Память тоже зарастает лесом

• Ольга Лаврентьева. Сурвило. — Спб.: Бумкнига, 2019. — 312 с.

А вдруг вообще нигде ничего нет... и мы так и будем... бродить?

Этот шутливый вопрос внуков заглавной героини комикса появляется в предпоследней главе. Потомки Валентины Сурвило отчаялись добраться до заброшенной деревни Дымокарь, они заблудились в высокой траве. Рисунок сделан так, что и говорит словно бы сама с собой — трава. Спутниковые фотографии подсказывают, что деревни Дымокарь уже не сущестует. Но история, рассказанная бабушкой, началась именно там.

Эту же историю в большом биографическом комиксе рассказывает уже внучка — Ольга Лаврентьева, известная читателям по графическим произведениям «Ш.У.В.» и «Непризнанные государства».

Первой в комиксе Лаврентьевой появляется трава, а из нее — силуэт человека, затем лицо, наполовину заросшее травой. Это прадед автора, отец Валентины Сурвило — Викентий. Память неточна, ее затягивает в темноту сплошной черной туши, трава — забвение. Некоторые воспоминания рассказчицы (а это сама Валентина Викентьевна) словно проваливаются в темные пятна рисунка. Почти каждая панель комикса словно пытается превратиться в кляксу, в смазанное рукавом пятно чернил.

«Нигде, ничего...» — но эти ямы — воронки от бомб и снарядов, до сих пор окружаюшие Ленинград — всей чернотой своей и опасностью, рысьим хищным взглядом доказывают: что-то есть. Воронки не зарастают, в них копится вода, в них можно упасть и сгинуть. Несчастье тоже не исчезает. Отца Валентины арестовали по ложному обвинению в «шпионской деятельности», семья была сослана. Мать умерла, когда сестрам Ляле и Вале удалось вернуться в Ленинград. Потом была блокада и голод. В случае с Валентиной Сурвило — сначала голод, потом блокада и снова голод.

«Сурвило» — комикс о ненадежности воспоминания. На одной странице героиня уверенно рассказывает о чем-то, на другой с сомнением переспрашивает: «Я так сказала? Ну может быть». Поэтому так важны эти ямы, справка о реабилитации отца, документы его дела, медаль за оборону Ленинграда, фотографии — ощутимые, реальные предметы, которые все-таки утверждают: что-то было, что-то есть.

«Мы столько наголодались» — говорит Петр Королёв, молодой супруг Валентины Сурвило, вернувшийся с фронта героем. Но не героем официальной пропаганды: он женится на дочери врага народа, ест с ней жесткий горох из одной тарелки, отказывается от военной карьеры... Любовь — это последнее и единственное убежище от голода и нищеты, единственный возможный на них ответ человека. Страницы о Петре Королёве напоминают о послевоенных рассказах Андрея Платонова, наследуют их высокую и жестокую фантастику. С Платоновым «Сурвило» сближают и мотивы возращения, постоянного страха потери.

Рассказ Валентины Викентьевны не заканчивается салютом в честь снятия блокады, не заканчивается и свадьбой. Мы узнаем об обычной скромной жизни в мирное время. О попытках узнать хоть что-то о судьбе отца, о его реабилитации. О бессребренничестве, о постоянном страхе за близких. Исторические обстоятельства не важнее судьбы человека, жизнь не сводится к участию в Истории.

Всё уходит и все уходят, впереди — расставание. Ольга Лаврентьева и ее брат приезжают в деревню Сурвилы. Это польское местечко в Белоруссии, родина Викентия Сурвило, где Валентина Викентьевна никогда не бывала. Внуки делают для нее несколько кадров. Они не встретят в Сурвилах ни одного человека. Люди не выходят на улицу, не приветствуют незнакомцев. Тем пронзительнее последние страницы романа, где Ольга едет к бабушке:

Каждый раз, всегда, с детства я подхожу к дому с этой мыслью. А вдруг я сейчас приду в пустой дом? Вдруг я больше не увижу бабушку?

Но в окне виден знакомый силуэт, знакомое лицо, оно превращается в свет, заливающий всю страницу.

Этот свет — награда за решительность, он сам — трудное решение художника и автора «Сурвило». Создать книгу о собственной семье, о собственной любви — это значит вписывать себя в облачный полк, становиться светом на страницах. Это значит стать слишком прозрачным, не загораживать собой жизнь. Оставить от себя только добро, любовь, и благодарность. Ольге Лаврентьевой это удалось.