Михаил Фишман. Преемник

• Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом. Михаил Фишман. — М.: Издательство АСТ: CORPUS, 2022. — 624 стр.

Михаил Фишман – журналист, в прошлом – главный редактор «Русского Newsweek», издания The Moscow Times, публицист газеты «Ведомости», ведущий авторской программы «И так далее» на телеканале «Дождь» (признан в России иностранным агентом).  

Книга “Преемник” во многом основана на документальном фильме Михаила Фишмана «Слишком свободный человек», который описывает историю жизни и гибели российского оппозиционного политика Бориса Немцова –, с 1990-х до 2015 года. В книге развивается идея создания политической биографии, где судьба одного человека отражает судьбу страны – и наоборот.

Книгу можно купить по ссылке.

Глава 10. Миротворец. 1995-1996

Как закончить войну в Чечне? 

Сыгравший ключевую роль в разработке знаменитой «газели» главный конструктор Горьковского автозавода Юрий Кудрявцев пользовался огромным уважением в Нижнем Новгороде. Когда он пришел к главе областной ми лиции Виталию Потапову с просьбой взять его младшего сына Александра в элитное в милицейской системе Управление по борьбе с организованной преступностью, Потапов сначала категорически возражал — работа опасная, — но Кудрявцев настаивал, и отказать ему Потапов не мог. А уже скоро старший лейтенант милиции Александр Кудрявцев вместе с другими офицерами нижегородского СОБРа отправился в командировку в Чечню. За десять дней до завершения его командировки, 7 марта 1996 года, в дверь Кудряв цевых постучали. Увидев в дверях директора завода Николая Пугина, жена Кудрявцева, Вера Александровна, обрадовалась, решив, что тот зашел поздра вить ее с наступающим 8 Марта. Следом в дверном проеме двери показались две милицейские униформы. Это были Потапов и начальник Нижегород ского РУБОПа Иван Кладницкий. Разглядев их, Вера Александровна сразу поняла все. Ее едва успели подхватить, когда она рухнула на пол в обмороке.

Война снова была в разгаре. Утром 6 марта отряды Дудаева напали на Грозный. Одним из них руководил Басаев. Не встретив никакого сопротивления, чеченцы чуть ли не маршем вошли в город с трех сторон одновременно, стремительно дошли до центра и блокировали расположенные там внутренние войска. Нижегородский СОБР находился в другом районе города. «Попали курганские под обстрел, — вспоминает Иван Кладницкий. — К ним на вы ручку пермяки пошли. Оттуда пошли двухсотые — тогда им на помощь броси лись нижегородцы». Когда отряд вышел на площадь, ловушка захлопнулась, и без поддержки армейских танков и вертолетов милиционеры были обре чены. Их расстреляли из гранатометов и огнеметов. Армия появилась только к вечеру, и ее появление лишь привело к массовым жертвам среди мирного населения. Потери внутренних войск в тот день составили 37 человек. Среди погибших — Александр Кудрявцев и еще девять нижегородцев.

Нижний Новгород погрузился в траур. Подходящего здания для общей панихиды не нашлось, и милиционеров провожали на центральной площади. 12 марта проводы погибших превратились в мощный антивоенный митинг — митинг, какого город не видел уже несколько лет. На площадь вышли более ста тысяч человек. Очевидно, говорил Немцов с импро визированной трибуны, перед Борисом Ельциным стоит стена из тех, кто не хочет, чтобы он знал мнение народа. «Надо заставить начальство закон чить эту войну, — продолжал он. — Да, у многих сейчас, в первую очередь у ребят из СОБРа и ОМОНа, есть желание отомстить. Но я хочу вам ска зать: с такими командирами, которые командуют в Чечне, мы с вами поте ряем еще больше людей. Я считаю, что должны быть наказаны не только ду даевские бандиты, но и те, кто довел до массового истребления самых та лантливых, самых смелых, самых отважных наших земляков».

Легко захватив тогда Грозный, дудаевцы и не собирались долго его удер живать. Через три дня они так же спокойно вышли из города, уведя с собой десятки мирных жителей. Показательная атака на Грозный была призвана продемонстрировать силу Дудаева и простой факт: сколько бы ни воевали российские войска в Чечне, они не контролируют и пяди чеченской земли. В военном смысле для чеченцев ситуация весной 1996 года уже резко отлича лась в лучшую сторону от положения в мае-июне 1995 го, когда Дудаев был фактически разгромлен. За прошедший год его командиры набрались сил, обустроили базы в горах, пополнили арсеналы и приноровились к полупар тизанской борьбе. Стремительная атака на Грозный подтверждала: остано вить войну можно только двумя путями — либо истребить всю республику, либо вывести войска, на тех или иных условиях.

У Ельцина просто не оставалось выбора: если он хотел переизбраться, он должен был показать путь к миру. Еще в середине февраля, выдвигая свою кандидатуру в президенты, он признал, что война в Чечне была ошибкой, и обещал скоро ее закончить. «В ближайшее время путь к урегулированию будет найден, — продолжал он свою мысль в послании к Федеральному собранию. — Мы готовы к компромиссам в вопросе о статусе Чечни в составе России, но не в ущерб безопасности граждан». Была даже создана рабо чая группа по урегулированию в Чечне — во главе с Эмилем Паиным. К се редине апреля как будто забрезжил свет. «Несмотря на продолжающиеся столкновения в различных районах Чечни, перспектива возобновления пе реговоров между Москвой и сторонниками Дудаева приобретает все более реальные очертания», — писала газета «Коммерсантъ».

Еще реальнее перспектива переговоров стала с убийством Джохара Ду даева. 21 апреля, когда он ехал по одному из чеченских сел, разговаривая по спутниковому телефону, автомобиль настигла самонаводящаяся ракета. Единственный и бесповоротный успех Москвы за всю войну, как писал Анатоль Ливен, «безжалостная ликвидация Дудаева действительно внесла свой вклад в последующий мир в Чечне»: органически не способный к компро миссам президент Чечни, по его мнению, не подписал бы никаких соглашений. (Да и Ельцина по прежнему невозможно было представить сидя щим с Дудаевым за одним столом.) Заменившему Дудаева Зелимхану Ян дарбиеву — тому самому посредственному поэту и националисту, который позвал Дудаева на съезд чеченского народа в ноябре 1990 года и потом стал его правой рукой, — переговоры с Москвой были как раз очень на руку. Для него сесть за стол переговоров с Ельциным значило резко поднять свой статус среди чеченцев.

Переговоры Ельцина и Яндарбиева в Кремле 27 мая 1996 года вошли в историю в том числе и как пример удивительной гибкости Ельцина — его способности подстроиться под ситуацию и быстро сменить план. По сце нарию, как пишет его биограф Борис Минаев, президент должен был войти в переговорную комнату последним и сесть во главе стола, за которым друг напротив друга уже сидели бы обе делегации, чеченская и российская. Та ким образом стороной в переговорах был бы не он, а сидящий напротив Ян дарбиева премьер Черномырдин, и обоих как бы принимает президент Рос сии 47. Но самолет с Яндарбиевым опоздал на два часа, и сценарий сломался: Ельцин, Черномырдин и остальные члены российской делегации вошли в зал вместе. На архивных видеокадрах хорошо видно, как Ельцин в жест ком тоне предлагает — по сути приказывает — Яндарбиеву сесть на при готовленное для него место, но тот отказывается: нет, они должны сидеть как равные друг другу.

— Мы не равные с вами, — продолжает уже севший во главе стола Ель цин, — садитесь!

— Борис Николаевич, я в таком тоне не сяду, — отвечает, стоя наискосок от него, Яндарбиев.

— Нормальный тон, — отрезает Ельцин, — садитесь. — Давайте мы поговорим один на один.

— Нет, один на один мы не поговорим.

Яндарбиев движется к выходу, Ельцин говорит: «Вы не уйдете отсюда». Их диалог продолжается несколько минут.

— Есть документ, который надо подписать, вот он будет подписан сего дня, — говорит Ельцин.

— Если не договоримся, никакой документ не будет подписан, — пожи мает плечами Яндарбиев.

— Ну как? Надо прекратить кровь. Хватит. Отвоевались. Отвоевались. 

В этот момент Ельцин внезапно выполнил требование Яндарбиева и пересел с торца стола в середину: так и было подписано соглашение о пре кращении огня. Ельцин не случайно вдруг пошел навстречу противникам. Ему было важно получить подпись Яндарбиева под документом во что бы то ни стало. На следующий день он летел в Чечню.