Энн Кливз. Вороново крыло

• «Фантом Пресс», 2012
• Классический детектив, вот только не английский, а шотландский. Чем шотландский детектив отличается от английского? Прежде всего атмосферой — таинственной, тревожной, напряжение сгущается с каждой страницей, чтобы в конце обязательно выплеснуться неожиданным финалом. Энн Кливз — последовательница самого успешного шотландского детективщика Йена Рэнкина. Она сплетает детективный сюжет с психологической историей и помещает все это в загадочный шотландский пейзаж.
  «Вороново крыло» — это не просто шотландский детектив, а шетландский, ведь история разворачивается на одном из Шетландских островов. Холодное январское утро, заснеженные Шетланды. Монохромный бледный пейзаж нарушает лишь одно яркое пятно, над которым кружат вороны. На промерзшей земле лежит тело молодой девушки... На острове никогда не происходило серьезных преступлений, и убийство становится главным событием для всех без исключения жителей. Все указывает на то, что в страшном злодеянии виновен Магнус, одинокий старик со странностями. Но вскоре под подозрением оказываются едва ли не все обитатели острова. И впервые здесь начинают запирать двери и окна — ведь по острову все еще бродит таинственный убийца.
  История, начинающаяся, как романтическое приключение под Новый год, очень быстро обращается в затейливый детектив — не менее затейливый, чем традиционный шетландский узор на теплом свитере.
• Перевод с английского Ольги Дементиевской

Дай Магнусу волю, уж он порассказал бы девчонкам о воронах. Вороны жили на его земле, всегда жили, еще с тех пор, когда он был мальчишкой и глазел на них. Иногда они вроде как играли. То кувыркаются, носятся друг за другом в небе — совсем как дети играют в салки, — то вдруг складывают крылья и камнем вниз. Магнусу думалось, что наверняка это здорово — встречный поток ветра, огромная скорость... В последний момент вороны расправляли крылья и взмывали, и крики их походили на смех. Однажды Магнус видел, как птицы одна за другой скатывались по заснеженному склону холма на спинках — точь-в-точь мальчишки, сыновья почтальона, съезжавшие на санках, пока мать не прикрикнула на них, велев играть подальше от его дома.

Но и жестокости воронам не занимать. Магнус сам был тому свидетелем — они выклевали глаза хворому, едва народившемуся ягненку. Ярка страдала, она злилась и блеяла, но их не отпугнешь. Магнус птиц не отогнал, даже не попытался.

Вороны клевали и потрошили, утопая когтями в крови, а он все смотрел и смотрел, не в силах отвести взгляд.

Миновало уже несколько дней, а Салли и Кэтрин все не шли у Магнуса из головы. Утром он просыпался с мыслью о них, поздно вечером, задремав в кресле у камина, видел их во сне. Когда же они вновь навестят его? Конечно, Магнус не слишком-то обольщался на свой счет. И все-таки ему страсть как хотелось поговорить с ними еще разок. На неделе острова заморозило и завалило снегом. Мело с такой силой, что Магнус глядел в окно и не видел дороги. Мелкие-мелкие снежинки крутило и мотало ветром, как дым. Когда ветер наконец стих, выглянуло солнце и снег в его лучах резал глаза — Магнус даже прищурился, чтобы разглядеть, что творится на улице. И увидел голубой панцирь льда, сковавший ручей, снегоуборочную машину, расчищавшую дорогу от основной трассы, почтовый фургон. Но вот его красавиц не видать.

Однажды он заметил миссис Генри, мать Салли, — она вышла из здания начальной школы, примыкавшего к их дому. Учительница была в толстых, на меху, сапогах и розовой куртке с поднятым капюшоном. «Гораздо моложе меня, — подумал Магнус, — а одевается как старуха. Как женщина, давно махнувшая на себя рукой». Невысокая миссис Генри деловито семенила, будто куда торопилась. Наблюдая за ней, он забеспокоился: а не к нему ли? Вдруг она прознала, что в Новый год Салли была у него? Он представил, как миссис Генри выходит из себя, кричит ему в самое лицо, так, что он чувствует ее дыхание, на него брызжет слюной: «И приближаться не смей к моей дочери!» На мгновение он пришел в замешательство. Это ему привиделось или было на самом деле? Но миссис Генри к нему на холм не забиралась. Шла себе своей дорогой.

На третий день у него кончились хлеб и молоко, он подъел овсяные лепешки и шоколадное печенье, с которым любил пить чай. Пришлось ехать в Леруик. Хотя он и не хотел никуда уезжать — а ну как девчонки нагрянут, а его нет? Он представил, что вот они взбираются по холму, скользя на обледенелой тропинке и смеясь, вот стучат в дверь, а дома никого. Обиднее всего, что он об их приходе даже не узнает. Снег вокруг дома такой плотный, что и следов-то не видать. Многих пассажиров автобуса он признал.

С кем-то он учился в школе. Флоренс до выхода на пенсию работала поварихой в гостинице «Скиллиг». В юности они даже вроде как дружили. Флоренс тогда была симпатичной, а уж танцевала... Как-то в местном клубе Сэндуика устроили танцы. Братья Юнсон играли рил, все ускоряясь и ускоряясь; Флоренс отплясывала и вдруг споткнулась. Подхватив девушку, Магнус на секунду прижал ее к себе, но она вырвалась и со смехом убежала к подругам. Ближе к хвосту автобуса сидел Джорджи Сэндерсон, который повредил себе ногу и больше не рыбачил.

Однако Магнус ни к кому из них не подсел, и с ним никто не поздоровался, даже не кивнул — все делали вид, будто знать его не знают. Так уж повелось. Причем давно. Может статься, они и вовсе перестали его замечать. Водитель включил отопление в салоне на полную мощность. Горячий воздух из-под сидений растопил снег на сапогах, и талая вода моталась по проходу взад-вперед, пока автобус поднимался на холм или спускался. В запотевшие окна ничего не видать, и Магнус догадался, что пора выходить, только когда все остальные засобирались.

В Леруике стало шумно лишь недавно. А ведь раньше, в молодости, Магнус узнавал на его улицах каждого встречного. Последние годы в Леруике было полно приезжих и машин, даже зимой. Летом и того хуже. Уйма туристов. Паром из Абердина шел всю ночь; туристы выгружались из него, и все им было удивительно, они глазели по сторонам, будто попали в зоопарк или на другую планету. Иногда в гавань заходили гигантские круизные лайнеры и становились на якорь, возвышаясь над городскими домами. Туристов целый час водили по городу, показывая достопримечательности. На час город как есть оккупировали. Прямо захватчики, ни дать ни взять. На лицах воодушевление, в голосах оживление, но Магнус чуял, что они разочарованы: городок будто не оправдывал их ожиданий. Они выложили за путешествие кругленькую сумму, а их, выходит, надули. Как знать, может, Леруик не слишком отличался от их родных мест.

В этот раз Магнус сошел не в самом центре города, а на окраине, возле супермаркета. Озеро Кликимин-Лох замерзло; два лебедя кружили над ним в поисках полыньи. На дорожке, ведущей к спортивному центру, показался бегун.

В супермаркете Магнусу нравилось. Его там все восхищало: яркий свет, красочные вывески, широкие проходы, изобилие на полках. В супермаркете никто ему не докучал, никто его не знал. Иногда любезная кассирша, пробивая его покупки, заговаривала с ним. В ответ он улыбался. И вспоминал те времена, когда все с ним здоровались по-доброму. Закончив с покупками, он шел в кафе и позволял себе чашку сильно разбавленного молоком кофе и что-нибудь сладкое — пирожное с абрикосовой начинкой и ванилью или кусок шоколадного пирога, такой сочный, что есть его можно только ложкой.

Но сегодня на кофе времени не было — он торопился домой. И уже стоял на остановке, поставив два пакета с покупками на землю. Несмотря на солнечную погоду, кружил снег, мелкий, как сахарная пудра. Ему припорошило пальто и волосы. Автобус пришел пустым, и Магнус сел подальше, в конец салона.

Минут через двадцать, на полпути, вошла Кэтрин. Магнус заметил ее не сразу: протерев кружок на запотевшем стекле, он смотрел на улицу. Магнус слышал, что автобус остановился, но слишком задумался. Однако вскоре что-то заставило его обернуться. Может, знакомый голос — Кэтрин покупала билет. Правда, он не отдавал себе в этом отчета. Подумал, что это духи — когда девушки заглянули к нему в новогоднюю ночь, на него повеяло точно таким же ароматом, но так же не может быть, верно? Ведь Кэтрин только вошла, а он сидел в самом конце — слишком далеко. Магнус вытянул шею, принюхиваясь, но не почувствовал ничего, кроме вони дизельного топлива и запаха влажной шерсти.

Он не ждал, что девушка поздоровается с ним или хотя бы кивнет. Увидел — и то радость. Они понравились Магнусу обе, но Кэтрин по-настоящему заворожила. В ее волосах он заметил все те же блестящие синие пряди, но теперь она была в широком сером пальто до пола, на материи капельки растаявших снежинок, подол чуть запачкался. Еще на ней был алый, как свежая кровь, шарф ручной вязки. Кэтрин выглядела усталой, и Магнусу стало любопытно: к кому это она ездила? Девушка его не заметила. Она не прошла дальше, а плюхнулась прямо на переднее сиденье — казалось, совсем без сил. Магнусу с его места было плохо видно, но он вообразил, что она закрыла глаза.

Кэтрин сошла на его остановке. У выхода он задержался, пропуская ее вперед, но она как будто его не замечала. Впрочем, неудивительно. Наверняка для нее все старики на одно лицо, как для него — туристы. Однако на нижней ступеньке Кэтрин вдруг обернулась. Узнав его, она чуть улыбнулась и протянула руку, помогая ему сойти. И, хотя рука ее была в шерстяной перчатке, Магнус затрепетал. Отклик собственного тела его удивил. Он понадеялся, что девушка ничего не почувствовала.

— Здравствуйте! — вымолвила она. Магнусу снова вспомнилась тягучая черная патока.

— Уж вы простите, что тогда к вам ввалились. Мы вас не очень побеспокоили?

— Какое там, совсем нет! — От волнения у Магнуса перехватило дыхание. — Наоборот, я рад, что вы заглянули.

Кэтрин разулыбалась шире — как будто он сказал что-то забавное.

Какое-то время они шли молча. Магнус досадовал, что не знает, о чем бы заговорить. В ушах стучало — так бывало с ним, когда слишком долго прореживал репу, вцепившись в тяпку на огороде на солнцепеке.

— А нам завтра снова в школу, — вдруг сказала Кэтрин. — Каникулы закончились.

— Тебе там нравится?

— Не-а. Скукота!

Магнус не мог придумать, что ответить.

— Мне в школе тоже не нравилось, — наконец нашелся он и, желая поддержать разговор, спросил: — А куда ты ездила этим утром?

— Не утром — вчера вечером. Была не вечеринке и осталась на ночь у друзей. Потом меня подвезли до автобусной остановки.

— А Салли с тобой не поехала?

— Нет, ее не отпускают. У нее родители очень строгие.

— И что вечеринка, удалась? — Ему действительно было интересно, сам он давно уже нигде не бывал.

— Ну, как сказать...

Магнус пожалел, что девушка вдруг замолчала. Ему показалось, ей есть о чем поговорить. Может, она даже поведала бы ему какую-нибудь тайну.

Тем временем они дошли до поворота, где их дороги расходились — дальше ему было вверх по склону холма, — и остановились. Магнус надеялся, что Кэтрин продолжит разговор, но она молчала. Он заметил, что в этот раз ее глаза не были накрашены, только подведены черным, и подводка смазалась, как будто ее оставили на всю ночь. В конце концов Магнусу пришлось заговорить первым.

— Может, зайдешь? — спросил он. — Хлебнем для сугреву. А то, может, чайку?

Он и не надеялся, что девушка согласится — не то воспитание. Наверняка ей с детства внушили, что отправляться одной в гости к чужим людям нельзя.

Кэтрин глянула на него, обдумывая приглашение.

— Вообще-то, для выпивки рановато, — сказала она.

— Тогда чайку? — Магнус почувствовал, как губы растягиваются в глуповатой ухмылке, которая всегда так раздражала мать. — А к чаю — шоколадное печенье.

Он начал взбираться по тропинке к дому, уверенный, что она следует за ним.

Входную дверь он никогда не запирал, а теперь распахнул и придержал, пропуская девушку. Пока Кэтрин, стоя на коврике, отряхивала снег с сапог, он глянул по сторонам. Все тихо. Никто их не видел. Никто не знал, что в гости к нему заглянула такая красавица. Она — его сокровище, воронушка в его клетке.