Алексей Олейников. Тайна ледяной химеры
Отрывок из книги
— Дженни, деточка, что ты делаешь? — вздохнул Эдвард. Этот ровный и спокойный голос мог бы принадлежать учителю — мудрому, и немного уставшего от постоянных ошибок своих учеников. Вздохнет такой педагог, поправит очки тонкими пальцами, испачканными мелом, и обернется на класс. Только тонкое, язвительное лицо Эдварда с насмешливыми глазами и злыми складками возле рта совершенно не сочеталось с образом учителя. К тому же учителя обычно не лежат на металлических помостах посреди циркового манежа, и не подбрасывают ногами в воздух юных девушек в серебристом трико.
— Разве это сальто? — продолжал Эдвард. — Это издевательство над зрителями. Так беременная жаба прыгает, а не акробатка в финале номера. Эвелина, хоть ты ей скажи.
Сестра Эдварда лишь пожала плечами. «Мое дело маленькое, — читалось на ее лице, — Стою на манеже, и подхватываю Дженни в конце трюка. Уже четвертый час так стою. Надоели вы мне».
— Сам ты жаба, Эдвард, — выдавила Дженни. Она балансировала в воздухе, опираясь лишь левой ступней на подошву правой ноги акробата.
Девушка помолчала секунду и уточнила: — С пупырышками. Противная такая.
— Еще раз! Работаем! — рявкнул Эдвард и подбросил Дженни в воздух.
Девушка взмахнула руками и, используя энергию броска Эдварда, подлетела вверх, уже в воздухе подтягивая колени к груди и переворачиваясь через голову.
Закрепленные на штангах под высоким куполом шатра прожекторы светили вполсилы — директор Фейришоу вечно экономил на дизельном топливе для генератора. Темной водой полумрак затопил зрительный зал передвижного цирка «Магус», разлился под сидениями, затек за выключенные софиты, захлестнул решетки и крепежные штанги купола, омутами свернулся в дверных проемах, и сквозь толщу этой воды смутно желтело пятно манежа.
Раз — и Дженни, как серебристая рыбка, взметнулась над свежими, остро пахнущими смолой опилками, сделала кувырок, плеснула сложенными ножками и ушла на глубину.
— Оп-ля! — девушка встала точно на плечи Эвелины и радостно раскинула руки. — Встречайте! На манеже — Дженни Великолепная, звезда цирка «Магус»!
— Точнее сказать, Принцесса-Лягушка, — фыркнул Эдвард, утирая лицо платком. — Плохо, Дженни, никуда не годится. Тебе выступать через два дня, а сальто назад — хуже некуда. Просто прыжки паралитика.
— Дурак, — почти без обиды заметила Дженни, спрыгнув на манеж. — У меня основной номер — фокусы вместе с дедушкой Марко. А тебе я просто помогаю. Сам же просил. А теперь обзываешься.
— Ты сама согласилась, — не сдавался Эдвард. — Так что не надо отлынивать. Давай еще раз.
— Эд, хватит, — взмолилась Дженни, — Сколько можно? Я есть хочу.
Эдвард был изумлен. Нет, он был потрясен до глубины души.
— Тебя эльфы в колыбели подменили, — сказал он, — У Эдны и Роберта не могла родиться такая неженка. Или Марко привез нам сиротку из католического приюта?
— Уймись, — Эвелина попыталась его успокоить, — В самом деле, у Джен это не основной номер.
— На что она тогда годится? — фыркнул акробат. — Если от такой малости раскисает?
Дженни резко развернулась — так, что опилки манежные из-под ног брызнули, и
пошла за кулисы.
Хотелось бежать, опрометью, что есть сил.
«Из приюта!»
Но она шла с прямой спиной.
— Сгоняй за хот-догами, — уже возле выхода ее нагнал голос Эдварда. — Хоть какой-то толк.
Дженни ничего не ответила. Она вошла в темноту закулисья, как нырнула в прорубь. Глаза были сухими, но в глубине груди, под горлом, холодным синим клубком пламени разгоралась ярость.
«Из приюта!»
Мама и папа погибли, когда Дженни не было и полугода. Во время гастролей, по дороге в какой-то захудалый городок в Южной Англии огромный рефрижератор вынесло на встречную полосу, и... от фургона семьи Далфин остался только искореженная груда металла.
Водитель фуры слегка повредился в уме — бормотал на суде о каких-то чертях, вселившихся в машину. Его закатали на всю жизнь в психушку, но маму и папу не вернешь. А Дженни просто повезло — в тот раз Марко почему-то взял ее в свой фургон.
А теперь Эд говорит, что ее нашли в приюте. «Из приюта!»
Девушка пнула сложенные пирамидой жонглерские булавы, и по коридору прокатился слитный деревянный грохот. Не надевая куртки, как была, в тонком серебристом трико которые переливаются в свете прожекторов, она вышла на улицу.
Да пропади они пропадом — все на свете прожектора вместе со зрителями и овациями!
Было пасмурно. С хмурого неба сеялся мелкий частый дождь, и в воздухе висела тонкая пелена тумана, скрадывающая очертания огромного многоцветного шатра, который раскинулся на большом поле возле городка Чайдок.
Зритель обычно видит цирк с его парадной стороны: сверкающие неоновыми огнями распахнутые двери, будку кассира с цветастыми афишами, шумные аттракционы, яркие автоматы с попкорном и кока-колой и лотки с хот-догами и сахарной ватой. Он слышит музыку и видит праздник — никогда не кончающийся праздник жизни. И никогда, слышите, никогда зритель не заглядывает за широкую пеструю спину шатра: туда, где лепятся жилые вагончики артистов и униформистов, замерли мощные фургоны и трейлеры для перевозки реквизита и пожитков, а в клетках от решетки к решетке бродят смутные тени зверей. Туда, где в хлипких стенках фургончиков кипят ураганы страстей — любовь и ненависть, ревность и зависть, восхищение и презрение — о, сколько тайн скрывается под ярким пологом циркового шатра! Тайн, о которых никогда не узнает обычный зритель.
Тринадцать лет Дженни Далфин живет за кулисами передвижного цирка-шапито «Магус», и другого дома не знает.
войдите или зарегистрируйтесь