Памяти воображаемых

• Мэтью Грин. Воспоминания воображаемого друга. — СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2013.

То, что Карлсон на самом деле не живет на крыше одного из домов Стокгольма, мне стало известно в 24 года. День, когда я узнала, что «в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил» — вымышленный друг Малыша, отмечен в календаре черным цветом. Открытием было и то, что у 65 % процентов детей есть воображаемые друзья, которые существуют очень недолго. Когда дети попадают в сад, их друзья исчезают. Редко кому из воображаемых удается дотянуть до школы.

Будо продержался на земле более пяти лет. Для таких, как он, это очень много. На свет Будо появился в прекрасном «нутри» аутичного позднего ребенка Макса, который не любит, чтобы к нему прикасались, не разговаривает с незнакомцами, всегда дожидается ответа на вопрос и знает все о солдатах, войнах и авианосцах. Мама Макса называет Будо воображаемым. Он не согласен. Макс тоже. Без Будо Максу пришлось было плохо, и он злится, если друга долго нет рядом. «Мне надо было пописать, а тебя не было, чтобы посмотреть, занята ли кабинка или нет, — говорит Макс. — Мне пришлось стучать в дверь».

От по-июльски раскрашенной в зеленый цвет книги (фамилию американского писателя Мэтью Дикса, судя по всему, тоже не забыли окунуть в тюбик!) можно было ожидать чего угодно, кроме желания перелистывать страницы одну за другой без перерыва на обед и сон. Чего угодно, кроме шелеста мыслей о любви к ближнему и готовности послужить ему своей жизнью и смертью. «Воспоминания воображаемого друга» заставили хохотать, пугая соседей (когда текли слезы, я пускала их по внутренней стороне щек), и верить.

Роман Джонатана Фоера «Жутко громко и запредельно близко», в котором повествование ведется от лица одиннадцатилетнего Оскара Шелла — мальчика с синдромом Аспергера, — удивил. А прочтенное позже «Загадочное ночное убийство собаки» Марка Хэддона при всей трогательности героя Кристофера Буна, страдающего аутизмом, вызвало однозначную реакцию: «Было». В эту же стопку книг, по прогнозам британских ученых, должны были попасть и «Воспоминания». Однако умка-Будо сумел рассказать подобную историю по-другому.

«...Иногда трудное и правильное — это одно и то же», — говорил он, отправляясь за помощью к Освальду, единственному из воображаемых, который дружит со взрослым человеком. Для того чтобы вытащить Макса из беды, Будо приходится бороться с собой. Он сомневается. Будо страшно. Борьба оказывается — на смерть.

«Я чувствую, как горячие слезы текут по моим щекам... Я плачу о себе.

— Я бы хотел верить в Небеса. Если бы я знал, что для меня тоже есть Небеса, я бы точно спас Макса. Я бы знал, что где-то для меня есть место, и мне не было бы страшно. Но я не очень-то верю в Небеса, а в то, что есть Небеса для воображаемых людей, совсем не верю. Говорят, Небеса только для людей, которых создал Господь, а меня сотворил вовсе не Господь. Меня сотворил Макс.

Я улыбаюсь, когда говорю о Максе как о боге... Бог для одного. Бог Будо».

Бояться не стоит. Просто нужно быть уверенным в вещах невидимых. В сущности, «вера означает быть достойным дружбы». Кому, как не воображаемым, об этом знать!

У мира вымышленных друзей есть свои особенности. Во-первых, он существует! Во-вторых, мало кто из таких, как Будо, имеет человеческое обличье: один из них, например, «похож на ложку ростом с мальчика, с круглыми большими глазами, крохотным ртом, а ноги и руки у него как палки. Он весь серебряного цвета, и на нем нет одежды, но она ему и не нужна, потому что, если не считать рук и ног, он просто ожившая ложка». В-третьих, нет воображаемых друзей, способных прикасаться к реальным предметам (кроме Освальда). Воображаемые грустят и радуются, плачут и смеются вместе со своими детьми. И исчезают.

«Когда я исчезну, он даже не вспомнит обо мне. Я буду всего лишь историей, которую когда-нибудь Максу расскажет его мама», — сокрушается Будо.

Его приятельница, воображаемая фея Тини, обещала: «Я расскажу о тебе другим... Расскажу всем воображаемым друзьям, кого встречу. Я скажу им, чтобы они передавали твою историю всем знакомым, чтобы мир всегда помнил о том, что сделали Освальд Великан и Борец Будо Великий для Макса Дилэйни, самого храброго мальчика на свете».

Тини когда-нибудь тоже исчезнет. Может, очень скоро. Ее другу четыре года. Меня создал Господь, возможно, я задержусь на земле чуть больше Тини и поведаю историю о силе любви и дружбы своим детям, а они — своим воображаемым друзьям.

Спи спокойно, Будо.