Андрей Высокосов. Особенности национальной особенности

Андрей Высокосов учился в Литературном институте им. А. М. Горького. Работает корректором. Три книги стихов: «Нам песня стоит ли жить помогает» (М.: Стеклограф, 2019); «Автопортрет с распростертыми объятиями. Девяносто одно стихотворение в стихах» (М.: Стеклограф, 2019); «Я пришел дать вам волю слезам» (М.: Стеклограф, 2022).

 

Борис Кутенков: В альтернативных сюжетах Андрея Высокосова разные векторы движения жизни взаимозаменяются; ее беловик и черновик сталкиваются лбами, предстают антонимическим единством — не то чтобы цельным, но скорее проверяемым на прочность в этом сталкивании («никого не любя всех любя», «а все бы могло быть ужасно иначе»). Утопия и страшная сказка становятся одной реальностью — неотменимой и внелогичной реальностью поэзии.

 

 

ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ОСОБЕННОСТИ

 

 

* * *

 

ты мне очень близка ты мне очень треска

на сундук мертвеца белорыбица

без тебя мне такая пиранья тоска

и не парься ты слюбится срыбится

 

нарожаем с тобой безымянных мальков

темно-розовых толстых и важных

музыкантов врачей и других дураков

безнадежных а значит присяжных

 

в море лаптевых сих тихо тронется лед

как улыбчивый доктор в районной психушке

громыхая винтами над нами пройдет

идиот александр сергеевич пушкин

 

 

* * *

 

хорошо смеется тот

кто зареванный ты в рот

придет серенький вангог

и заснет за потолок

 

снег идет насквозь собак

это знает каждый

мрут воробышки так как

мне уже не дважды

 

два бомжа едят ежа

грязными руками

они его режут без ножа

во веки веками

 

а потом и говорят

у меня живот женат

у меня живет глагол

мене текел таштагол

 

двести лет проходит свет

от зажеванных кассет

а с небес невпроворот

смотрит ангел укорот

 

видит ветер до краев

видит мертвых воробьев

видит дантовых бомжей

видит танковых ежей

 

видит голый березняк

видит бурый железняк

видит снег идет с трубой

не простой а за тобой

 

 

* * *

 

а у нее же тоже

есть маленькая мама

и братик есть и папа

и есть мороз по коже

 

как маша плюс сережа

темна вода из жэка

прошу тебя мой боже

как недочеловека

 

не бойся этих черных

распространенных елок

их дед мороз ученый

прогнал с плацкартных полок

 

под двери и под окна

чтоб было нам теплее

однако мой подобный

я от тепла болею

 

торжественные утки

плывут на южный полюс

какие нынче сутки

стоят и все еще раз

 

какие нынче шмотки

висят от входа слева

поглажены по шостке

шершавой пленкой свема

 

2011

 

 

* * *

 

у продолговатого окна сядем говорить о том о сем

мы с тобой одни но иногда мы с тобой практически вдвоем

 

можно я скажу? через окно видно все оно разбито на куски

заколочено разлито как вино выбито и выпито с тоски

 

лучше бы тебе не говорить так как я не знаю что сказать

может нам кого-нибудь забыть досчитав до страшной цифры пять

 

может нам забыть про все на све и пойти по этой вот доро

там мы повстречали бы рассвет с ямочкой на детском подборо

 

нас бы взяли за руку тебя за мою меня же за твою

нас с тобой спросили бы ребя как вам в нашем как его раю

 

мы бы посмотрели друг на дру а скорее сами на себя

мы бы жрали шишки и кору райские плантации губя

 

мы б прошли огонь воды и медь ангельских водопроводных труб

мы сумели бы в иголку вдеть разложившийся верблюжий труп

 

погляди налево выходя из трамвая номер тридцать шесть

там плывет та самая ладья — разин-шмазин и другая жесть

 

погляди под ноги там земля медленно уходит из-под ног

в мерзлые осенние поля в грубый край непуганых осок

 

погляди запомни и прости это все теперь пойдем со мной

то есть я с тобой на всем пути будет тьма над нашей головой

 

 

* * *

 

здесь реки мостятся не шатко не мокро

а ночью собака непавлова лает

и старость изустно доносится в окна

а в комнате слышно поскольку сквозная

 

списанье долгов и посмертных диктантов

ты веришь во все что застигнуто ливнем

расплывчатый вздох начиналось все с данта

у той люксембург и вот этого либкнехт

 

на в горло изнеженном лунном ландшафте

нелетные мыши из мышечных клеток

выходят погреться здесь каждый по правде

живет от бульварной зари до рассвета

 

в прошедшее время поставленный навзничь

отправленный на принудительный кашель

отложится троя ты веришь от пастбищ

от северных сейсмоустойчивых башен

 

а с купчина бабочек белых набоков

напустит и сам же поймает и плачет

она неверна иногда черноока

а все бы могло быть ужасно иначе

 

на зимние майки на краткой веревке

в научных названьях бездомных растений

слепой менделеев в крылатой тамбовке

таблицу во сне просто так умножений

 

в ней все-таки вертится

за полем тополь хранится

молчанье в дыхательном горле глядится

в пiдзорну лампадку кран-стопа не спится

не бог ли там кто-то не вор ли

 

 

* * *

 

наш физрук был мастер спорта без рук

а трудовик приходил на урок без ног

а учительница ботаники и травы

учила нас в очках но без головы

а учительница природоведения говорила:

смотрите дети дрозды

а жила она в коммунальной комнате одна

я и сейчас помню их всех все они мертвы

учителя школьной премудрости и осенней травы

синего неба над круглой моей головой

в которой все они живы господибожемой

 

 

* * *

 

жили два веселых брата

кулага и саламата

с ними сводная сестра

керосина полведра

 

жили в целом не тужили

но решили или или

или будем петь гулять

или будем горевать

 

дальше говорит кулага

я корнями из гулага

я племянник кулака

прибавляет кулага

 

отвечает саламата

глянь как небо синевато

саламата молвил так

все на свете цик и вак

 

тут пришла пора сестре

песню плакать во дворе

закричит заголосила

с голода да с керосина

 

зажигает как артистка

но когда посмотришь близко

все на свете вак и цик

а в конце специальный крик

 

он необходим как средство

чтобы впасть как волга в детство

и тихонько плыть саженками

над лесами и бетонками

 

 

* * *

 

есть на свете несметные залежи

сломанных буратин

воробьи пьют из лужи не замужем

эталонный бензин

 

это просто цвета побежалости

неизвестно куда

зла всегда не хватает и жалости

как когда

 

зла когда не хватает то жалости

через край

отчий край где пожарник с пожарницей

баю-бай

 

по утрам иногда прилетает к ним

добрый карлсон в окно

что просиял над целым мирозданием

и покажет кино

 

если к вам прилетит добрый карлсон

отвернитесь к стене

за стеной василиса прекрасная

разметалась во сне

 

по весне василиса премудрая

речкой стикс

поплывет дескать из долгопрудного

в страны брикс

 

2013

 

 

* * *

 

как поется в одной диссертации

покраснела зима до корней

и в российской моей федерации

наступила весна но скорей

 

до весны еще целая осень

это лет приблизительно пять

или сорок а после иосиф

возвратится и будут опять

 

падать вниз небольшие осадки

на пустырь возле станции лось

где железный стоит трансформатор

в старой будке квадратной насквозь

 

 

* * *

 

дерево в тени самого себя

остро чувствует одиночество

дождь машинально траву теребя

как какое-нибудь ваше высочество

 

медленно идет в сторону реки

и вот уже над рекой которая

где купаются толстые выпускники

и никогда не стояла голая скорая

 

падает на все подряд все подряд

никнет и мокнет пропитывается влагой

если бы здесь проходил красноармейский отряд

его командир сказал бы однако

 

но здесь только дерево в тени самого себя

короткими перебежками вызывает небесный

огонь на себя никого не любя всех любя

глядя на мир из своего деревянного кресла

 

 

* * *

 

поминального скворца

отпусти пуститься в пляс

детям хочется отца

вам сказали не сейчас

 

не обсохло молоко

на веревках во дворе

выйдешь утром далеко

видно сказка о добре

 

из-под палки дом стоит

в доме белый свет горит

на всем белом свете том

прапрабабушка потом

 

у прабабушки потом

в зубе дырка золотом

а из дырки бог течет

старикам у нас почет

 

за ушами свет трещит

спит под белы рукава

уезжает за гранит

до последнего сперва

 

 

* * *

 

снимите с меня намордник

и я вам тогда скажу

что в этот ваш черный вторник

пошел я в дзержинский анжу

 

пепины шафранные падали

под длинные ноги мои

и жизнь продолжалась не правда ли

как служба в кокшайской гаи