Сундук со сказками

• Антония Байетт. Чудеса и фантазии / Пер. с англ. С. Бранда, Д. Бузаджи, О. Исаевой, В. Ланчикова и др. — М.: Иностранка, 2017. — 544 с.

Сказки за последние несколько лет вышли из ниши детской литературы. Постмодернистскую вылазку на их территорию предпринял пулитцеровский лауреат Майкл Каннингем («Дикий лебедь и другие сказки», 2016 год); Диана Сеттерфилд выстроила свой роман-бестселлер «Тринадцатая сказка» вокруг сборника переложений (2016 год); в 2015 году был издан сборник XVI века «Сказка сказок» Джамбаттиста Базиле, с сюжетами более суровыми, чем фольклорные книги братьев Гримм. По нескольким из них в том же году был снят фильм «Страшные сказки». Новейшие экранные версии «Красавицы и чудовища» вышли одна за другой с разницей в три года — что уже начало напоминать о бесконечных возвращениях Человека-паука или Людей Икс. Подул северо-западный ветер — и художники обратились к истокам, ощутив усталость от современности. Всех разобрала тоска по волнующим ощущениям детства, когда еще не все было ясно, когда мир был полон загадок.

В сборнике малой прозы Антонии Байетт есть место и сказкам, и мистическим историям, и вполне реалистическим рассказам. Каждый текст щедро сдобрен отсылками к классической античной литературе, мифам и легендам. Во многих автор играет с формой, усложняя нарратив включением дополнительных рассказчиков. В целом главным героем книги оказывается рассказывание историй как таковое. Это неудивительно, ведь Байетт — историк литературы, филолог, критик. Ее культурный багаж поистине необъятен: словно джинн, она предлагает читателю одно сокровище за другим.

Героями ее рассказов и сказок часто становятся творцы: завуалированный Веласкес, пишущий кухарку-гения; некий художник, постигающий оттенок голубого; мастер-портняжка; принц-стеклодув... Любое произведение искусства — это тоже текст, рассказ о чем-либо. И Байетт в мельчайших подробностях описывает вещи, которые создают ее герои:

Когда же глаз наконец схватил все целое, помещавшееся там, то взору предстал удивительный и самым хитроумным, тонким образом сработанный прозрачный дворец со сверкающими стенами! За стенами виднелись галереи, ведущие в роскошные, украшенные резьбой и лепниной залы, где стояли троны, а также в покои и опочивальни с резной мебелью, с кроватями под пышными балдахинами; объемы комнат делились с помощью волшебно тонких полупрозрачных занавесей, реявших под сводчатым потолком; а еще во дворце было множество затейливых лесенок — с резными балясинками, — взбегавших вверх и спускавшихся вниз то дугою, то спиралью. Благодаря величине дворца самая его серединная, находившаяся в глубине глыбы часть оставалась непонятной, смутной, хотя все широкие анфилады и узкие переходы, все воротца и двери влекли глаз именно туда, в нераздельную, непроницаемую толщу стекла.

Писательницу завораживает акт творения материального мира. Байетт всемогуща и наслаждается своим богатством — культурным капиталом, особенность которого в том, что, будучи потраченным, он лишь приумножается. Она не жалеет слов — там, где можно написать одно, она щедро ставит три:

Огнероза же сняла свое платье, рубашечку и нижнюю юбку и прошлась нагая по снегу.

В одном из рассказов женщина, бегущая от страшной потери, покупает много одежды и «В поисках утраченного времени». Автор семитомного романа Марсель Пруст, известный эстет, немало строк посвятил описанию туалетов светских дам, но так же подробно он рисовал и их характеры — эти описания работали вместе, дополняя друг друга или вступая в противоречие. А у многих героев Байетт характеров как будто совсем нет, только тела, которые зачастую двигаются сами, без каких бы то ни было ясных мотивировок — прочь или навстречу друг другу.

Сборник завершается разделом «Черная книжка рассказов». Там действительно много черного — в основном это пепел и паровозная гарь, но есть и вулканический песок Исландии. Однако чернее всего тоска персонажей. Эти люди, созданные несколькими штрихами, оказываются наиболее живыми из всех, кого можно встретить на страницах «Чудес и фантазий». В «Черной книжке рассказов» творится настоящая магия: из типографской краски вырастает реальность. .

..по-моему, есть на свете вещи куда реальнее нас, но их и наши пути почти никогда не пересекаются. Может быть, в тяжелую минуту мы попадаем в их мир или замечаем, что они делают в нашем.

Почему-то до этих пор ни один подробно описанный сказочный дворец или город не вызывал этого поразительного ощущения присутствия там, в том самом месте. До сих пор читатель оставался зрителем, а здесь Байетт делает его свидетелем. И это уже не драма в кукольном домике.

Катастрофа незримо присутствует в каждом рассказе этого раздела. Это гнетущее ощущение, пожалуй, свойственно модернистской литературе, которой Байетт явно вдохновлялась. А один из текстов — «Каменная женщина» — вообще можно назвать своеобразной перелицовкой «Превращения» Франца Кафки, недаром слово «метаморфоза» употребляется в нем неоднократно (в англоязычной традиции роман называется «The Metamorphosis»). Кафка поместил рутину под увеличительное стекло, и все увидели, до чего же абсурдна наша ежедневная жизнь — просто так, сама по себе. Неважно, насколько фантастично происходящее в тексте, ощущение ирреальности возникает как раз из самых обыденных ситуаций. Все мы переживали нечто подобное: кто-то ощущал себя огромным жуком, а кому-то казалось, что он превращается в камень. Правда, у этого превращения может оказаться довольно счастливый финал, как показывает нам Байетт. Вся «Черная книжка рассказов» — о такой вот двойственности, неоднозначности. Леденящей душу тайной может стать частная жизнь погибшей старухи, а фольклорный вестник смерти вполне способен оставить на стакане след от помады.

Сегодня достаточно прочитать подборку новостей, чтобы понять, что реальность куда более изобретательна, чем любой сборник сказок. Но здесь, конечно, кроется парадокс: ведь реальные события творятся людьми, то есть в каком-то смысле произрастают из их фантазии. Причиной реальности оказывается наше воображение, а значит, нет никакой разницы между былью и небылью.