Мысли о русской историографии

…Цивилизации меняют свой облик. В принципе не исключено, что когда-нибудь наша цивилизация отвернется от истории. Историкам стоило бы над этим подумать. Дурно истолкованная история, если не остеречься, может в конце концов возбудить недоверие и к истории лучше понятой. Но если нам суждено до этого дойти, это совершится ценою глубокого разрыва с нашими самыми устойчивыми интеллектуальными традициями.

Марк Блок

В стремлении познать историческое прошлое российского народа современный читатель, не обращая внимания на расхожую критику, вот уже который год демонстрирует устойчивый интерес к созданным еще в XIX или в самом начале XX столетия обобщающим трудам корифеев отечественной исторической науки — Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, Н. И. Костомарова, В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, С. Ф. Платонова и др. Сводить интерес к классической русской историографии, как приходится нередко слышать, «к моде» или связывать с тем, что труды наших классиков «долгое время были малодоступны для широкого круга читателей», которые, получив к ним доступ, бросились по давней привычке учиться у прошлого, было бы слишком просто.

Тогда чем же вызван этот неиссякающий интерес к столь давней исторической литературе, которая, по признанию некоторых современных авторов, в целом ряде отношений «устарела» и к тому же отличается гносеологической наивностью, методологическим дилетантизмом, а порой даже предвзятостью и откровенными фальсификациями?

Беспристрастие требует признать, что в течение XX столетия отечественные историки, несмотря на существовавшую в советском государстве жесткую идеологическую цензуру, ограничивавшую свободу творчества, подготовили огромное количество фундаментальных монографических сочинений, посвященных отдельным периодам, событиям и явлениям российской истории. Порой они существенно уточняют и дополняют труды корифеев отечественной исторической науки. Вот только неискушенному в ее тонкостях читателю очень трудно уследить за этой сложной и разнообразной исследовательской работой маститых ученых-историков. Для него ближе и понятнее попытки свести накопившийся в монографических трудах запас исторических фактов в нечто цельное и воспроизвести наше прошлое в виде стройного исторического процесса, в котором перед читателем ясно предстали бы причины, результаты и общий ход событий и явлений прошлого. Однако ни один из советских или современных историков не рискнул взяться за создание нового обобщающего труда по русской истории, что вовсе не было следствием отсутствия таланта или недостатка трудолюбия. В связи с этим обобщающие труды Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского и других классиков русской историографии предоставляют современному читателю уникальную возможность получить именно цельное и отчетливое представление о русской истории, по крайней мере до XVIII столетия.

Впрочем, помимо концептуальной целостности и фундаментальности сочинения корифеев отечественной историографии имеют целый ряд и других достоинств, которые выделяют их на общем фоне многообразной исторической литературы. В частности, избегая поверхностных «высших взглядов» на историю, последовательно отвергая абстрактные и спекулятивные философско-исторические построения, классики русской историографии исходили из тщательного, всестороннего рассмотрения изучаемого предмета, справедливо полагая, что историческое познание приобретает научный характер лишь при соблюдении историком критического подхода к изучению исторических источников. Руководствуясь прежде всего своими убеждениями и научной добросовестностью, они стремились писать «без прикрас» и «не роняли историю до памфлета». Поэтому их так трудно обвинить в пристрастности, в замалчивании фактов в угоду политической конъюнктуре. Хотя критические сентенции в их адрес по этому поводу явление обычное как в публицистической, так и в научной литературе, но доверять им нужно крайне осторожно.

К этому следует прибавить, что в своих обобщающих работах корифеи русской историографии никогда не подменяли живую ткань исторической жизни общими концептуальными схемами. В связи с этим их исторические сочинения представляют собой уникальные по фактологической содержательности научные труды, которые благодаря изобилию фактов, летописных свидетельств, исторических документов позволяют вдумчивому читателю делать собственные, самостоятельные умозаключения и выводы.

Наконец, для классиков русской историографии наряду с научным критерием не менее значимым являлся и эстетический критерий, в соответствии с которым они стремились излагать результаты своего исследования «простым литературным языком», избегая чрезмерной сложности и монотонности изложения. Благодаря особому, очень образному языку их исторические сочинения читаются как настоящие художественные произведения. Вместе с тем «особая эстетика языка», «точность оттенков в тоне», активное использование художественных образов в тексте исторического исследования позволила им не только создать живописную героическую эпопею русской жизни, великолепную галерею исторических образов и портретов, которая по-настоящему завораживает читателя, но также дать и более ясное, четкое представление об изучаемой реальности, выражая с помощью визуальных картин и образов ее сущностные черты. Это органичное единство научной добросовестности и литературного мастерства является достойным примером и для современных историков.

Словом, научная добросовестность и эрудиция, владение наиболее совершенными для того времени приемами критического анализа источников, прекрасный литературный слог до сих пор способствуют популярности сочинений классиков отечественной историографии, наследие которых является органической частью русской культуры. Они нужны нашим современникам, как были нужны нашим предкам.