Американская история абьюза

• Кармен Мария Мачадо. Дом иллюзий / пер. с англ. Л. Сумм. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2021. — 320 с.

Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему? Льву Николаевичу Толстому возразят сотни тысяч статей по популярной психологии, которые появляются в поиске по запросу «как распознать абьюзера». Из них можно узнать, что эмоциональное насилие в разных парах происходит похоже: от темного облачка в жаркий день — непрошенной критики — к моросящему дождю — манипуляциям и газлайтингу, а оттуда — к суперливню, который сносит строительные краны и топит станции метро, — патологической ревности и тотальному контролю со стороны одного из партнеров.

Сценарий обычно развивается постепенно, так что у жертвы оказываются смещены понятия нормы и привычные ценности, и управлять ей становится очень просто. От этой ловушки не застрахован никто, в нее могут попасть самые смелые, волевые, благородные и независимые люди. И даже лучшие из них — квиры. Новая книга в серии «МИФ.Проза» посвящена как раз такому опыту абьюза в лесбийских отношениях.

«Дом иллюзий» — это вторая работа молодой квир-писательницы с кубинскими корнями Кармен Марии Мачадо, на русском уже выходил ее сборник рассказов «Ее тело и другие». Определить жанр новой книги не так-то просто. С одной стороны, это автобиография: автор рассказывает о том, что действительно случилось с ней в студенческие годы. Но в личные события прошлого вплетаются то магический реализм, то эссеистика, то хоррор, то социологический нон-фикшен, раскрывающий историю насилия в ЛГБТ-сообществе. Кроме того, вся книга написана от второго лица, как заботливое послание от мудрой Мачадо настоящего к уязвимой Мачадо прошлого.

К тому времени, как я начала с кем-то встречаться, я состояла из капельки отчаяния, капельки желания и из смятения — в изрядном количестве. Я совершенно ничего не понимала. И тут, в Доме иллюзий, я стала совершеннолетней, мудрость нахлынула на меня с такой силой, что чуть не удушила во сне. У всего был привкус откровения.

В конце нулевых годов, будучи студенткой легендарной писательской мастерской университета Айовы, Мачадо впервые стала встречаться с девушкой. Все начиналось безупречно: любовь с первого взгляда, общие шутки, знакомство с семьями, совместные путешествия. Даже наличие третьей стороны — давней любовницы, с которой новая подруга Мачадо состояла в открытых отношениях, — только добавляло этой связи сложности, уникальности и ценности, троица как бы локализовалась в этой точке пространства и времени назло всему миру. Со временем Мачадо стала замечать беспричинные перемены настроения своей партнерки, колкости в свою сторону. А потом случился совместный переезд в тот самый Дом иллюзий в предместье Блумингтона, штат Индиана, — и все пошло по накатанной: запугивание, контроль, беспочвенная ревность, газлайтинг, разрыв, воссоединение, снова разрыв.

Позднее ты усвоишь общую черту домашнего насилия — «переезд». То есть жертва только что перебралась на новое место, оказалась в незнакомой языковой среде или еще каким-то образом оторвалась от своей системы поддержки, родных и друзей, от привычных форм коммуникации. Обстоятельства — изоляция — сделали ее уязвимой. Единственный союзник — тот самый, кто учиняет над ней насилие, иными словами, союзников у нее нет вовсе.

Мачадо искусно связывает весь сложный нарратив, где смешались фикшен и нон-фикшен, через тот самый дом. Небольшие главы так и называются: «Дом иллюзий как сон наяву», «Дом иллюзий как тепловая смерть Вселенной», «Дом иллюзий как поп-сингл». Особняк в Блумингтоне должен был стать уютным гнездом, редким для ЛГБТ-пары на 100% безопасным местом, а оказался чуть ли не домом-убийцей из «Американской истории ужасов». В повествовании Мачадо он крепко связан с той, кто нанес ей травму, и потому тоже отчасти оказывается предателем. Функционально он был устроен как замкнутый круг: можно было выйти из гостиной, пройти поочередно все комнаты и вернуться опять в гостиную — пространство было заполнено картонными коробками (отсюда постоянное ощущение неустроенности), и даже ножи на кухне были «тревожно-тусклыми». Табу на обсуждение домашнего насилия вообще, и квир-насилия в особенности привело к тому, что теперь у нас нет вокабуляра для его описания, — но Мачадо выражает невыразимое через смешение жанров и через такую — единую для всей книги — архитектурную метафору, отсылая читателей к масштабному канону книг с похожим приемом: от «Призрака дома на Холме» Ширли Джексон до «Сияния» Стивена Кинга.

В худшие дни ты фантазируешь о смерти. Споткнуться на тротуаре и упасть прямо под несущийся автомобиль. Утечка газа бесшумно покончит с тобой во сне. Размахивающий мачете маньяк в общественном транспорте. Рухнуть с лестницы — только предварительно напиться и свалиться, руки-ноги перепутаны, словно у сломанной марионетки, а боли нет. Что угодно, лишь бы положить этому конец. Ты забыла, что есть и такая опция — расстаться.

В аннотации «Дома иллюзий» книгу маркировали как «новую экспериментальную прозу», но таковой она покажется разве что тому, кто все немужское письмо воспринимает как экспериментальное. Кармен Мария Мачадо идеально балансирует между личным и статистически значимым, популярным и научным, игривым и серьезным. И ее текст отзовется каждому, кто когда-либо гуглил «как распознать абьюзера».

Полезное напоминание: абьюзеры вовсе необязательно гогочущие маньяки и редко таковыми бывают. Достаточно, чтобы человек чего-то хотел и готов был заполучить это любым способом.