Осиновый колъ на могилу зеленаго змiя

В 1915 году писатели и художники, работавшие в журнале «Новый Сатирикон», выпустили сборник «Осиновый колъ на могилу зеленаго змiя». В него вошли рассказы и стихи, посвященные алкогольной тематике. В числе авторов сборника – Надежда Тэффи и Аркадий Аверченко, а также некоторые несправедливо забытые сейчас литераторы. Сейчас сборник переиздан в виде репринта с сохранением всех визуальных особенностей. Это идеальное подарочное издание не только для любителей хорошей литературы, но и для тех, чья профессиональная деятельность связана с алкогольным бизнесом.

Тэффи
МЫСЛИ И ВОСПОМИНАНИЯ

Теперь это вымирающий вид.

Наши потомки будут вспоминать о них, как об ацтеках, ихтиозаврах или мамонтах.

Они вымирают.

Недавно удалось мне видеть один редкий экземпляр, так ярко напомнивший еще недавнее прошлое.

Экземпляр шел по улице, покачиваясь и молча кренделял ногами.

За ним следовала озлобленная кучка завистников.

– И где это ты насосался-то? – ревниво спрашивали они.

– И чем это ты нализался-то?

И никакого дела не было им до личности этого кренделявшего человека. Их интересовало только одно: где и чем. Где это благословенное место, где можно раздобыть такую штуку, от которой ноги кренделять начинают. И что это за штука такая?

– Неужто, водки достал? – стоном вырвалось у кого-то.

И все были мрачны и жутко было видеть их сдвинутые брови и оскаленные зубы.

Не то было прежде.

Прежде пьяный шел по улице гордо, ни только не скрывая своего состояния, но даже как бы подчеркивая его.

– Ишь ты!

– А ловко ты братец, того!

А швейцары держали пари с подворотными шпиками – дойдет пьяный или свалится.

Раз как-то видела я потрясающую картину, которая, вероятно, никогда не изгладится из моей памяти.

Я видела, как человек, нарушая существеннейший закон физики, шел, находясь не в вертикальном положении по отношению к земле, а представлял как бы касательную к земному шару. Он был наклонен под углом градусов в двадцать. Держаться в таком положении можно вообще не больше одной секунды и секунда эта находится как раз в центре тех трех секунд, которые затрачивает каждый человек для того, чтобы шлепнуться на землю. Продержаться в таком положении две секунды уже немыслимо.

Но тот, которого я видела, мог. Мог потому, что был пьян. И вот в таком наклоне, мелко перебирая ногами, двигался он вдоль улицы. На лице его бледном, с выпученными глазами застыло выражение какого-то неземного нечеловеческого ужаса.

Из всех ворот и дверей высыпали люди: дворники, швейцары, лавочники. Извозчики остановили лошадей.

– А-а…

Даже вздохнуть не смогли. Дух перехватило. Замерли.

И когда, наконец, закон физики одержал верх, пьяный свалился, вся улица вздохнула сразу облегченно и удовлетворенно.

Закон должен быть незыблем и нерушим.

Незабываемая и неповторимая картина. Будет, что вспомнить под старость.

Самыми пьяными людьми считались почему-то сапожники.

– Пьян, как сапожник.

Сапожники не отрицали этого, но стараясь оправдаться в глазах человечества, сваливали все на самую невинную скромную и беззащитную часть обуви – на стельку.

– Пьян, как стелька.

Эти сапожники пустили в оборот такое сравнение:

– Стелька виновата. От ней все качества. Под ея влиянием и от ея дурного примера и сапожники портятся. Ежели стелька себе разрешает, так сапожнику и бог велел.

Кто выдумал определять степень опьянения вязаньем лык – не знаю. Верно, какие-нибудь специалисты лыковязы. Я видела многих трезвых, которые никогда в жизни не вязали лыка. И за что только поговорка клеймила их – неизвестно.

Много напраслин терпит человек.

Глубокой мистической тайной дышит поговорка:

– Пьян да умен – два угодья в нем.

Заметьте – два угодья. Одно значит угодье от того, что пьян , а другое оттого, что умен.

Вычеркнем «умен». Остается одно угодье – пьян.

Иной дурак и подумает:

– Умным быть – где уж там.

А напиться и легко и приятно.

И приобретал «угодье».

Пьяница.

Какое это удивительное слово.

Определяет сразу и род занятий, и внешний облик человека.

Гадкое слово.

Скажите «картежник», «развратник», «взяточник».

Увидите ли вы лицо их? Определите ли по одному названию?

Никогда.

А пьяницу вы видите.

У него серый лоб, прищуренные глаза, щеки с красными жилками и толстый определенно красный налитой нос.

Пьяница вдумчив и к какой бы категории ни принадлежал, какое бы место на общественной лестнице ни занимал, чем бы ни напился – шампанским, коньяком, пивом или сивухой, он всегда философ, всегда хочет проникнуть в суть вещей.

– Н-нет, ты мне скажи п-почему!

Это основной мотив самотерзания пьяной души.

– «П-почему»?

И сапожник, и профессор консерватории – одинаково мучаются.

– «П-почему»?

Женщины большею частью боятся пьяных, сторонятся от них и стараются не вступать с ними в разговоры.

Мужчины наоборот.

Мужчины относятся к пьяным с какою-то особенной искренностью. Поддерживают их, умиляются над пьяной ерундой и беседуют с ними, как с нормальными людьми.

– А п-почему днем не бывает месяца? П-почему? Ты должен п-пожалста ответить.

– Ну, какой вы право, Сергей Иваныч – улыбается трезвый. Ну, вы же сами понимаете…

– Нет, ты мне скажи п-почему? И почему листья зеленые?

– Ну, окраска такая.

– Нет, ты мне скажи, п-почему окраска? Эдак и дурак скажет – окраска! А ты скажи, п-почему?

И трезвый умиляется.

К пьянству, – несмотря на многовековое его существование, как-то не выработалось определенного отношения.

Не то это болезнь, не то забава.

– Знаете Петр-то Петрович до зеленого змия допился.

– До зеленого змея? Ха-ха-ха!

– Да, говорят белая горячка.

– Белая горячка? Ха-ха-ха!

– Петр Петрович запоем пьет.

– Ах, несчастный человек.

Так и неизвестно, на какое отношение можете вы рассчитывать, рассказывая о Петре Петровиче. Вызовет он сожаление или смех.

Слышали мы и такие рассказы.

– С Савельевым-то, что случилось! До того напился, что из пятого этажа в окошко выпрыгнул. Ха-ха-ха!

– Ну, и что же!

– Ну, и разбился, ха-ха-ха, на смерть.

Или такой.

– А знаете несчастный Андрей Егорыч! Вчера выпил у Ерофеевых и сегодня весь день у него голова болит.

– Вот бедняга! Это ужасно!

Странное отношение. Всегда неожиданное, неопределенное, невыработанное и необоснованное.

Еще одно удивительное явление, всегда привлекавшее мое внимание и так и оставшееся для меня необъяснимым.

Это – извозчик, на котором едут пьяные.

Почему этот извозчик никогда не едет прямо, а всегда винтом с одной стороны улицы на другую, причем лошадь, то бежит неистовым галопом, то плетется шагом?

Ведь, извозчик-то не пьянь и лошадь не пьяна. Седоки тоже не подгоняют и не останавливают – они галдят, обнявшись, свою пьяную песню.

В чем же тут дело?

Так многое еще не осознанное и необъясненное канет в вечность и вероятно только через несколько веков выплывет в памяти человечества в виде чудовищных, фантастических, а, может быть, и прекрасных легенд.