной бабушки.

Он закончил заполнять журнал и положил на стол ручку.

— Слушаю вас.

— У меня соседи, — начала Анастасия Егоровна, подаваясь вперед, — житья не дают.

— Чего они опять?

— Сатане поклоняются.

«Как и все соседи» — подумал Саня, вспомнив своих собственных соседей, всем прочим развлечениям предпочитающих ночной караоке и утренний ремонт, но промолчал. Только кивнул с серьезным видом. Первое правило общения с жалобщиками — серьезный вид. В нем был его секрет, а вовсе не в юношеской чуткости, в которой его обвинял Леха.

— Демона вызвали, — продолжала бабка. — Шумят. И воняет еще, как будто спички кто-то жгет.

«Возм. утечка газа» — записал Саша, а бабке еще раз кивнул.

— Может, разберетесь с ним?

— С соседом?

— С демоном. От него ж все. Вонь — точно от него.

Он нахмурился, показывая, что изо всех сил измышляет способы искоренить демона, и вновь посмотрел бабке в глаза. Маразма там все еще не было — только твердость духа.

— Пишите заявление. Покороче, по существу. Разберемся.

Два часа спустя Саня сидел и смотрел на отчет. Логический контроль выдавал ошибку.

Снова и снова, одну и ту же, независимо от того, что он вписывал в тускло-серые ячейки таблицы.

Он застонал и уронил лицо в ладони. Сейчас бы в отпуск. В деревню. К бабушке. Но отпуск летом заслужить было еще сложнее, чем кондиционер.

Кабинет заполнил соленый запах лука и вспотевшего мужика — это Леха откусил от своей самсы.

Целлофановый пакетик с еще тремя такими же стоял на подоконнике, у приоткрытого окна, но эти, слава богу, пока никто не активировал. 

— Как отчет? — поинтересовался Леха.

— Был бы лучше, если б ты не устраивал мне газовые атаки.

— Да камон, вкусно же. Я и тебе взял, угощайся.

— Может, ты и отчет за меня добьешь?

— Не, Сань, давай сам, с меня сегодня только провиант.

— Честно, я уже душу дьяволу готов продать, лишь бы этот б***ский отчет сошелся наконец.

— Лучше так, чем шефу завтра объяснять на планерке, почему квартальный не готов, — ответил Леха, запихивая в рот крошащийся на брюки самсовый уголок.

Саня на угрозы не отреагировал — он теперь сосредоточенно разглядывал курсор «мышки», застывший над ячейкой «Итого».

— Так, вижу, у тебя появилась мысль, и ты ее думаешь, — Леха, очевидно, дожевал. — Отставить, лейтенант Скворцов!

— А где посмотреть адрес Зиновьевой? — спросил Саня.

— Сумасшедшей бабки? — нахмурился Леха.

— Ага.

— Отказной надо поднимать.

— Позвони в канцелярию? Тебя они больше любят.

— Саня, — он постучал по столу оттопыренным указательным пальцем, — отчет!

— У нее там утечка газа, — сказал Саша, а подумал, что, пусть и не утечка, — съездить все равно стоит. — Рванет — такой отчет нам всем будет. Особенно, если она уже жаловалась.

— Ладно, позвоню. Только возьми магарыч — у Танечки ПМС.

— Прибор малошумной стрельбы?

Леха закатил глаза.

— На, потом отдашь.

Саня взял помятую «Милку» с орешками, ежедневник и фуражку, проверил удостоверение в нагрудном кармане и отправился в путь.

Анастасия Егоровна ждала у забора, с обеих сторон густо заросшего иргой.

— А я знала, что ты придешь, внучек, — сказала она, хитро прищурившись, когда он дошел до ее калитки, и заправила под платок выбившиеся волосы, розовые в закатном свете, как сладкая вата. — Сразу понятно.

Он кивнул — мол, как иначе. Ваша полиция вас бережет.  Бабка поманила за собой.

— Она одна как раз, девка эта, главная у них. Остальные в гастроном пошли. Демон кушает сильно.

— Я посмотрел, соседка ваша не привлекалась, на учете не состоит, как же так вышло у нее с сатаной-то? Секта?

Саня аккуратно переступил вялый красный мак, вылезший посреди вытоптанного пятачка у калитки.

— Викторовна померла весной еще, — терпеливо объяснила бабка. — Сын дом ее сдает кому попало, какой-то у него там Ар Бамбино, итальянец, видать.

От мака начиналась тропинка — через малинник, к дырке в рабице. Дырка вела на соседний участок.

Дом сатанистов не отличался от дома жертвы — обшарпанный, крохотный, неказистый.

Не обнаружив кнопки звонка, Саня постучал в дверь. И на всякий случай принюхался. Пахло пионами, скисшим молоком и вездесущим дымом. Ничего похожего на утечку газа.

— Что? — отозвались из-за двери.

— Откройте, — сказал Саня строго, — полиция.

Вышла девушка в классическом дачном костюме — застиранной футболке,  джинсовых шортах и шлепанцах.

— Я Алла, — сказала она. — Мы не виноваты.

— Это само собой, — ответил Саня. — Никто не виноват.

— Мы просто по приколу это все: свечи там, заклинание из интернета. Мы пьяные вообще были… мы не виноваты!

Он попросил документы на жилье. Чтоб разглядеть мелкий шрифт в распечатке с «Эйрбиэнби», пришлось выйти обратно на улицу.

Алла стояла на крыльце, скрестив руки на груди, и теребила краешек рукава. Анастасия Егоровна разглядывала ее, торжествующе и жадно, как охотник — добытого оленя.

— У вас бронь истекла три дня назад, — сказал Саня, возвращая распечатку. — Почему не освободили помещение?

— Так он не отпускает.

— Кто?

— Ну, демон. Вы ж из-за демона пришли?

Саня поджал губы. Эти, выходит, тоже тронутые.

— Показывайте вашего демона.

В большой комнате спрятаться демону было негде: из всей мебели только диван и кривоватая табуретка, накрытая белой кружевной салфеткой, а на ней — кинескопный телевизор в корпусе под дерево. Да еще иконы в темном углу. Обычная комната, в общем. Только пол, крашеный глянцевой охрой, местами прожжен. 

Саша остановился перед телевизором. Анастасия Егоровна — за его правым плечом, как телохранитель.

— Ну?

— Сейчас, сейчас, — сказала Алла. И отступила назад, в сени, зачем-то прикрыв за собой дверь.

— А как он выглядит, Анастасия Егоровна? — спросил Саша, прикидывая, что в комнате — теоретически — могло принять мало-мальски демонические очертания.

— Как демон и выглядит. Я ж комсомолка, внучек, разве ж нам про нечисть кто рассказывал. Но по телевизору вот показывают — этот такой же.

Мысли Сашки, уверенно движущиеся в сторону логичного объяснения, прервал звонкий шлепок — это на пол «лицом» вниз упала икона.

— Пошло, — сказала Анастасия Егоровна тоном опытного сантехника.

В комнате завоняло — действительно, спичками. Еще уксусом и плацкартными вареными яйцами.

В голове Сани стало горячо, а в пальцах наоборот — холодно. Внезапно задышала третий день заложенная правая ноздря.

Молочно-серый экран телевизора засветился желтым, раскаляясь, как вольфрамовый волосок в старой лампочке. Потом — пошел пузырями. А потом — из телевизора вылез демон.

Настоящий, живой демон — с зелеными куриными ногами, клыками, торчащими вверх, как у кабана, и мохнатыми ушами. В сумраке, наступившем неожиданно, будто небо враз затянуло страшной грозовой тучей, ярко тлели узкие красные глаза.

— Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем! — Пробасил демон, разведя когтистые лапы. — И жег людей сильный зной, и они хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились, чтобы воздать Ему славу.

— Может, застрелить его, внучек? — спросила Анастасия Егоровна, деликатно, будто не хотела прерывать вдохновенную речь демона.

— Из чего ж я его застрелю? — спросил Саня, не отрывая глаз от серых когтей — он такие видел в зоопарке, у ленивца.

— Так у меня ружье в хате есть. От деда осталось. Может и не стреляет уже, но когда дед помер, точно стреляло.

— Это ж статья, бабка, — вздохнул Саня.

— А какая уж теперь разница, внучек.

Демон зарычал и топнул ногой, рассыпая искры, крупные, как тепличная земляника.

— Внемли, смертный!

Одна из искр прилипла к Сашкиной руке, сразу под сгибом локтя, и он задохнулся от боли. Остальные приземлились на пол, вытягивая из толстого слоя краски едкий дымок.

— Я внемлю, внемлю, — машинально ответил Саша. — Вы, главное, не волнуйтесь

— И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Такое великое! — с чувством продолжал демон. — И город великий распался на три части…

А Саша, тем временем, решал, в какое рыло лучше бить — верхнее, с коровьими ушами, или нижнее, на брюхе, жуткое, но зато находящееся в зоне поражения Сашкиной ноги в крепком форменном ботинке.

Пот тек в глаза. Он выбрал нижнее, более удобное рыло, но пнуть не успел: демон полыхнул буйным синим пламенем.

Саня еще успел различить, как с левого фланга, плывущая по контуру в обжигающем мареве, семенит к демону с ружьем наперевес Анастасия Егоровна.

Хлопнули выстрелы, два подряд.

Демон скукожился до человеческих размеров, жестом фокусника достал из-за спины свернутую в тугую трубку корку от номенклатурного дела и треснул ею Саню прямо по лбу.

И сказал голосом Лехи Дмитриева:

— Лейтенант Скворцов! Подъем!

Саша резко разогнулся, принимая в кресле нормальное для кресла положение.

— Тут спал, что ли? — продолжил Леха, уже в обычном своем обличии, сформированном в основном пристрастием к выпечке и сидячей работой, без всякого участия сатаны. — Отчет хоть доделал?

— Сейчас посмотрим, — ответил Саня, проморгавшись — приснится же такое — сдвинул «мышку», пробуждая компьютер. Тот загудел, опасно мигнул, но запустился. Логический контроль показывал чистый лист. Никаких ошибок. — Доделал!

— Ура! Можно душу не продавать.

Из открытого окна тянуло ароматной прохладой. Может, и не нужен этот кондиционер… Кстати.

— Слушай, а где посмотреть адрес Зиновьевой?

— Сумасшедшей бабки? — Дмитриев бросил свою картонную дубинку в мусор.

— Ну да.

— Отказной надо поднимать.

— Позвонишь в канцелярию?       

— Саня, — Леха посмотрел укоризненно, — отчет сначала хоть распечатай.

— Само собой! 

— Ладно. Только магарыч возьми — у нашей Танечки… погоди, так она ж померла, еще весной.

— Танечка?

— Зиновьева. Давно уже не приходила. Слойку с вишней будешь?

— Нет, — ответил Саша. — Спасибо.

И, задумавшись, почесал не пойми откуда взявшийся волдырь на руке.

Обложка: Арина Ерешко