На русском языке выходит самый необычный роман о Холокосте, ставший бестселлером в 50 странах мира

«Мальчик в полосатой пижаме» может стать для современного поколения тем, чем был некогда «Дневник Анны Франк»

Джон Бойн

Мальчик в полосатой пижаме

Фантом Пресс, ноябрь 2008

Перевод с англ. Елены Полецкой

Серия: «The Best of Phantom»

Экранизирован. Мировая премьера состоялась в сентябре 2008 г.

Российскому читателю книга будет представлена на ярмарке non/fiction

«Мальчик в Полосатой Пижаме» — первый «детский» роман о Холокосте. Это уже само по себе замечательно и сенсационно. Но годится ли тема Холокоста для детей? Издатели предупреждают, что это книга о девятилетних мальчиках, но адресована она вовсе не девятилетним мальчикам. Так какого возраста должен быть читатель этой не самой обычной книги? Ребенком? Взрослым? Пусть внешняя, «наивная» простота этого романа никого не вводит в заблуждение. Героин книги наивны, но автор — отнюдь. И адресует он свой роман достаточно искушенному читателю, который ждет от книги не развлечения, а чего гораздо более сложного. Собственно, романа Джона Бойна — не о Холокосте, а о невинности, о двух мальчиках, разделенных забором, о преодолении преград. Тема Холокоста предполагает уважительную, тихую, скорбную интонацию. Но детям она не свойственна. Посмотрим, что от них ждать. Книга Джона Бойна — сказка, но вовсе не для чтения на ночь. The Observer

Иногда среди потока книг появляется та, что пробуждает чувства, тревожит ум и надолго застревает в памяти. «Мальчик в полосатой пижаме» — именно такая книга. — The Yorkshire Evening Post

Очень просто и совершенно незабываемо. В этой книги нет никаких монстров и страшилищ, но настоящий ужас всегда прячется в обыденном. - Ireland On Sunday

Грустная, глубокая и будоражащая притча о человеческой чистоте, которая всегда по ту сторону добра и зла. - The First Post

Маленький шедевр. — The Guardian

Удивительная вещь, такая простая и такая легкая, она буквально разрывает душу. — The Irish Times

Мощная и тревожная книга. — USA Today

«Мальчик в полосатой пижаме» — притча о Холокосте, рассказанная Бруно, наивным и мало что еще понимающим мальчиком. Это крайне непривычный, небанальный и оттого особенно страшный ракурс на ужас ХХ века.

Не так-то просто рассказать в двух словах об этой удивительной книге. Обычно аннотация дает читателю понять, о чем пойдет речь, но в данном случае мы опасаемся, что любые предварительные выводы или подсказки только помешают ему. Нам представляется очень важным, чтобы вы начали читать, не ведая, что вас ждет. Скажем лишь, что вас ждет необычное и завораживающее путешествие вместе с девятилетним мальчиком по имени Бруно. Вот только сразу предупреждаем, что книга эта никак НЕ для девятилетних мальчиков, напротив, это очень взрослая книга, обращенная к людям, которые знают, что такое колючая проволока. Именно колючая проволока вырастет на вашем с Бруно пути. Такого рода ограждения достаточно распространены в нашем мире. И нам остается только надеяться, что вы лично в реальной жизни не столкнетесь ни с чем подобным. Книга же наверняка захватит вас и вряд ли скоро отпустит.

Мировая премьера фильма «Мальчик в полосатой пижаме», снятого по роману Джона Бойна английским режиссером Марком Херманом, состоялась в сентябре 2008 г. В настоящее время фильм идет широким прокатом в Европе и Америке.

Невероятный фильм! Поразительно близкий к книге и сильнейшего эмоционального воздействия. — BBC Radio 1

Фильм очень трогает. Потрясающей хорош юный актер, играющий Бруно. — News of the World

Высший балл! Фильм эмоционально опустошает, перед его силой устоять невозможно. — Indie London

Гениальное кино. И гениальные актеры. Дэвиду Тьюлису отдельное спасибо. — The Sunday Telegraph

Думаю, это великое кино. Некоторые моменты выворачивают тебе душу. Виртуозная игра актеров, сумевших показать по-настоящему сложные характеры. Фильм, в котором зло, оставаясь злом, не нарисовано одной лишь черной краской. А добро бесконечно печально. Надо обладать огромной смелостью, чтобы написать такую книгу и снять такое кино. И еще большим талантом, чтобы добиться такого эффекта. — The Times

Этот фильм вызовет бурю эмоцию и еще большую бурю дискуссий. Кино о территории зла, куда даже ангелы боятся ступить, но маленькие мальчики не ведают страха, ибо они чисты. — Film Review

Этот фильм должен увидеть КАЖДЫЙ ребенок. — The Mail on Sunday

Золотой фонд кино. — The Observer

Ирландский писатель Джон Бойн — автор семи романов, два из которых переведены на русский язык, но мировое признание ему принес «Мальчик в полосатой пижаме». Книга номинирована на почти два десятка литературных премий, в том числе и на престижнейшую British Book Award. Роман издан более, чем в 50 странах, и новые версии продолжают выходить.

Джон Бойн родился в 1971 году в Дублине. Он изучал английскую литературу в дублинском Тринити-Колледже. Прослушал в Университете Восточной Англии курс магистратуры (MA course) по специальности «писательское искусство». В университете Бойн получил приз имени Кертиса Брауна, разделив его с Тоби Литтом. Персональный сайт Джона Бойна — http://www.johnboyne.com.

Интервью с Джоном Бойном

(вопросы задает Robin D. Schatz, Bloomberg)

Джон Бойн- Каким образом книга о Холокосте смогла получиться книгой о дружбе?

— Думаю, на свете нет темы, о которой нельзя было бы написать детскую книгу. Всё зависит от того, как именно вы напишете. И я не думаю, что моя книга напугает юных читателей, скорее, она откроет им глаза, спровоцирует у них вопросы.

— Что подтолкнуло вас написать «Мальчика в полосатой пижаме»?

— Знаете, у меня просто в голове возникла картинка: два мальчика находятся по разные стороны колючей проволоки. А затем почти сразу придумался сюжет. Мне понравилась сама идея написать от лица девятилетнего мальчика, оказавшегося в такой ситуации, но совершенно не понимающего причин, по которым он тут очутился. И я надеюсь, что все вопросы которые он задаёт в связи с этим, зададут и юные читатели книги.

— Вы лично как-то связаны с Холокостом?

Нет, но я прочел немало серьёзных авторов, пишущих о Холокосте и всегда интересовался этой темой. Однако я и не предполагал, что напишу о чем-то подобном. Но как только идея пришла мне в голову, я сразу понял, что знаю, о чём и какой будет книга.

— Какие отзывы вы получаете от читателей?

— Главным образом положительные. Книга заставляет людей спорить. Я думаю, что она открывает дебаты о возможностях детской литературы и об исследованиях того, о чём она может повествовать.

Отрывок из романа Джона Бойна «Мальчик в полосатой пижаме»

Что они увидали в окно

Правда, там были вовсе не дети. По крайней мере, не только они. Маленькие мальчики и рослые парни, отцы и дедушки и наверняка дядюшки с двоюродными братьями. А еще люди совсем без родственников, которые бродили сами по себе, путаясь у всех под ногами. Словом, кого там только не было.

— Кто это? — выдохнула Гретель. Настал ее черед таращить глаза и складывать губы буквой О. — И что это за место?

— Точно не знаю, — ответил Бруно, чувствуя, что фантазиям сейчас не время. — Но здесь не так хорошо, как дома. В чем, в чем, а в этом я уверен.

— А где девочки? — продолжала удивляться Гретель. — И мамы? И бабушки?

— Может, они живут где-нибудь подальше, — предположил Бруно.

Гретель кивнула. Больше всего ей хотелось отвернуться от окна, но зрелище словно заворожило. Из своего окна она видела только лес, слегка мрачноватый, но вполне пригодный для пикников, если, конечно, в нем отыщется поляна неподалеку. Но с этой стороны дома открывался совершенно другой вид. Впрочем, начиналось все довольно мило. Прямо под окном был разбит большой сад, полный цветов. Они росли ровными рядами, и за ними явно хорошо ухаживали, будто понимали, что выращивать цветы в таком месте — доброе дело, как выставлять горящую свечу под карнизом замка, когда на окружающие топи опускается темная зимняя ночь.

За цветочными грядками пролегала асфальтированная дорожка с деревянной скамейкой — тут, наверное, хорошо сидеть, греясь на солнышке и читая книгу. К спинке скамейки крепилась табличка, но с такого расстояния Гретель не удалось прочесть, что на ней написано. Скамейка была повернута к дому, что выглядело бы довольно странно, если бы не привходящие обстоятельства, — Гретель сразу сообразила, почему скамью расположили именно так.

Метрах в десяти от сада, цветов и скамейки с табличкой обстановка резко менялась. Параллельно дому тянулась мощная ограда из проволоки, изгибаясь с обеих сторон и уходя куда-то вдаль, так далеко, что невозможно было различить, где она заканчивается. Ограда была очень высокая, даже выше, чем дом, и держалась на деревянных столбах, напоминавших телеграфные. Поверху она была утыкана огромными мотками колючей проволоки, закрученной в спирали, и Гретель, глядя на острые шипы, торчавшие повсюду, почувствовала вдруг, как у нее что-то защемило внутри. За оградой травы не было, и вообще никакой зелени на обозримом пространстве не наблюдалось. Кругом простирался грязный песок, и сколько Гретель ни напрягала зрение, она не увидела ничего, кроме низеньких домишек, каких-то длинных строений, похожих на склад, и нескольких зданий с печными трубами в отдалении. Она открыла рот, намереваясь высказаться, но поняла, что ей не хватает слов, чтобы описать свое изумление, поэтому, не придумав ничего более разумного, просто закрыла рот.

— Ну как? — Бруно, внимательно наблюдавший за сестрой, чувствовал себя победителем. Что бы там ни было — и кем бы ни оказались эти люди, — он увидел все это первым и может смотреть на это, когда захочет, часами, потому что вид на проволочную ограду и все то, что за ней, открывается из его комнаты, а не из комнаты сестры, а значит, принадлежит ему и только ему. Он здесь король, Гретель же — его вассал.

— Ничего не понимаю, — ответила Греетель. — Зачем кому-то понадобилось строить такие отвратительные здания?

— Отвратительные, да, — согласился Бруно. — По-моему, в этих домишках не больше одного этажа. Посмотри, какие они низенькие.

— Наверное, это современные дома, — предположила Гретель. — Папа ненавидит все современное.

— Тогда они ему не понравятся, — заметил Бруно.

— Нет.

Гретель по-прежнему стояла у окна не шевелясь. Ей было двенадцать лет, ее считали одной из самых умных девочек в классе, поэтому, поджав губы и прищурившись, она приказала голове сообразить, на что же смотрит ее хозяйка. Голова выдала лишь одно-единственное объяснение.

— Думаю, это деревня, — объявила Гретель, с торжествующим видом оборачиваясь к брату.

— Деревня?

— Да, ничего иного быть не может. Как ты не понимаешь, дома, в Берлине, мы живем в городе. Вот почему там так много людей, домов и школы забиты детьми, а в субботу днем, когда идешь по центру города, на улицах страшная толкотня.

— М-м... — промычал Бруно, стараясь вникнуть в ее слова.

— Но на уроке географии нам рассказывали, что в деревне, где обитают крестьяне и животные и где выращивают продукты, существуют бескрайние пространства, вроде того, что мы видим за окном. Люди там живут, работают и посылают нам продукты. — Она опять поглядела в окно на бескрайнее пространство, расстилавшееся перед ними, на дома, отделенные изрядным расстоянием друг от друга. — Точно. Это деревня. А это наш загородный дом, — с воодушевлением добавила она.

Поразмыслив, Бруно покачал головой.

— Нет, не деревня, — твердо произнес он.

— Тебе всего лишь девять, — парировала Гретель. — Откуда тебе знать? Вот когда дорастешь до моих лет, научишься лучше разбираться в том, что происходит вокруг.

— Может, и так, — уклончиво отозвался Бруно. Гретель старше, и с этим он не спорил, но категорически отказывался принимать на веру любое утверждение сестры. — Если мы в деревне, как ты говоришь, то где животные? Или ты про них забыла?

Гретель опять открыла рот, но подходящего ответа не нашлось, поэтому она снова уставилась в окно, выискивая за оградой животных, но их там не обнаружилось.

— У них должны быть коровы, и свиньи, и овцы, и лошади, — подсказывал Бруно. — То есть если эти люди — крестьяне. Не говоря уж о курах и утках.

— Но их тут нет, — тихо констатировала Гретель.

— А если они выращивают еду, — продолжал Бруно, в кои-то веки наслаждаясь беседой с сестрой, — тогда и земля у них должна быть другой. Что можно вырастить в такой грязи?

Бросив взгляд в окно, Гретель кивнула. Не дурочка же она какая-нибудь, чтобы всегда настаивать на своей правоте, особенно когда факты явно против нее.

— Значит, это не крестьянское хозяйство, — сказала она.

— Нет, — подхватил Бруно.

— Следовательно, это не может быть деревней, — развивала мысль Гретель.

— Нет, не может.

— И получается, что это, скорее всего, не наш загородный дом, — заключила Гретель.

— Скорее всего, нет, — подвел итог Бруно.

Он опустился на кровать, и на миг ему захотелось, чтобы Гретель села рядом, обняла его и сказала, что все будет хорошо, что рано или поздно они полюбят это место и забудут думать про Берлин.

Но сестра все еще смотрела в окно, и на этот раз не на цветы, и не на асфальтированную дорожку, и не на скамейку с табличкой, и даже не на высокую ограду с телеграфными столбами и мотками колючей проволоки, и не на бескрайнее пространство за оградой с домишками, длинными зданиями и печными трубами, — она смотрела на людей.

— Кто эти люди? — произнесла она очень тихо, словно задавала вопрос не брату, но кому-то другому. — И что они там делают?

Бруно поднялся, и впервые они встали вместе у окна, плечом к плечу, пристально глядя на то, что происходило не более чем в двадцати метрах от их нового дома.

Всюду, куда ни бросишь взгляд, были люди — большие, маленькие, старые, молодые, — и все они как-то суетливо передвигались. Правда, некоторые, сбившись в группы, стояли совершенно неподвижно, вытянув руки по швам и стараясь держать голову прямо, а мимо них вышагивал солдат, открывая рот и мгновенно закрывая, словно он кричал им что-то. Другие, образуя нечто вроде цепочки, толкали перед собой тачки; они появлялись со своими тачками неведомо откуда, потом сворачивали за угол какого-нибудь строения и опять пропадали из виду.

Перед домишками отирались горстки людей, они не разговаривали друг с другом, но смотрели себе под ноги, словно играли в какую-то игру и не желали, чтобы их застукали за этим занятием. Попадались люди на костылях, а еще больше с повязками на голове. Некоторые шли строем с лопатами в руках, и вели их солдаты, но куда они направлялись, невозможно было определить.

Перед Бруно и Гретель копошились сотни людей, но дети могли охватить взглядом лишь небольшую часть домишек, пространство же за оградой простиралось так далеко, теряясь в туманной дымке, что, возможно, людей там было не сотни, а тысячи.

— И все они живут прямо у нас под боком, — нахмурилась Гретель. — В Берлине на нашей милой тихой улочке всего-навсего шесть домов. А здесь их не сосчитать. И зачем папа перевелся на новую работу в таком противном месте, где вдобавок полно соседей? Ума не приложу.

— Глянь вон туда.

Гретель посмотрела туда, куда указывал пальцем брат, и увидала группу детей, которые выходили из домика, стоявшего в отдалении. Дети жались друг к другу, на них кричали солдаты. И чем больше на них кричали, тем теснее они прижимались к товарищам, но затем один из солдат бросился к ним, и они отцепились друг от друга, наконец сделав то, чего, похоже, от них добивались, — выстроились в ряд. После чего солдаты начали смеяться и аплодировать.

— Наверное, это репетиция, — догадалась Гретель, игнорируя то обстоятельство, что кое-кто из детей, даже те, что постарше, даже такие же взрослые, как она сама, похоже, плакали.

— Я же говорил, что тут есть дети, — сказал Бруно.

— Но не такие, с кем я захочу играть, — решительно объявила сестра. — Они грязнули. Хильда, Изабель и Луиза принимают ванну каждое утро, как и я. А эти дети выглядят так, будто никогда в жизни не мылись в ванне.

— Там и вправду очень грязно, — заметил Бруно. — Но может быть, у них нет ванн?

— Какой же ты дурак! — воскликнула Гретель, хотя ей постоянно твердили, что нельзя называть брата «дураком». — Что это за люди, у которых нет ванн?

— Не знаю, — задумался Бруно. — Это люди, у которых нет горячей воды!

Гретель еще несколько секунд смотрела в окно, потом передернула плечами и отвернулась.

— Я возвращаюсь к себе рассаживать кукол. Из моей комнаты вид несравненно приятнее.

С этими словами она удалилась, пересекла коридор, вошла в свою комнату, закрыла за собой дверь, но не взялась сразу же за кукол. Вместо этого Гретель села на кровать, и множество самых разных мыслей промелькнуло в ее голове.

А брат ее напоследок задумался вот о чем. Наблюдая за сотнями людей, занятых своим делом, он отметил, что все они — маленькие мальчики, рослые парни, отцы, дедушки, дядюшки и одиночки, бродившие сами по себе с таким потерянным видом, будто у них не было никаких родственников, — все они одеты совершенно одинаково: серая полосатая пижама и серая полосатая шапочка на голове.

— Очень странно, — пробормотал Бруно, прежде чем отойти от окна.

Дата публикации:
Категория: Анонсы
Подборки:
0
0
7914
Закрытый клуб «Прочтения»
Комментарии доступны только авторизованным пользователям,
войдите или зарегистрируйтесь